Сергей Богачев - Донецкие повести

«Хочу ли я, чтобы он узнал о сыне? Да, хочу. Зачем? Пусть увидит плод нашей любви, пусть его порвёт на части от гордости за то, что у него есть сын. Ты мстишь ему? Ведь ты никогда его к себе не подпустишь. Ты так решила. И что ты скажешь Ванечке, если папа всё-таки вернётся и обнимет его? Как он будет жить дальше? Лучше, чтобы он ничего не знал о папе. Я это понимаю. Но почему я в сотый раз прокручиваю в воображении сцену нашей встречи? Как я ему скажу, что он отец, как он застынет в удивлении… И что потом? Потом я буду торжествовать победу. Я сама смогла его выносить, родить, начала воспитывать без чьей-либо помощи. Покажешь и заберёшь ради удовлетворения своего воспалённого самолюбия? И кому ты хуже сделаешь? Сейчас ты плачешь в подушку раз в месяц, а потом будешь каждый день. Ванюшка чем дальше, тем больше становится на него похож. Иногда он проявляет похожее упрямство, такую же заносчивость, изредка может обидеть и довести до слёз, чтобы подчеркнуть свою значимость, а потом, словно спохватившись, плакать и умолять: «Мамочка, прости. Прости, я не хотел…» Для тебя это и так будет ежедневная душевная травма, так ты ещё и солью решила её посыпать. Почему тебя волнует реакция человека, который так легко подложил тебя под нужного ему чиновника? Ну, он же не совсем конченый, сын всё-таки… Да какая разница! Ты его вычеркнула, стёрла — всё, нет его. Пусть узнает и потом мучается. Я не скажу, ни где мы живём, ни как… Пусть ему тоже будет больно… Он расчетливый, черствый, беспринципный аферист, его это не тронет…»

Маргарита, услышав имя Селиванова, на некоторое время задумалась, вспоминая свои вечные душевные терзания по поводу того, стоит ли таким образом ему мстить.

— А что, вы предполагаете, что я поддерживаю с ним связь? Хочу вас разочаровать. Мне неизвестны ни его телефонные номера, ни адрес. Не знаю и знать не хочу.

— Маргарита, послушайте, у Ивана Сергеевича к господину Селиванову имеется деловое предложение, но подать его мы бы хотели так, чтобы это было неожиданностью. Вас мы просим только позвонить и назначить ему встречу. В Ростове, по пути на курорт. Иван Сергеевич очень просил помочь ему в этом, вас ведь связывают давние дружеские отношения… — Бальцерович корректно улыбнулся.

Черепанов долго размышлял, как же обо всём этом поговорить с Ритой. Но, в конце концов, сам на встречу не отважился, а уговорил Бальцеровича, сославшись на занятость. Хотя предлог слабоватый для людей, которые не виделись столько лет. На самом деле Михаил Евгеньевич и сам понимал, что он со своими дипломатическими способностями подходил для такой тонкой беседы гораздо лучше. Черепанов наверняка не выдержал бы, воспоминания могли затянуть их с Ритой в постель, а такие эмоции, пусть даже и положительные, только бы осложнили последствия для всех участников. Всё это также плохо сочеталось бы с непростой комбинацией, которую они задумали с Бальцеровичем, дабы выманить Селиванова.

— Вы только дату согласуйте. Мы возьмём вам билеты на рейс Киев — Ростов. Оттуда в Кисловодск доберётесь поездом, СВ. Ехать совсем не долго, но так будет спокойнее. Это будет интересно и познавательно и для ребёнка — другие пейзажи, растительность, климат. Предположительно, Сергей Николаевич приедет повидаться с вами и сыном в аэропорт. А уж потом и мы с ним свои вопросы порешаем.

— Говорю же, у меня даже нет его номера телефона.

— У нас есть. Сергей Николаевич чрезвычайно занятой специалист, сейчас в Москве работает. Но неужели он не выкроит один день, чтобы повидаться с сыном?

Бальцерович пошёл ва-банк Пространные объяснения о том, что же реально им нужно от Селиванова, только усложнили бы дело. Если Рита не поддерживает с ним связь и действительно не интересовалась его судьбой, то какая разница? Если она врёт, то непременно расскажет Селиванову о том, что его искал Черепанов. Тот, хитрец, обязательно поинтересуется, с какой целью. Но в таком случае произойдёт второй акт. А сейчас от того, что именно ответит Маргарита, зависело дальнейшее развитие событий.

— А знаете, почему бы и нет? Пойдёмте. Я гостей не ждала, так что уж простите за беспорядок

Скромная, но очень уютная квартира Риты на самом последнем этаже в новострое на Теремках являла собой образец вкуса. Никаких рюшечек и хрустальных ваз. Отделка была выполнена в спокойных тонах, на стенах висели чёр-но-белые фотографии старинных европейских улочек, минимум мебели — максимум открытого пространства. Из этого ансамбля выбивалась только детская кроватка, расположившаяся возле дивана, усыпанная машинками и большими мягкими кубиками.

Ваня, непрерывно лепетавший только одному ему понятные слова, оказавшись в родовом гнезде, рванул в сторону игрушек, но мама поймала его за подтяжки:

— Подожди, полные носки песка. Давай-ка сполоснёмся.

Уходя с малышом в сторону ванной, она обратилась к

Бальцеровичу:

— Вы не стесняйтесь, чайник включайте, я сейчас.

«Действительно, хороша, чертовка», — Михаил Евгеньевич проводил взглядом стройную фигуру женщины, успев, как всякий нормальный мужчина, воспылать желанием и тут же его утопить в колодце правил приличия.

Спустя некоторое время Рита заваривала чай и поставила на низкий журнальный столик начатую коробку конфет.

— Не могу понять, почему я пустила вас в дом, ведь это против всяких правил.

— Наверное, потому, что я искренен с вами, вы ведь чувствуете, что я не вру и не лукавлю, — Михаил Евгеньевич пришёл с папкой, которую начал расстёгивать. — Хотя, по правде говоря, я ожидал, что вы зададите вопрос о том, какое дело может быть у нас к Селиванову, ведь вы любили его и вправе беспокоиться о его благополучии.

— Всё уже давно перегорело. Но если честно, то мне любопытно, — Рита отпила горячего чаю.

Бальцерович извлёк пластиковый файл с фотографиями и разложил их перед Ритой на столе.

— Боже, да это же Полина! — Маргарита прикрыла рукой рот, как всякая женщина, пребывающая в состоянии ужаса.

— Вы её знали?

— Ну конечно, мы же вместе… За что?

— За то, что она совершила ошибку, которая Сергею Николаевичу могла очень дорого стоить.

— Когда?

— Совсем недавно, пару недель назад.

— Вы хотите меня убедить в том, что это его рук дело? Но почему я должна вам верить?

— Нет, конечно, лично он этого не совершал. Вы же знаете, Селиванов предпочитает работать в белых перчатках и чужими руками. Он это организовал.

— Боже мой, а вы точно уверены?

— Увы, абсолютно. И одна из целей моего визита к вам — предупредить и вас о возможной опасности. Иван Сергеевич считает, что вы тоже можете попасть под удар, потому что имели отношение к его избирательной кампании три года назад.

— Имела, но за столько лет он не предпринимал никаких попыток отыскать меня.