Николай Гнидюк - Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы

Услышав мою фамилию, Лисовская вздрогнула:

— Где он? Вы, наверное, его схватили и заставили все рассказать? Скажите, он живой?

— Да, живой, здоровый и скоро будет снова в Ровно. Передавал вам привет. Только просил, чтобы я не пил вашего кофе, пока вы не убедитесь, что имеете дело не с гестаповским офицером, а с советским разведчиком.

— Ничего не понимаю, что происходит… — Лисовская взглянула на Кузнецова, потом на Семенова. — Как хочется, чтобы все это оказалось правдой! Как хочется вам верить!

— А вы верьте, Лидия Ивановна, — ласково сказал Валя Семенов.

— Извините меня, товарищи. Я немного разнервничалась. Я была готова к любой неожиданности, но только не к этой.

— Это мы должны извиниться, — возразил Николай Иванович, — что так долго не были с вами откровенными…

— Но ведь вся эта игра в прятки могла окончиться трагически для гауптмана Пауля Зиберта и для всех нас.

— Нет, дорогая Лидия Ивановна. Я хорошо знал, что вы не откажетесь от своего намерения отомстить фашистскому офицеру за его злодеяния. А когда мы с Валей Семеновым шли сюда, я намеренно об этом ему не сказал. Еще раз хотел убедиться в вашей решительности и ненависти к врагам.

— И убедились!

— Да, убедился! И рад, что у нас есть такая отважная разведчица, как вы.

— Не надо комплиментов. Вы же хорошо знаете, что я не люблю их. — И, помолчав, добавила: — Теперь я вижу, как работает наша разведка. Что ж, будем бороться вместе, друзья!..

— Будем бороться, Лидия Ивановна, — ответил Кузнецов. — Бороться, пока хватит сил, пока победим.

Прошло немного времени, и я снова оказался в Ровно. Мне было известно, что на Легионов, 15 приезжает на «оппель-капитане» гауптман Пауль Зиберт со своим шофером Николаусом (так Кузнецов называл Колю Струтинского); что из этого дома после веселых вечеринок иногда «исчезали» высшие офицерские чины и на том же «оппель-капитане» доставлялись в партизанский отряд; что диван, на котором когда-то я спал, а теперь часто отдыхают «друзья» Зиберта, превратился в небольшой склад оружия, а квартира Лисовской — в своеобразный партизанский штаб.

Я знал также, что с нами работает двоюродная сестра Лидии Ивановны — Майя Микота, которую Лисовская прятала от отправки в Германию.

Командование отряда не разрешило мне заходить к Лидии Ивановне, чтобы не навлечь на ее дом подозрений. Но я не выдержал и в один из осенних дней постучал в дверь знакомого дома. Как обычно, открыла Лена.

— Ой! — воскликнула она. — Это вы! Проходите, Лиды нет, а Майя дома. Вы знакомы с ней? Маечка, это наш Коля. Помнишь, я тебе о нем рассказывала?

Майя — красивая, русоволосая, зеленоглазая девушка — поздоровалась со мной.

— Я ненадолго, девчата, у меня тут много дел. Просто проходил мимо вашего дома — дай, думаю, заскочу. А Лидия Ивановна скоро будет?

— Да, да, — защебетала Лена, — она должна скоро прийти. А вы садитесь. Чаю выпьете?

— Нет, спасибо. Чаю не надо.

— Тогда, может, в карты сыграем, в подкидного, а?

— В карты можно.

Минут через двадцать слышу: кто-то поднимается на крыльцо.

— Это Лида! — весело кричит Лена и бежит встречать сестру. — Лидочка! А у нас гость! Угадай кто? Не угадаешь, не угадаешь!

— Не угадаю — скажешь, не скажешь — увижу.

Не успела Лидия Ивановна переступить порог комнаты, как Лена воскликнула:

— Партизан Коля Гнидюк пришел!

Вот так неожиданность! Лена, которой никто не открывал нашей тайны, вдруг называет меня партизаном.

— Откуда ты это взяла? — удивилась Лидия Ивановна. — Кто тебе сказал?

— Никто мне ничего не говорил, и никого ни о чем я не спрашивала. Но я все знаю и все буду знать. Мне нравится, что вы партизаны, и я хочу партизанкой быть.

Лисовская рассердилась:

— Прикуси язык, а то…

— Уже прикусила, — перебила ее Лена, — и можете от меня не прятаться. Майя, идем!

Мы остались вдвоем с Лисовской.

— Ну, теперь здравствуйте! — сказала она.

— Здравствуйте, Лидия Ивановна!

— Мы снова вместе будем работать?

— Как вам сказать?.. Конечно, вместе, ведь мы делаем одно дело. Но встречаться, наверно, нам не придется. У меня теперь другое задание, не связанное с вашим. И зашел я к вам просто так, по пути, говоря откровенно, без разрешения командования. Захотелось вас увидеть…

— Надеюсь, вы уже успели познакомиться с Майей?

— Да, успел. Они с Леной даже дважды оставили меня в дураках, — рассмеялся я.

— Майя — молодец! Она нам хорошо помогает. Николай Иванович ею очень доволен.

— Лукин тоже доволен, — добавил я. — В отряде он мне рассказывал и о вас, и о вашей сестре. Хвалил. Я за вас очень рад. Я и раньше говорил, что из вас получится чудесная разведчица.

— И играли со мной в прятки…

— Но ведь…

— Не оправдывайтесь. Мне все понятно. Но правду вы могли мне сказать немного раньше. Ведь вы первым пришли сюда, первым мне доверились, вам первому я открыла свою душу. Так? Скажу откровенно: в вашем лице я нашла не только товарища по борьбе, но и настоящего друга… Ну, не смотрите на меня так, я на вас не сержусь. Наоборот, даже довольна всем этим. Имейте в виду: если вам с Николаем Ивановичем придется еще когда-нибудь разыгрывать подобный спектакль, будьте более осторожны. Я собиралась его отравить, и вы об этом ему рассказали. Но ведь я могла уничтожить его другим способом. И потом могла вас не предупредить. Я и тогда жалела, что рассказала вам о своем намерении. Думала: «Уничтожу гада и преподнесу нашим сюрприз». Ну и сюрприз бы был!

— Думаю, теперь вы не жалеете, что ваш план не удался?

— Конечно, нет! Николай Иванович — блестящий разведчик, и работать под его руководством очень интересно. Вообще у вас чудесные ребята. И Коля Струтинский, и Валя Семенов…

— «Провокатор»? — смеясь, спросил я.

— А вы знаете? Он вам рассказывал?

— И он, и Николай Иванович. Мы все очень смеялись.

— Теперь и мне смешно. А тогда я думала, что все кончено. Никак не могла представить себе, что Пауль Зиберт — не немец, не фашист, а русский партизан. Семенову, когда он передал «привет от Попова», я поверила сразу, что он мне поможет избавиться от Зиберта. И вдруг он предупреждает Зиберта, что кофе отравлен. Вы можете представить, что со мной было? Я не верила, думала: они вас схватили и заставили говорить.

— Когда мы с вами договаривались о пароле, — сказал я, — мы думали, что Николай Иванович придет к вам один. Но потом Лукин возразил. Он сказал, что паролям не всегда верят, тем более что вы хорошо знаете Зиберта как немецкого офицера, гестаповца и ненавидите его. Поэтому Лукин решил послать с Кузнецовым Валю Семенова. Да и Валентин все время просился в город.

— А что, он до этого не был в Ровно? — спросила Лисовская.

— Нет, он выполнял другие задания. Он никогда не знает отдыха. Если отряд переходит из одного места в другое и преодолевает, скажем, тридцать километров в день, то Валя со своими ребятами проходит вдвое больше: нужно ведь сначала все разведать и проверить — местность, обстановку. В отряде и на стоянке партизаны несут караульную службу, а разведчики ежедневно отмеряют по полсотни километров — на «маяк» и обратно, доставляют донесения от городских разведчиков-подпольщиков, таких, как мы с вами. Валя рвался в город, но его не пускали.