Николай Гнидюк - Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы

Ошибку быстро исправили: и груз и людей доставили в наш отряд. Среди полесских партизан начали распространяться неизвестно кем выдуманные слухи, что это, дескать, сознательная диверсия бегмовцев, что, перехватив самолет, они не хотели отдавать груз и это чуть ли не привело к вооруженной стычке, что… словом, чья-то злая фантазия тут изрядно поработала. Не стану утверждать, что именно эти разговоры вызвали последующие события, но через несколько дней мы узнали, что к нам должен прибыть сам Василий Андреевич Бегма — первый секретарь Ровенского подпольного обкома партии, генерал, командир соединения, в состав которого входил отряд, ошибочно принявший наш самолет.

О Василии Андреевиче Бегме я немало слышал от ровенских и здолбуновских подпольщиков и, хоть никогда его не сидел, довольно хорошо представлял себе его внешность: коренастый, широкоплечий мужчина, с умным взглядом, волевым выражением лица. Люди, которые рассказывали о нем, называли его не официально «секретарь обкома», а как доброго знакомого или соседа — Василий Андреевич.

Еще в Пензе Коля Приходько рассказывал мне, какое сильное впечатление произвела на него речь Василия Андреевича на собрании областного комсомольского актива (или на комсомольской конференции — не помню).

— Знаешь, Коля, — говорил мне Приходько, — когда он выступал, мне казалось, что разговаривает он со мной, так его слова брали за живое… Не провозглашал громких лозунгов, а говорил спокойно, рассудительно, словно вел беседу с каждым из нас, комсомольских активистов.

Это было мое первое заочное знакомство с секретарем Ровенского обкома партии. Второе знакомство, тоже заочное, состоялось в Здолбунове примерно в начале сорок третьего года, когда Дмитрий Михайлович Красноголовец рассказывал о городском собрании коммунистов перед самым началом войны.

— Приехал к нам Василий Андреевич, побывал в депо, на цементном, а вечером — собрание в Доме культуры. Встал за трибуну — и начал говорить, без бумажки, спокойно, точно взвешивал каждое слово. Говорил умно, конкретно, и казалось, что он не из Ровно приехал сюда, а все время жил с нами здесь, в Здолбунове.

Эти два рассказа — Приходько и Красноголовца, а также отзывы о Василии Андреевиче ровенчан, с которыми мне приходилось действовать в подполье, укрепили мое мнение о нем как о человеке рассудительном, вдумчивом, искреннем, настоящем партийном руководителе.

И вот я узнаю, что Василий Андреевич Бегма должен прибыть в наш отряд. Можете себе представить, с каким волнением ждал я этой встречи с человеком, которого заочно уже давно знал! Да разве только я волновался? Известие о приезде секретаря обкома молниеносно облетело все подразделения нашего отряда и повсюду вызвало радостную заинтересованность и гордость.

Вспоминаю, как радовались ребята, встречаясь со своими побратимами-партизанами Сабуровым, Карасевым, Балицким. А неожиданная встреча с Сидором Артемьевичем Ковпаком? А приезд в отряд Алексея Федоровича Федорова!

Но на этот раз должно было состояться особенно важное для нас событие. Руководимый непосредственно из Москвы, наш отряд действовал главным образом на территории Ровенской области. И хоть Василий Андреевич Бегма непосредственного отношения к нему не имел, командование считало своим долгом доложить секретарю подпольного обкома о наших действиях.

Накануне приезда Бегмы в штабе состоялся разговор.

— Я считаю, — сказал Медведев, — что не стоит вспоминать о самолете. Произошла ошибка, они не виноваты…

— Очевидно, он сам об этом заговорит, — заметил Лукин. — Ошибка ошибкой, но зачем было им распаковывать наш груз, просматривать документы. Ведь радист и метеоролог сказали им, к кому они летели…

— Думаю, что Дмитрий Николаевич прав, — присоединился к командиру Стехов, — они не виноваты в этой ошибке, все закончилось хорошо, и амбиция тут некстати. Все-таки Василий Андреевич — секретарь обкома той области, на территории которой мы вот уже полтора года делаем все, что нам нужно.

— Правда, кое-что ему уже известно от Кочеткова, — вставил Лукин. — Представляю себе, как он докладывал на совещании о своих железнодорожных делах.

Совещание, о котором вспомнил Лукин, было незадолго перед этим созвано где-то под Сарнами подпольным обкомом. На него съехались представители всех партизанских отрядов, действовавших на Ровенщине, в том числе и Виктор Васильевич Кочетков.

— Наверное, Витя им там рассказывал, как он всю взрывчатку потратил на железнодорожные диверсии, — добавил шутя Медведев. — А мы расскажем Бегме нечто иное. Думаю, секретарь обкома не будет обижен, что мы раньше не ввели его в курс наших дел.

…Василий Андреевич Бегма прибыл в Целковичи-Великие, где расположился наш отряд, около полудня. Ехал верхом в сопровождении нескольких конников. Увидев его, мы слегка удивились, ибо такого масштаба командиры, как он, верхом на лошадях не ездили. И Федоров, и Ковпак, и Медведев пользовались только хорошо оборудованными подводами. А тут вдруг на тебе: генерал — и обычный всадник.

Кузнецову, Струтинскому, Шевчуку и мне, как городским разведчикам, прикомандированным непосредственно к штабу, посчастливилось присутствовать на обеде, устроенном командованием отряда в честь высокого гостя. Было о чем поговорить двум партизанским командирам. С удовлетворением выслушивали мы похвальные слова секретаря обкома.

— Слыхал я о ваших делах, — говорил он. — Особенно много рассказывали мне о том, как медведевцы истребили карательную экспедицию Пиппера. Это настоящий подвиг партизан — вступить в столь неравный бой с карателями. В истории Ровенщины действия вашего отряда будут занимать почетное место. Вы вне Ровенщины еще где-нибудь действовали? Если не ошибаюсь, ваш отряд создавался в Брянских лесах?

— Нет, не совсем так, — ответил Медведев. — На Брянщине я был в сорок первом году и возглавлял совсем другой отряд. Партизанить там пришлось недолго. А этот отряд создан здесь, на Ровенщине, летом сорок второго.

— Вернее, он организован в Москве, — уточнил Лукин, — а оттуда группами, на самолетах и парашютах, переправлен сюда.

— Да, — добавил Стехов, — отряд создан в Москве. Но если принять во внимание, что «москвичей» сюда прибыло меньше сотни, а теперь у нас около полутора тысяч человек, то выходит, что наш отряд образовался, вырос и возмужал на ровенской земле.

— Правильно, — сказал Медведев. — Ровенщина и мы — понятия неразделимые. И дело не только в этих полутора тысячах человек, о которых говорил Сергей Трофимович. Дело в том, что и в самом Ровно, и в других городах и селах области столько патриотов — наших помощников, что из них можно создать еще не один партизанский отряд. Вспоминаю наши первые бои в Толстовом лесу, близ станции Будки-Сновидовичские. Мы с двадцатью автоматами и несколькими гранатами давали отпор фашистским гадам — и побеждали. Откровенно говоря, иногда мне становилось страшновато: надолго ли хватит у нас мужества, силы духа, а главное — оружия? А когда сегодня посмотришь на отряд, в котором есть сотни пулеметов, пушки, минометы, конница, то гордостью наполняешься за наш непокоренный народ. И все это дала нам Ровенщина — ваша область, Василий Андреевич.