Михаил Алексеев - Солдаты

Ванин кивнул в сторону маленькой хаты.

— Может, проводить? — предложил он.

— Нет, уж я как-нибудь один…

Аким направился к Наташе, но, опережая его, в хату вошел командир роты. Он легко, мягкими прыжками, вбежал по старым, подгнившим ступенькам и скрылся за дверью. Аким круто повернулся и широкими шагами пошел по двору. Его остановил Сенька.

— Что это ты, Аким, вздумал строевой подготовкой заниматься? — дурашливо спросил он. Аким не ответил. Подошел к Лачуге:

— Что-нибудь поесть найдешь?

— Каша вот.

Аким попробовал и отшвырнул котелок.

— Когда ты, Миша, перестанешь пичкать нас этим кондером? — подоспел Сенька. — Видишь, даже Акиму не нравится. У всех повара как повара, кормят солдат на славу. А в нашей роте… черт знает что!

— Вон со старшиной разговаривайте, а я тут ни при чем, — просвистел сквозь выщербленные зубы Лачуга.

— Как это ни при чем? Старшина тебе дает хорошие продукты, да ты, Миша, не умеешь ими пользоваться. Ты сам на перловке жевательную мощность потерял и теперь хочешь, чтобы и мы остались без зубов. А разведчику крепкие зубы нужны… Так ведь, Аким?

Аким не ответил.

— Впрочем, наш Аким и с зубами — беззубый. Немцев по головке гладит. Знала бы об этом Наташа, она бы на него и смотреть перестала. Девушки не любят слабонервных нюнь… Им настоящие парни больше нравятся, вроде вот меня. А что толку от тебя, Аким? Вот раскусит хорошенько Наташа, сразу…

Сенька не договорил. Худое лицо Ерофеенко покрылось багровыми пятнами.

— Ты!.. Когда ты перестанешь… — захрипел он, весь содрогаясь. — Если ни черта не понимаешь, так учись! Заладил одно и то же! Глупо все, неумно!.. — губы Акима тряслись. — Дальше своего носа ничего видеть не хочешь!.. Парторг, видимо, совершенно напрасно хорошие слова на тебя тратит!.. И вообще мне надоели твои остроты, Ванин! Поищи для них кого-нибудь другого!.. А я больше не хочу ни говорить с тобой, ни слушать твоих неумных шуток!..

Сенька опешил и не знал, как защищаться.

— Ты, ты… Аким! Что взорвался-то?.. — наконец пробормотал он, пытаясь все обратить в шутку. — Или тебя собака бешеная…

— Что мне с тобой говорить? — все еще взволнованный, но уже более спокойно продолжал Аким. — Тебе кажется — только ты один по-настоящему воюешь, а другие — так себе!.. Впрочем — довольно!.. И прошу тебя об одном — не подходи больше ко мне!..

Сенька остолбенел: этого он мог ожидать от кого угодно, но только не от Акима!.. Растерянный и жалкий, Сенька пытался оправдываться, но Аким уже не слушал его. Он вскочил из-за стола и, ссутулившись, метнулся прочь. Округлившимися глазами Ванин смотрел ему вслед, мигая светлыми, опаленными ресницами. Казалось, он готов был зареветь.

Аким выскочил в огород. С размаху сел на кучу обмолоченной соломы. Раздувая ноздри, втягивал в себя знакомый с детства горячий, душный запах полыни и сухой березки. Мальчонкой он любил зарываться в соломе, проделывать в ней норы, устраивать с товарищами кучу-малу, прыгать с высоких копен. В этих ребячьих играх всегда принимала участие и Наташа. Она больше находилась среди ребят, а не с девочками: за это подруги сердились на нее.

Запах полыни, мысли о Наташе успокоили Акима, но тут же в сердце возникла безотчетная тревога. Не оттого ли, что лейтенант зашел к Наташе? Аким задумался. Ревность?..

Аким лег на солому, стал задумчиво смотреть на небо, редкими белесыми облаками сбегающее за синеющий горизонт.

«А этот… ну чего ему от меня нужно? — подумал Аким, вспомнив Сеньку. — Пристал и пристал!..»

Когда офицер вошел в хату, Наташа быстро одернула на себе гимнастерку, отбросила на спину густые светлые кудри и, смущаясь, доложила:

— Товарищ лейтенант, санинструктор Голубева! Занимаюсь перевязкой раненых!

— Вольно! — шутливо-громко скомандовал Марченко. — Почему не представились раньше? — изогнув брови, с напускной строгостью спросил он.

— Простите, товарищ лейтенант. Но вас не было.

— Ладно. Пустяки это, — уже серьезно заговорил он. — Как устроились?

— Спасибо. Очень даже хорошо.

— Так быстро и уже хорошо? — удивился Марченко, не спуская с разрумянившегося лица Наташи своих цепких глаз.

— У вас чудесные ребята. Это они мне все устроили.

— Ребята, конечно, молодцы. А командир? — он засмеялся одними глазами.

— Каков командир — таковы и его подчиненные. Так ведь говорят, товарищ лейтенант? — нашлась она и тоже засмеялись. На ее щеках и полном подбородке горели алые ямочки.

— Вы, кажется, знаете нашего Ерофеенко? Он говорил мне о вас.

— Да, он мой друг.

— Вот как? Даже друг.

— Друг, — подтвердила она с гордостью и даже, как показалось лейтенанту, с некоторым вызовом.

— Так вы спешите с ним увидеться. Через два часа рота уходит на серьезное задание.

Марченко заметил, как девушка сразу немного побледнела.

— Не волнуйтесь, — успокоил он ее. — Все будет и порядке. Аким вернется. Мы ведь разведчики, и такие разлуки будут у вас часто. — Марченко ласково глядел на девушку. Ему очень хотелось ей понравиться. — Не бойтесь… Наташа!

Она с благодарностью посмотрела на его худое красивое лицо. Потом вышла вслед за командиром роты во двор. Поискала глазами Акима среди расположившихся на бревнах и чистивших автоматы разведчиков и не нашла его. Лачуга, коловший дрова, указал ей на огород.

Аким лежал на соломе, заложив руки за голову, и задумчиво глядел на небо. Услышав скрип калитки и увидев в ней Наташу, он стремительно вскочил на ноги, стряхивая с себя прицепившиеся соломинки.

— Наташа! Здравствуй, родная моя!..

— Здравствуй, Аким!..

Ерофеенко обнял ее и тихо, как ребенка, поцеловал. На ее тонкой, почему-то не тронутой загаром шее, как в ту памятную ночь их первой встречи, билась крохотная жилка. Светлые волосы наполнились воздухом и пылали.

— Ну… желаю тебе счастья, Аким!.. Ведь ты тоже идешь?

— Конечно!

— А меня не возьмете?

— Нет, Наташа, лейтенант не разрешит…

— Ты… побереги себя, Аким!.. Прошу тебя!..

Он улыбнулся.

— Да разве мы впервые уходим на такое? Не беспокойся, Наташа, все будет в порядке!

— Ну, я жду тебя, родной!

Они вышли во двор.

Там их встретил Ванин, очевидно давно ожидавший Ерофеенко.

— Давай… автомат твой почищу, — услужливо предложил Сенька.

Но Аким молча прошел мимо.

— Ты почему ему не ответил? — спросила Наташа Акима.

Ей было очень приятно, что об Акиме заботятся другие разведчики. Она не знала, что Аким только что рассорился с Сенькой.

Дивизия Сизова залегла в трех километрах от Краснограда, перед небольшим селением. Противник яростно отстреливался. По показаниям пленных офицеров, немцы стремились во что бы то ни стало удержаться на этом рубеже и сосредоточили для контратаки около двух десятков тяжелых и средних танков, а также восемь бронетранспортеров. Однако сведения, полученные от пленных, требовали подтверждения.