Борис Крамаренко - Плавни

Тимка остановился взглядом на молодом казаке.

— Савчук! Два шага вперед, марш! Казак вышел вперед и вытянулся.

— Ты знаешь обязанности дежурного по конюшне?

— Так точно, знаю, господин взводный.

— Так почему же ты, собачий сын, разрешил уряднику Бурмину коней увесть?!

— Он сказал, що вы его в первый взвод посылаете.

— Сказал!., посылаете!., ух… ты!.. — и Тимка первый раз в своей жизни обругал человека грязными, похабными словами. — Пропуск у него потребовал?

— Никак нет, господин взводный.

— Не потребовал… По приказанию командира взвода — двадцать шомполов перед строем. Я тебя научу, как дежурить, сволота!

— Господин взводный…

— Молчать! Урядник Галушко! Приведите в исполнение приказ.

Провинившегося казака положили на вынесенную из хаты лавку, сняли с него чекмень и рубаху, спустили шаровары.

Урядник Галушко взмахнул смоченным в самогоне шомполом и нанес первый удар. Кроваво–синий рубец вздулся на спине Савчука, из горла его вырвался хриплый стон. Второй удар был еще сильнее и пришелся по пояснице. Тимка поморщился от животного вопля избиваемого. «Ну и порет, сволочь, норовит все печенки отбить…»

После четвертого удара у Савчука пошла кровь из горла. Тимка не выдержал и махнул рукой:

— Отставить!

Галушко недовольно опустил уже занесенный шомпол:

— Всего четыре, господин взводный… Тимка разозлился:

— Не разговаривать!! Взво–о–од! Направо–аво–о! Ра–зойдись–и-ись!

…За ужином Тимка сидел молча и почти ничего не ел. Шпак тоже молчал, мало ел, но пил много, и хозяйка, подсевшая к ним, то и дело доливала в его стакан.

Взвод давно поужинал, и казаки разбрелись на ночлег. В хате, кроме них да хозяйских детей, спавших на печке, никого не было. «Зачем она его спаивает?» — подумал Тимка, недовольно взглянув на хозяйку. Но та, сделав вид, что не заметила Тимкиного взгляда, долила Шпаку стакан мутной жидкости.

— Кушайте, Михайло Пантелеевич. Шпак выпил и, не закусывая, вытер усы.

— Ты, Тимофей, о Савчуке меньше думай. Без строгости дисциплину держать нельзя.

Тимка ничего не ответил. Он потянулся за бутылкой, налил полстакана самогонки и залпом выпил.

— Тимочка! — всплеснула руками хозяйка.

— Оставь его, Степановна, — проговорил Шпак. Он заметно хмелел и, видимо, хотел спать.

От выпитого самогона у Тимки закружилась голова. Он встал из–за стола и нарочито зевнул.

— Пойду спать!

Хозяйка налила Шпаку еще стакан самогона и тоже поднялась.

— Я тебе в чулане постлала… иди ложись…

Тимка хотел возразить, но хозяйка взяла его за плечи и толкнула к двери.

— Иди, иди! Там крыс нет, а в зале я пат подмазывать буду.

Тимка побрел в чулан. Нащупав в темноте постланную хозяйкой перину, он наскоро разделся и лег, укрывшись тканевым одеялом.

…Было уже утро, когда Тимка открыл глаза и потянулся. Он вспомнил все, что с ним случилось, и сел. Тимка был один в чулане, но его постель еще хранила тепло хозяйкиного тела.

«Эх, погано вышло! А, да не все ли теперь равно!» Он стал одеваться. Дверь чулана приоткрылась, и в щель просунулась голова урядника 1 алушко.

— Господин взводный! Убег.

— Кто?!

— Савчук убег. Пеши. — Галушко простодушно улыбнулся. — Догнал я его, господин взводный, возле самого хутора, в балке он схоронился.

— Где же он, веди в хату.

— Нема…

— Как нема, ты же догнал?

— Срубал я его, господин взводный. Тимка вздрогнул.

Ему представился мертвый Савчук, разрубленный до пояса и залитый кровью.

1

В ночь на пятое июля тысяча девятьсот двадцатого года в ставке барона Врангеля шло совещание верховного командования Русской армии. Врангель был нездоров, и на совещании председательствовал его начальник штаба, пожилой генерал с бритым лицом, покрытым сетью морщин. Начштаба прочитал собравшимся только что Подписанный Врангелем приказ о переходе в наступление против советских войск.

— Наконец–то! — вырвалось у одного из членов со–вещания — совсем еще молодого донского генерала Коновалова.

Начштаба неодобрительно глянул на чересчур экспансивного генерала и сухо продолжал:

— Итак, господа, какими же силами мы располагаем для нашего наступления? Прежде всего, это первый армейский корпус под командованием генерала Кутепова. В этот корпус входят дивизии: Корниловская, Марковская и Дроздовская. Всего корпус насчитывает шесть тысяч двести штыков, четыреста десять сабель, сто тридцать пулеметов и пятьдесят орудий.

— Во второй армейский корпус, под командованием генерала Слащова, входят две дивизии в составе пяти тысяч пятисот восьмидесяти штыков, восьмисот семидесяти сабель, ста сорока семи пулеметов и двадцати четырех орудий.

— Кубанские, терские, астраханские и черкесские полки образуют сводный корпус генерала Писарева в составе пяти тысяч девяносто шести штыков, тысячи ста восьмидесяти сабель, ста тридцати семи пулеметов и ста сорока орудий.

— Далее, мы имеем донской резервный корпус, насчитывающий семь тысяч шестьсот сорок штыков при ста шестнадцати пулеметах и двенадцати орудиях.

— Регулярная конница нами сведена в две кавалерийские дивизии.

— Кроме того, у нас есть специальные группы для десантных операций, двадцать четыре бронеавтомобиля, двенадцать танков, четыре бронепоезда и двенадцать аэропланов.

— Сейчас армия заняла исходное положение для общего наступления на Северную Таврию.

— Первый армейский корпус, подкрепленный двумя кавалерийскими дивизиями, шестью танками, двенадцатью бронемашинами и шестью аэропланами, сосредоточивается для нанесения главного удара на Перекопском перешейке.

Отпив воды из стоявшего перед ним стакана, начштаба продолжает:

— На Чонгарском перешейке развертывается сводный корпус генерала Писарева, усиленный шестью танками, двенадцатью бронемашинами и четырьмя бронепоездами. Второй армейский корпус, а также группы генерала Улагая и полковника Назарова готовятся к десантным операциям.

— Главный удар должен нанести корпус генерала Кутепова. Одновременно, завтра утром, корпус генерала Слащова высадится восточнее Геническа, у деревни Кирилловки, и, захватив железнодорожную линию Мелитополь — Севастополь, очутится в тылу чонгарской группы Красной Армии, имея заданием продвижение на линию Бердянск, Пологи, Александровск, Днепр.

— Послезавтра, седьмого июля, армия переходит в наступление по всему фронту. Вслед за этим мы высаживаем два десанта: один под командованием полковника Назарова, так называемый донской десант, — значительно восточнее десанта генерала Слащова с выходом к понизовью Дона и движением в направлении Константиновская — Новочеркасск.