Владимир Дубровский - На фарватерах Севастополя

Основная цель операции — овладеть Керченским полуостровом и создать условия для освобождения всего Крыма и Севастополя. На восточное побережье Керченского полуострова высаживались войска 51‑й армии на кораблях Азовской флотилии, которой командовал контр–адмирал С. Г. Горшков, и непосредственно в Феодосийский порт войска 44‑й армии — командир высадки капитан 1 ранга Н. Е. Басистый.

За несколько дней до начала операции все катера первого эшелона десанта поступили под командование капитан–лейтенанта Генералова, а старшему лейтенанту Глухову, который тоже прибыл в Новороссийск, было дано сложное задание: конвоировать транспорты второго эшелона. Катера–охотники Глухова должны были охранять на переходе морем основную массу войск с танками и артиллерией, идущую на огромных морских транспортах.

В дни подготовки к операции наша подводная лодка долго ходила незамеченной под перископом в Феодосийском заливе и у входа в занятый немцами порт сфотографировала боновые заграждения. Здесь и был найден ключ к решению смелой задачи. Между бочкой, удерживающей боковое заграждение, и оконечностью каменного мола оставалось, судя по снимку, несколько метров чистой воды. Это было игольное ушко, проникнув сквозь которое, катера оказывались в закрытой и укрепленной врагом гавани.

Наконец наступил день выхода в операцию.

Море встретило корабли неприветливо. Дул сильный юго–западный ветер и поднимал крупную волну. С наступлением темноты видимость еще больше ухудшилась: пошел снег.

Катера–охотники вырвались по обыкновению первыми из порта и ожидали, пока не вытянутся из Новороссийска большие корабли. С выходом крейсеров «Красный Кавказ» и «Красный Крым» и эсминцев в море катера–охотники заняли свои места в строю, и отряд лег курсом на крымскую землю. На переходе морем катера–охотники охраняли большие корабли от подводных лодок противника и несли на себе первые штурмовые группы десанта — морскую пехоту.

Катер лейтенанта Черняка зарывался в высокую волну до самой рубки. Это тревожило лейтенанта. Мороз все усиливался, верхняя палуба покрылась, как панцирем, коркой льда, и катер стал клевать носом и терять скорость хода.

На крейсерах следили за катерами–охотниками и сбавили обороты. Стало легче идти, но катер еще больше кренился на волне, и прибавились новые заботы.

Помощник командира пробрался на мостик и доложил лейтенанту Черняку, что хотя десантники — из бывших моряков с боевых кораблей, но и они в тесном кубрике чувствуют себя неважно: верхние люки задраены, чтобы не заливало водой. Пришлось выпускать их поочередно на колючий ветер и мороз хватить на верхней палубе соленого свежачка.

Далеко за полночь, в назначенный час корабли подошли к берегам Крыма, занятым противником, к темной и безмолвной Феодосии.

Пурга стихла, и небо немного прояснилось, но холодные волны по–прежнему не переставая били в борта кораблей и, шипя, заливали до самого мостика палубу охотника. Крейсеры и эсминцы легли на боевой курс, чтобы открыть артиллерийский огонь, а отряд катеров отделился и, следуя вдоль затемненной части берега, незаметно приблизился к боновым воротам порта. Крейсеры и эсминцы открыли огонь, оранжевые вспышки выскочили из дула орудий главного калибра. Грохот потряс береговую тишину, со свистом полетели снаряды по дотам и укреплениям фашистов. Взрывы осветительных снарядов выхватывали из мрака ночи строения порта, разбитые краны и заснеженные причалы.

Наступали решающие минуты. От того, сумеют ли катера–охотники прорваться через боновые заграждения и, высадив штурмовые группы, опрокинуть противника и захватить причалы, во многом зависел успех операции.

Лейтенант Черняк видел, что катера, следуя вдоль берега, не обнаружили себя и были уже у входа в порт. И он направил свой катер в небольшой проход между головой гранитного мола и большой железной бочкой, от которой тянется боновое заграждение. Проход этот — не более десяти метров, но для смелого и умелого и этого достаточно.

По сигналу командира высадки Басистого по радио с крейсера «Красный Кавказ» «катерам следовать в порт» лейтенант Черняк на своем катере–охотнике первым ворвался через эту узкую щель в Феодосийский порт и ударил из пушек и пулеметов по маяку и причалам. Только в последний момент в сознании лейтенанта возникла мысль: а вдруг между стенкой и бочкой натянут стальной трос, тогда катер разобьется о холодный гранит у подножия маяка. По боны уже были позади. Иван Черняк первым пришвартовал катер к стенке вблизи маяка, оттуда с мола били скорострельные пушки; гитлеровские автоматчики, пятясь, продолжали в упор стрелять по катеру.

С криками «Ура! Крым наш!» морские пехотинцы под командованием старшего лейтенанта Айдинова прыгали на обледенелую набережную. Почти у самого борта катера с треском разорвалась граната, ее бросили гитлеровцы с площадки маяка, — и упал лейтенант, командир группы десантников.

Десантники залегли и стали стрелять из автоматов по маяку, где засели фашисты. Черняк видел, как прыгнул в катера старшина минер Туманов. Он только что говорил старшему политруку Соколову:

— Заявление писать некогда, прошу принять меня в ряды родной Коммунистической партии!

Подхватив автомат лейтенанта, с криком «За мной, вперед, за Родину!» Туманов бросился к маяку. За ним поднялись и ринулись десантники. Фашисты, убегая, оставили на молу две заряженные пушки. Бойцы захватили их и, развернув в сторону города, стали бить по врагу.

Старшина Туманов уже бежал по винтовой железной лестнице маяка и с ним еще два бойца. Взрыв гранаты и затем — тишина. За десантниками на маяк поднялись гидрографы. Они зажгли синие огни для ориентировки больших кораблей, подходивших к порту.

Вслед за катером лейтенанта Черняка в гавань ворвался через тот же проход катер № 013 командира отряда высадочных средств капитан–лейтенанта Иванова, а за ним и остальные катера. Ведя огонь из пушек и пулеметов, катер командира отряда «прочесал» артиллерийским огнем причалы Феодосийского порта, подошел к бонам и с ходу сбросил глубинную бомбу. Взрывом разметало боновые заграждения, на воздух взлетели бочки и сети, вход в порт был открыт.

Остановившись у входа, командир отряда дал с катера световой сигнал «боны открыты», и в порт тотчас вошел эскадренный миноносец «Шаумян» и ошвартовался прямо у Широкого мола.

Вспышки ракет и разрывы осветительных снарядов на мгновения вырывали из темноты разбитые бочки на гребнях пенистых волн, обледенелый каменный мол с круглым маяком и темные строения порта на берегу. Высадив десант, «Шаумян», отстреливаясь, вышел в море.

Вслед за эсминцем «Шаумян» на большом ходу устремились в порт и другие корабли: эсминцы «Незаможник» и «Железняков».