Геннадий Казанцев - Страна Лимония

— Дура ты! Дура бестолковая, — засмеялся Крестов. — Это же специзделие «Гроза», единственный в мире настоящий бесшумный пистолет. Пулю толкает поршень, а газы остаются в гильзе. Ну, понял теперь?

— Извини, Серёга, понял... Извини, думал — ты издеваешься, — стал оправдываться Герман.

— А задание твоё — архиважное, как говорил Владимир Ильич, заодно подправишь мужской характер.

Герман весь напрягся, готовясь принять любое задание из уже продуманного им списка.

— По мере нашего продвижения... — продолжал Крестов, в то время как Герман затаил дыхание, — будешь отстреливать собак, чтобы они не тявкали.

— Ты это серьёзно? — еле промолвил ошарашенный офицер.

— А ты как думал? Не хотел баран`а подстрелить — тренируйся на «кошечках». — Видя ответную реакцию, Крестов решительно пресёк приступ рефлексии товарища. — Отставить нюни! Ты хочешь, чтобы нас на подступах уложили, как куропаток? — Сергей решительно, на манер охотничьего ружья, переломил двуствольный дамский пистолетик, вставил в отверстия два сочленённых перемычкой автоматных патрона и, поставив на предохранитель, вручил оружие своему подчинённому.

Герман, взяв у него ещё три обоймы, пошёл к бассейну. «Гроза» понравилась с первого же выстрела. Пуля пробила металлический придорожный щит, глубоко вонзившись в ствол дерева. Слышно было только щелчок бойка. «Вот это да!» — восхитился стрелок. Ещё пять раз Герман вскидывал оружие, щёлкал курком и в полном восторге разглядывал отверстия в поражённых им целях. Вполне довольный новым оружием, он положил отстрелянные обоймы в карман.

Вечером легли рано. Герману не спалось. Такие привычные трели сверчков и нестройный лягушачий хор в одночасье потеряли своё снотворное действие. Ко всему прочему досаждал какой-то запах со странным букетом сгоревшего пороха и типичной кишечной органики. Беспокойный страдалец подозрительно покосился на своего соседа Репу. Тот лежал в позе зародыша, положив ладони под щёку. Герман прислушался. Ничто, за исключением местной фауны, не нарушало тишины. Между тем неприятный запах продолжал витать в воздухе. Герман тихо встал и пошёл по рядам коек, чутко подрагивая ноздрями. Эпицентр неприличного запаха находился между ним и кроватью Репы. Будить товарища было неудобно, и он, завернувшись с головой в одеяло, уткнулся себе в подмышку.

В пять утра почти весь отряд тремя бэтээрами выехал в сторону аэродрома. На полпути спешились. Светила яркая луна. Было прохладно и безветренно. Бэтээры, высадив десант, вернулись на базу.

Отряд разделился на две группы и выступил по двум высохшим руслам одной реки. В месте слияния рукавов находилась база мятежников. Отряд должен был её окружить и уничтожить, захватив оружие и боеприпасы. Герман шёл в первой группе рядом с Крестовым. По мере продвижения по каменистому дну откосы справа и слева становились всё выше и выше. На полдороге, после почти трёхчасового марша, решили связаться со второй группой. Сержант-радист в течение двух минут тщетно вызывал «Кроноса». Ответил какой-то заспанный голос из аэропорта, но его тут же попросили освободить частоту. Герман с разрешения командира взял у сержанта рацию, перекинул через плечо и полез по крутому склону наверх. Из-под ног летели песок и камни. Чахлые сухие растения, за которые он пытался ухватиться, больно ранили руки. Наконец, Герман взобрался на плато. Солнца ещё не было видно, но облака на горизонте уже розовели, отбрасывая свет на лунный пейзаж пустынного предгорья. Тщетно пытаясь связаться, Герман ни на секунду не отрывал взгляда от фантастической картины этого первобытного мира. Восприятию прекрасного мешал всё тот же запах, что мучил его вчерашней ночью. Заканчивая неудачный сеанс связи, он с чувством какой-то детской радости посмотрел на восток, где только-только зажглись золотистой плёнкой далёкие горы, как вдруг услышал короткий свист — «фиуть!», а через секунду — трескучий щелчок далёкого выстрела. «Фиить!» — пропела вторая пуля, когда радист-романтик уже летел над кромкой оврага. Буквально скатившись вниз, Герман, толчком выпрямляя за плечами рацию, побежал догонять своих. «Кто это? И что заставило этого безымянного стрелка нажать на курок? — крутились мысли в его голове. — И почему меня? Как с такого расстояния можно определить, кто я — друг или враг?»

— Не шуми, как беременная лошадь! — прошипел командир, когда к нему подбежал запыхавшийся Герман. — Связались уже, — с досадой сообщил он, — эта «фитюлька» ловит лучше армейской рации. Идём по плану. Через час берём кишлак в замок.

Герман отдал громоздкую рацию бойцу, перехватил поудобнее автомат и постарался успокоить дыхание. Он хотел рассказать Крестову про снайпера, но тот приложил палец к губам. Дальше шли молча. Герман опять ощутил такое знакомое амбре. На всякий случай он принюхался к Крестову. Вроде, и от него слегка попахивает. Чудеса!

— Ты что, как пидор, сзади пристраиваешься! — шикнул командир.

— Серёга, это ты?

— Я, я, а кто же ещё, — цыкнул Крестов.

«Всё понятно, — подумал успокоенный Герман, — не все командиры бесстрашные. Бывает...»

В полукилометре от цели русло реки стало пологим. Пришлось часто нагибаться, а иногда идти в полуприсяди. Неожиданно оступился и упал Репа. Его автомат дробно застучал по камням. Невдалеке неуверенно брехнула собака. Колонна замерла. Репа шёпотом оправдывался, но, будучи посланным на три буквы, мгновенно затих. Первого пса поддержало второе брехло. Вдвоём они отлаяли трёхминутный утренний дуэт, после чего угомонились. Связались со второй группой, которая уже заняла позиции на оговорённом рубеже. Осталось замкнуть кольцо.

Полуотряд встал и перебежками устремился к месту встречи. Сзади в обратную сторону потянулись пограничники под руководством майора Перекатова. В свете восходящего солнца уже замелькали фигуры товарищей, когда сверху из-за камней ударил пулемёт. Его поддержали автоматные очереди. Цепь залегла. В направлении огня ушли два выстрела «Мухи». Грохнули взрывы. Пулемёт замолк. Вдруг, буквально ниоткуда, ближе ко второй группе вылетел пикап, гвоздя с установленного на борту пулемёта всё прилегающее перед ним пространство. «Каскад» ответил дружным огнём. Герман лежал в неудобной позе, стреляя из повёрнутого набок автомата. Длинный пулемётный рожок елозил по земле, не позволяя вести прицельный огонь.

Со стороны второй группы прямо в борт движущейся машины воткнулся очередной выстрел «Мухи». Мгновенный взрыв. Пулемётчика — будто и не было. Поднявшиеся сзади «духи», стреляя от колена, отходят. Пять, десять шагов — и они пропадают. «Мистика!» — думает Герман. «За мной!» — орёт Крестов, вытаскивая гранату. Две коротких перебежки — и гранаты рвутся где-то глубоко в «лисьих» норах, вырытых духами на случай отступления.