Джастин Сарасен - Ведьма Сталинграда

Генерал был явно недоволен, но Сталин, похоже, развеселился. На его лице заиграла улыбка, которой не было, когда Алекс его фотографировала.

– Кто же должен получить наши новые самолеты? – риторически спросил Сталин и покачал поднятыми вверх ладонями, словно взвешивая на них этот нелегкий выбор. – Почему бы нам не спросить у наших американских союзников? Что вы думаете об этом, мистер Хопкинс?

Функцию переводчика пришлось выполнять Алекс.

– Даже не знаю, премьер Сталин. Это полностью стратегическое решение, хотя, на мой взгляд, на этих самолетах должны летать самые лучшие пилоты.

Алекс заметила отчаяние, промелькнувшее на лице майора Расковой, и вдруг ощутила приступ солидарности.

– Насколько я понимаю, командир Раскова готовила этот полк по вашему приказу, премьер Сталин. Поскольку это подразделение так или иначе будут связывать с вами, люди будут думать, что у этих летчиц должны быть самые лучшие самолеты, как мне кажется.

Осипенко стал мрачнее тучи.

– Это решения тактического плана, и товарищу Сталину не стоит тратить на них время. Обычно такими делами занимается Комитет противовоздушной обороны, который возглавляю я.

– Успокойтесь, Александр Андреевич, – примирительно сказал Сталин, специально обратившись к Осипенко по имени-отчеству. Эти двое, очевидно, были друзьями. Он хлопнул генерала по плечу. – А что если мы отдадим женщинам часть новых самолетов, которые мы произвели сами, тогда как американские аппараты получат ваши мужчины?

Улыбка озарила широкое материнское лицо Расковой, и она тоже слегка наклонилась вперед, как ранее Осипенко.

– Спасибо вам за это решение, товарищ Сталин, и я вновь прощу прощения за то, что отняла у вас ваше драгоценное время, – сказав это, Раскова отдала честь и быстро вышла из кабинета, заставив вибрировать воздух позади себя.

Сталин фыркнул от смеха.

– В вашей стране женщины тоже такие упорные, мистер Хопкинс? – Алекс снова перевела.

– Некоторые – да. Например, жена нашего президента, хотя она и не летчица. Если ваши женщины пилотируют самолеты, вы можете ими гордиться.

Теперь Алекс поняла, почему посредником между Белым домом и Кремлем стал именно Гарри Хопкинс. Он обладал шармом обычного американца, и в то же время ему был присущ острый ум дипломата. Эти качества позволяли Хопкинсу преодолевать языковые барьеры и культурные различия.

Чувствуя, что аудиенция подходит к концу, Алекс воспользовалась моментом.

– Премьер Сталин. Американцы наверняка придут в восхищение при виде портрета лидера Советского Союза, но, как мне кажется, это ваше нововведение – женские боевые авиаполки – тоже произведет огромное впечатление. В этом отношении Советский Союз опережает США. Быть может, мне разрешат сфотографировать летчиц? Разумеется, я предоставлю цензорам все снимки до единого.

Сталин задумался. Заполняя паузу, Алекс добавила:

– Это лучшая форма военной пропаганды – как для вашего народа, так и для моего.

Слово «пропаганда», по всей видимости, решило дело.

– Да, да. Займитесь этим. Но вы будете отчитываться перед генералом Осипенко и Авиационным комитетом. А теперь я должен закончить дела, – он замахал руками в сторону коридора. – Мне нужно поработать до следующего авианалета.

Когда они с Хопкинсом вышли в коридор и последовали за охранником к лифту, Алекс, повинуясь внезапному порыву, взяла посланника под руку и задала неожиданный вопрос:

– Ну что? Разве мы не молодцы ?

Когда советские войска перешли в контрнаступление, авианалеты стали происходить реже, и теперь страх в воздухе чувствовался меньше. Поезда продолжали перевозить станки и рабочих на восток, а солдат на запад, но паника среди населения поутихла. Советский Союз получил еще несколько локомотивов по ленд-лизу, и ситуация с железнодорожными перевозками улучшилась. Алекс удалось добраться до Энгельса всего за три дня, а не за девять.

Аэродром и летная школа находились вблизи города Энгельс, через Волгу от Саратова. Тренировочный комплекс оказался большего размера, чем ожидала Алекс: здесь были отдельные здания, в которых размещались общие спальни, учебные аудитории, столовая и ангары. Немецкие войска находились неподалеку, угрожая Саратову, и в летной школе чувствовалось напряжение.

– Проходите, – майор Раскова пригласила Алекс в свой аскетичный кабинет и предложила ей стул. Сама она аккуратно села за письменный стол, стараясь не задеть карты и документы, которыми он был завален. Как и во время их первой встречи в Кремле, она была похожа на учительницу. Впрочем, в ее манерах чувствовались открытость и элегантность, которые контрастировали со строгой прической. Горчичного цвета военная форма прекрасно сидела на ней. Алекс не могла определять звание по погонам, но знала, что перед ней – майор.

– Это большая честь для меня – встретиться с «матерью-настоятельницей» русских летчиц.

– Вот, значит, как меня называют в народе? Полагаю, что-то от монастыря у нас здесь и в самом деле есть. Мои «послушницы» в большинстве своем юные и невинные существа, – майор усмехнулась. – Если можно назвать невинными девушек, которые горят желанием убивать врагов.

– Я уже встретила нескольких из них по пути к вам. В форме они больше похожи на юношей.

– Это правда. Я отправила их на стрижку по прибытии, и многие очень расстроились. В этом нежном возрасте девушки весьма чувствительны к мужским знакам внимания.

– Они все не замужем?

– Не все. Есть и замужние, а кое-кто уже успел овдоветь. Многие из них родом из захваченных немцами областей, а у троих, кажется, семьи остались в блокадном Ленинграде. Можете себе представить, как они хотят сражаться.

Взгляд Алекс упал на фотографию, висевшую позади Расковой: на ней была запечатлена пожилая женщина, державшая на руках девочку.

– У вас есть дети?

Раскова повернулась к фотографии.

– Да, дочка, ей восемь. Она живет с бабушкой, – лицо майора на мгновение смягчилось. – Но мне казалось, вы прибыли сюда для разговора на военные темы.

– Да, конечно. Расскажите мне, пожалуйста, подробнее о процессе подготовки. Может, какие-то личные детали или забавные случаи, которые могли бы вызвать интерес у читателей.

– Что ж, все они мои подопечные, и я ценю их всех, но не сказать, чтобы у меня было про них много историй. Давайте я просто проведу вас по территории, и вы сами решите, о чем будете рассказывать.

Раскова встала.

– Мне можно делать снимки?

– Думаю, да, только не фотографируйте самолеты и военное снаряжение. И помните, что вы должны пройти цензуру, прежде чем отсылать снимки.

– Разумеется.