Николай Гнидюк - Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы

— Да, советский партизан. И в моем портфеле не только бутылки с «монополькой», а еще кое-что. Вот поглядите.

И я положил на стол противотанковую гранату.

— Это что такое? — спросил Ступик.

— Это такая игрушка, от которой даже танки рвутся вдребезги, — пояснил я.

— Правду говорили, что у Советов хорошее оружие, — проговорил Посполитак, осторожно потрогав пальцами ручку гранаты.

— Должно быть, потому немцы два года ничего не могут с ними поделать, — добавил Ступик.

— Так вот, слушайте дальше. Очень хорошо, что я вас встретил. Я знал, что вы тут служите, и собирался зайти к вам, но, сами понимаете, мне это не так-то легко сделать. Но повторяю: о вас мне хорошо известно…

И чтобы окончательно убедить ребят в том, что я хорошо знаком со всеми делами на железнодорожном узле, я сказал:

— У вас на станции комендантом полковник, который часто болеет. Сейчас он в отпуске. Его заменяет майор Вайнер. Говорят, большая сволочь…

— Не так сволочь, как хабарник, — перебил меня Посполитак, — тянет, с кого что может. Мы ему непосредственно не подчинены, но он часто заглядывает в общежитие, ищет поживы.

— Да Вайнера я не боюсь, — продолжал я. — Тут, на станции, есть один очень несимпатичный тип — бригадир уборщиков, какой-то Иванов. Это такая подозрительная личность, что я даже боюсь показываться ему на глаза…

— Ты смотри, он, оказывается, многих знает, — удивленно проговорил Ступик. — А мы тут служим, и, кажется, вроде бы все спокойно.

— Кто тебе сказал, что спокойно? — вмешался Посполитак. — Не слышал ты, что ли, как летят под откос поезда? А недавно сгорел целый состав цистерн с бензином. И говорят, что мину все-таки прицепил кто-то здесь, в Здолбунове…

— Все это, хлопцы, делают наши люди, они повсюду: и в Шепетовке, и в Здолбунове, и в Ровно… Нам это хорошо известно. И о вас мы знаем.

— Да мы уж видим, что ты обо всем знаешь: и про Вайнера, и про Иванова, — заметил Посполитак.

— Только, Микола, я с твоей думкой насчет Иванова не согласен, — перебил своего товарища Ступик. — Тебе нечего его бояться. Он хоть и нелюдимый какой-то, но, мне сдается, очень порядочный. И кто знает, что он о немцах думает. А кого нужно бояться, так это Царенко…

— Ивана Царенко? — переспросил я.

— Да, его. А ты что — эту собаку знаешь?

— Конечно, знаю. Что он делает теперь?

— Служит у нас в охране начальником смены. Правда, мы в другой смене, но слышали о нем много. Сказывают, он был в партизанах, сбежал оттуда и принес оружие, много денег.

Этого известия я не ожидал. Вот уж с кем не хотел бы я встретиться в Здолбунове, так это с Иваном Царенко! Уж он не упустил бы случая — выдать меня гитлеровцам, лишний раз продемонстрировать свою преданность фашистам!

— А он тоже в этом общежитии живет?

— Нет. Нашел себе какую-то вдовушку…

— А насчет Иванова — не беспокойся. Уж кто-кто, а мы его знаем. Живет в нашем общежитии. Он и зла не сделает, и добра не принесет… Ну, рассказывай дальше.

— Так вот, как видите, нам все известно. Нас тут много, и мы все помогаем Красной Армии громить врагов. Недолго уже фашистам топтать нашу землю. Про Сталинград слышали?

Хлопцы утвердительно закивали головами.

— Выходит, гитлеровцам капут. Теперь уже им нечего надеяться на победу. Вот увидите: скоро они побегут отсюда так, что только пыль столбом. Сама земля под ними горит. И потому я хотел бы сегодня услышать от вас: можем ли мы, партизаны, рассчитывать на вашу помощь?

— Да мы хоть сейчас готовы, — не задумываясь, ответил Ступик. — Сделаем все, что скажешь.

— Только я глянул на твой аусвайс, — сказал Посполитак, — как меня точно кольнуло: Микола это или не Микола? Говорят, гора с горой не сходится, а человек с человеком всегда. Мы согласны, и хорошо, что ты нам доверяешь. Я уж давно думал бросать эту службу. Всюду только и разговоров что о партизанах, а мы с тобой, Иван, служим фашистам. Вот и надо сегодня благодарить судьбу, что свела нас с Миколой.

— Зачем бросать службу? — возразил я. — Это даже хорошо, что вы в железнодорожной охране. Наши люди нужны везде. Служите и дальше… И я уверен, что вы будете полезны партизанам. А пока что давайте расходиться. Еще раз предупреждаю: о нашей встрече никому ни полслова. Кстати, как же сегодняшнее дежурство?

— Не беспокойся. За нас дежурят другие. Мы тут живем дружно. Ко всем гости приезжают, и подмена — дело обычное. А ты спи тут, куда ж идти среди ночи.

— Нет, хлопцы, не могу. Такая уж у меня служба, что надо ходить ночью. Я бы не хотел среди белого дня неожиданно повстречаться с какой-нибудь сволочью вроде Царенко. Так что, хлопцы, проводите меня. Тут недалечко…

И я пошел к Клименко.

Прошло несколько дней. Как в тюрьме, сидел я на дому у Клименко, ожидая, когда придет время для моей легализации. Все зависело от того, когда мы сможем ликвидировать предателя Царенко и выяснить, как моя зажигалка попала к Вайнеру.

Квартира Клименко в эти дни превратилась в своего рода штаб, куда сходились нити от здолбуновских подпольщиков. Связным был сам хозяин квартиры. Его газогенератор можно было увидеть то на улице Ивана Франко, у дома Шмерег, то возле паровозного депо, то на привокзальной площади. И пока из кузова выгружали товар для буфета или магазина, водитель просил у прохожего закурить. «Прохожий» не отказывал, угощал куревом, и вместе с сигаретой в руке Клименко оказывался листок с каким-нибудь сообщением.

Все эти листки вечером попадали ко мне. Я внимательно перечитывал их и составлял донесение командованию нашего отряда. А на рассвете следующего дня газогенератор кружил пыльными полевыми дорогами от села к селу: такая уж судьба у машины, которая обслуживает заготовительную контору. И если по дороге эта машина ненароком заворачивала на хутор, где располагался партизанский «маяк», то об этом никто в Здолбунове не знал.

Ответ на мое донесение про Царенко и земляков пришел быстро. Командование соглашалось с нашим решением уничтожить предателя и предупреждало об опасности.

«От встречи с И. [10] Ивановым. — Прим. автора. , — писал заместитель командира, — воздержитесь до распоряжения от Г. [11] Грачева, то есть Кузнецова. — Прим. автора. . С земляками будьте осторожны, связь поддерживайте, задания — только контрольные».

Не теряя времени, я связался с Посполитаком и Ступиком. Поручил им встретиться с Царенко и попробовать вызвать его на откровенность. С этим заданием они справились успешно. От хлопцев я узнал, что Царенко — сын попа, учился в духовной семинарии в Берестечке, но не окончил ее, так как началась война. Пошел в полицию. Немцы направили его в лес с целью установить связь с партизанами. Так он попал в наш отряд. Но вскоре сбежал. Очутившись в Здолбунове, стал командиром подразделения железнодорожной охраны. Тесно связан с гестаповцами. Ведет себя очень нахально.