Егор Лосев - Багряные скалы

Прожектор не выпускал обезумевшее животного, пули стригли траву под ногами, а проклятая антилопа мчалась прямо на Дмитрия.

Сквозь какофонию пальбы вдруг отчетливо донесся глухой человеческий вскрик.

Под ложечкой противно заныло. От бессилия Дмитрий, закусил воротник гимнастерки, – С-сука! – застонал он, – Ну почему, сейчас, почему так глупо…

К грохоту "брена" присоединился рев башенного "броунинга", несчастное животное пробежало в паре метров от Дмитрия, он грудью ощутил, удары впивавшихся в землю пуль.

Пробежав два десятка метров, антилопа грохнулась на землю. Прилетевшая следом очередь из "броунинга" разнесла ее в кровавые клочья.

Тем временем первый "сарацин" вывернув все четыре рулевых колеса, развернулся, приминая кусты и пополз назад. Метров за десять до горе-охотника из башни выскочил офицер, спрыгнул на землю. Бегом обогнув вторую машину, он забрался на броню.

Кормовой пулеметчик продолжал увлеченно палить по бренным останкам оленя, пока прилетевшая плюха не вернула его в реальный мир.

Офицер что-то орал, пулеметчик ослепленный фарами развернувшегося "сарацина", оглушенный пальбой, плюхой и воплями начальства, испуганно моргал, вжав голову в плечи.

Не довольствуясь выговором пулеметчику, офицер подобрался к командирской башенке и, судя по жестикуляции, прописал командиру машины смачный пистон, правда, без рукоприкладства.

Вскоре оба "сарацина" убрались за поворот, и тишина повисла над шоссе. Со склона донесся протяжный стон.

Дмитрий бросился туда. Горелый и Двир уже склонились над кем-то. Адам рылся в своем ранце, вытаскивая аптечку. Снизу, пыхтя, поднимался Линкор.

Значит Герши.

Черт подери эту антилопу, хотя, от нее, бедолаги, и так мало что осталось.

– Наверх, наверх, чтоб с дороги не углядели! – шептал Горелый.

Они подхватили стонущего Герши и буквально взлетели по склону, выбрав место за большим валуном, спрятавшем их от посторонних глаз.

– Прикройте меня. – Руководил Адам, – Ты свети!

Он сунул Дмитрию фонарь.

Под разрезанной гимнастеркой пульсировала рана, чуть не с кулак размером, совсем не похожая на аккуратное входное отверстие, их– то Дмитрий насмотрелся.

Адам всадил морфий, наложил пакет первой помощи.

– Как его угораздило? – тихо спросил Дмитрий.

Адам пожал плечами, – я ж не врач, на рикошет похоже. Приподнимите его потихоньку.

Линкор и Двир подхватили Герши за плечи. Раненый выпучил глаза и заскрипел зубами.

Адам быстро наложил повязку, Отобрал у Дмитрия фонарь и погасил.

– Как он? – спросил сержант.

– Как его состояние, я спрашиваю!?! – рявкнул не получивший ответа Горелый, ударив Адама кулаком в плечо.

– Я чо, рентген!?! – вызверился на него обычно спокойный и тихий Адам, – Я забинтовал, успеем донести, может и выживет!

– Ссэм-эммек!!! – Горелый в ярости пнул валун ботинком и рявкнул на Двира: – Носилки организуй!

Две винтовки, продетые в гимнастерку и куртку, заменили носилки.

– За мной, – спокойным голосом скомандовал Горелый и начался ад.

Они тащили носилки по каменистым, заросшим густой травой холмам, в темноте, понимая, что жизнь раненого зависит от их проворства и скорости.

Менялись каждые пять минут. Четверо несли носилки, пятый шагал в авангарде, предупреждая о ямах и прочих "радостях".

– Эх, до рассвета бы проскочить, – протянул Двир.

– Далеко нам, Горелый? – прохрипел Дмитрий сержанту.

– От Кабатии, километров десять по прямой.

Где позволял ландшафт бежали, но все больше топали быстрым шагом, стараясь по возможности не трясти самодельные носилки. Герши стонал, когда приходил в сознание, грыз окровавленные губы, просил пить. Адам смачивал ему лицо мокрой тряпкой.

Наконец Горелый скомандовал:

– Привал!

Они рухнули на камни.

Сержант отдышался, взял рацию и полез наверх.

Вернулся он повеселевший.

– На связь вышел, – поделился он, отдуваясь, – нас встретят! Подъем!

Они снова ухватились за самодельные носилки. Начинало светать. Дмитрий чувствовал себя вымотанным до полного безразличия, все силы уходили на то, чтоб не споткнуться и не выпустить из рук скользкий винтовочный ствол. Пот заливал лицо, смывая кусками корку грязи.

Впереди прогремели два выстрела. Они отупело встали, опустив носилки. Винтовка Дмитрия находилась под шепчущим в бреду Герши. Но тут прилетел успокоительный крик Линкора, и они снова взялись за свою ношу.

За изгибом оврага, текла грязно-шерстяная река овечьих спин.

Пастух лежал навзничь, поджав руку с палкой. Кафия его свалилась с головы, обнажив старческую лысину в обрамлении редких седых волос. Из дыры во лбу тянулась струйка крови, а на лице застыло недовольное выражение.

Рядом рычал, вздыбив шерсть, большой бурый пес. Он скалил клыки, но кидаться на незнакомцев не решался.

– Раббак, – сквозь зубы выругался Горелый.

– Прости дед, – прошептал Дмитрий по-русски, поравнявшись с телом, – Не повезло тебе…

Остальные промолчали.

Линкор сделал все верно. Старика жаль, конечно, но урок прошлой войны был усвоен железно. Терять своих ради чужого пастуха… поищите других фраеров…

Линкор вернулся, хмуро впрягся в носилки, сменив Адама. Тот пару раз махнул затекшей рукой и затрусил вперед.

Через положенные пять минут они поменялись с Двиром. Следующим был Дмитрий, но своей очереди он так и не дождался. Раздались приглушенные голоса, и они вылетели прямо на пацанов из второй роты.

Положив носилки, Дмитрий рухнул на траву. Краем глаза он следил, как врач осматривает Герши, чего-то колет ему, ставит капельницу. Как его перекладывают на нормальные носилки.

Он уселся и подтянул за ремень свою винтовку. Что-то неудобно кололо в боковом кармане. Дмитрий сунул руку и извлек ворох бумаг, добытых из портфеля британца. Среди листов исписанных арабскими закорючками и английскими буквами, оказалась сложенная вчетверо карта. Он лениво развернул плотную бумагу, вгляделся.

И тут Дмитрия, аж подкинуло. Перед ним лежала карта 1:100000 южной пограничной зоны Аравы. Глаз моментально выцепил Петру, пунктирную линию, ведущую к ней из Израиля. Дмитрий сложил карту, осторожно убрал в карман и задумался.

Он никогда не был верующим, и не тянулся к религии, сказывалось советское воспитание: опиум для народа и все такое прочее. Хотя иногда, все же подозревал, что кто-то там, на небе периодически вмешивается, подправляя происходящее внизу по своему разумению.

Вот и сейчас, у него возникло стойкое ощущение: карту в портфель англичанину сунул именно этот "кто-то".

Слегка ошарашенный свалившимся на него подарком Дмитрий поднял глаза в мутное рассветное небо и прошептал: – Спасибо… – затем спохватившись, на всякий случай продублировал на иврите: – Тода раба…