Борис Крамаренко - Пути-дороги

— Седьмой десяток мне пошел, а ежели что — сам винтовку возьму! Сам насмерть бить их буду, а Ваньке Дергачу, ежели в руки попадется, такую казнь… такую казнь удумаю, что черти в аду от зависти ахнут! Ты подумай: на всю округу такого жеребца не было, а он под седло его себе забрал.

… И пополз, словно змеиное шипение, слух по станице: «Генералы с казаками идут… Казачью власть восстанавливать… Скоро в Каневской будут…»

В воскресный день кучками собирались казаки на базарной площади. Хмуро слушали стариков, время от времени боязливо оглядывались по сторонам. Рыжий Волобуй, елейный Сушенко и грузный Бут нашептывали, внушали, уговаривали.

Андрей чувствовал, что с его отрядом творится что–то неладное, а что — понять не мог.

Приходит к нему Федор Бровченко — пускал его Андрей на трое суток домой жену молодую проведать, в хозяйстве кое–что поправить. Стоит Бровченко перед Андреем, а сам глаз на него не подымает. Просит, чтобы Андрей выписал его из отряда.

Вскипел Андрей, обругал Бровченко последними словами. Лучший пулеметчик в отряде, и вдруг ни с того ни с сего — выпиши. Стоит Бровченко, молчит, хмурится, в землю смотрит.

Стал ему Андрей о революции, о бандах генеральских рассказывать. Кончил говорить — ну, думает, убедил, а Бровченко опять свое: «Отпусти меня, Андрей Григорьевич, добром, а то сам уйду». Плюнул с досады Андрей. «Иди, — говорит, — раз так, к такой матери!» За Бровченко еще человек шесть потянулись из отряда.

… Отряд Андрея был разбит на взводы. Каждый взвод стоял в отдельном дворе.

Погожим утром Андрей объезжал взводы. Невесело было у него на сердце. В первом и третьем взводах после уборки почти все лошади остались грязными. Почти у всех на ногах мокрицы. «Нет, ну его к черту, — грустно думал Андрей. — Завтра же заявлю, что не хочу быть командиром. Пусть выбирают другого. Таких коней не чистить?! Да им век не снилось на таких коней садиться!»

Въехав в богомоловский двор, где стояли лошади второго взвода, Андрей спрыгнул с жеребца и быстро направился к коновязи.

Казаки только что окончили чистку и собирались вести коней на водопой. Командир взвода, пожилой рыжеусый урядник, заметив Андрея, скомандовал:

— Взво–о–од, прекратить уборку! Смир–р–рно-о-о!

Андрей стал обходить лошадей. Лошади были запущены, и он все более и более мрачнел.

Дойдя до вороной кобылицы Герасима Бердника, он невольно залюбовался. Красавица–кобыла, подымая переднюю ногу, осторожно гребла ею воздух и косилась на Андрея большим огненным глазом.

Андрей нежно провел ладонью по ее короткой атласной шерсти. Кобылица, нервно вздрагивая от прикосновения Андреевой руки, тихо заржала. Андрей провел еще раз ладонью, но уже против шерсти, и гневно отшатнулся. Из–под его пальцев дождем посыпалась перхоть, смешанная с пылью.

Отойдя от коновязи, Андрей сурово бросил подошедшему к нему командиру взвода:

— Построй людей!

Когда казаки построились двумя неровными шеренгами, Андрей подошел к Герасиму Берднику, стоявшему на правом фланге:

— Я тебе, Герасим, лучшего коня со всего станичного юрта дал. Тебе век бы такого коня не иметь, если б не советская власть. Когда ты на нем по станице гарцуешь, все девчата на тебя смотрят. А ты его, словно пса дворового, запустил. Запаршивел конь… Шкуру тебе, Герасим, плетюгами спустить надо!

Андрей отошел от Герасима и встал напротив взвода.

Герасим вслед ему зло крикнул:

— Сам попробуй почистить! Командир нашелся!

Из второй шеренги кто–то отозвался:

— Дюже плетюгами не раздаривайся, не старый режим!

Андрей, побелев от гнева, крикнул:

— Кто вас учил так коней чистить?! Разве тот казак, кто на коне парш разводит? Срам!.. На Дону немцы. Кругом офицерье банды против советской власти скликает. А вы, вы… в угоду куркулям коней переводите!

Он сорвал с себя маузер и шашку. Бросив оружие на землю, стал срывать черкеску. Казаки угрюмо молчали.

— Чего стоите? Геть по домам! На прутах с ребятишками будете ездить… Бабам горшки чистить вам, а не боевых коней!

Оставшись в одном чекмене, он засучил рукава, подошел к Герасимову коню, взял щетку и принялся его чистить.

Казаки, ломая ряды, растерянно топтались на месте. Но вот один из них, расталкивая товарищей, решительно направился к коновязи. За ним один за другим пошли к своим коням остальные. Через несколько минут в воздухе яростно мелькали щетки и слышались ласковые возгласы, успокаивающие лошадей.

К Андрею нерешительно подошел Герасим:

— Андрей! Андрей Григорьевич! Товарищ командир! Отдай щетку, не срами…

Андрей молча продолжал чистить коня.

— Товарищ командир! Вот, ей–богу, пылинки на нем не найдешь!

Андрей, дочистив один бок коня, в упор посмотрел на Герасима.

— Разрази меня гром, товарищ командир… да я… уж лучше плетюганов мне всыпь… расславят теперь хлопцы на всю станицу… засмеют дивчата…

— На, да смотри: не будешь коня кохать, как дитя малое, отберу его! Будешь на обозной кляче куркулям на смех ездить.

Быстро надев черкеску и оружие, Андрей вскочил на своего жеребца и, не прощаясь, поскакал со двора.

Уже горели хутора и станицы в огне кулацких восстаний. С Дона, тесня Красную Армию, рвались на Кубань белые казачьи дивизии и офицерские полки. Все ближе и ближе к Каневской подходили бои. Наглели мелкие банды, прятавшиеся по камышам, и конной сотне часто приходилось с боем загонять их назад в плавни.

На Брюховецкую через Каневскую шел со своей казачьей дивизией генерал Покровский.

Андрей только что вернулся со своей сотней в станицу. После двухчасового боя он выбил банду из станицы и загнал ее в плавни.

В Каневскую входили с песнями. Передав на площади команду Дергачу, Андрей шагом поехал домой.

Всего только три месяца прошло с тех пор, как он женился, наконец, на Марине и поселился в купленном в прошлом году у Черенчихи доме. Марина поправилась после болезни и еще более похорошела. Андрей был счастлив. Даже частые стычки с бандами и постоянные заботы об отряде не только не умаляли его счастья, но, наоборот, еще более осмысливали его жизнь.

Он с большой охотой взялся за организацию сводного красногвардейского отряда и вскоре ушел с головою в привычную для него военную жизнь.

Увидев издали подъезжающего рысью Андрея, Марина с радостным криком выбежала навстречу. Андрей, спрыгнув на ходу с седла, нежно обнял ее за плечи и поцеловал в смеющиеся глаза.

— Где это ты так долго был, Андрейко?

Уловив в ее голосе тревогу, Андрей успокаивающе улыбнулся:

— Ничего серьезного. Пришлось немного пугнуть банду Леща.

Марина, пытливо посмотрев на Андрея, спросила:

— Раненые есть?