Густав Хэсфорд - Старики и бледный Блупер

Погода стоит премерзкая, но сам город прекрасен. Хюэ уже столько времени прекрасен, что даже война и плохая погода не могут его изуродовать.

Пустынные улицы. Каждое здание в Хюэ поражено каким-нибудь снарядом. Земля еще не высохла от ночного дождя. Воздух прохладен. Весь город закутан в белую дымку. Солнце идет на закат.

Мы катим мимо танка, развороченного ракетами из гранатомета B40 [80]. На стволе 90-миллиметровой пушки разбитого танка надпись: «ЧЕРНЫЙ ФЛАГ».

Пятьдесят ярдов дальше по дороге мы проезжаем мимо двух похеренных трехосников [81]. Один из здоровенных грузовиков опрокинут набок. Кабина грузовика — груда изорванной и перекрученной стали. Второй трехосник сгорел, и от него остался только черный железный остов. Солнечный свет пробивается сквозь дырки от пулевых отверстий в крыльях обоих грузовиков, и они сверкают, как бусы.

Когда мы проезжаем мимо школы «Квок Хок», я хлопаю Стропилу по руке. «Тут Хо Ши Мин учился. Интересно, играл он в школьной команде в баскетбол или нет? А вот интересно — с кем он на выпускном балу танцевал?».

Стропила ухмыляется.

Где-то далеко слышны выстрелы. Одиночные. Короткие очереди из автоматического оружия. Сражение на какое-то время прекратилось. А выстрелы, что мы слышим — это так, какой-то хряк счастья решил попытать.

Возле университета города Хюэ танк со скрежетом останавливается, и мы со Стропилой спрыгиваем на землю. Университет города Хюэ превращен в сборный пункт для беженцев, направляющихся в Фубай. Как только сражение началось, целые семьи со всем своим скарбом оккупировали классы и коридоры. Беженцы слишком устали, чтобы бежать дальше. Беженцы какие-то безразличные и истощенные — такой вид приобретаешь после того, как смерть посидит на твоем лице и подушит тебя так, что устаешь вопить. На улице женщины варят в горшках рис. По всей палубе кучки человеческого дерьма.

Мы машем на прощанье белокурому командиру танка, танк грохочет и укатывает прочь. Стальные грунтозацепы дробят кирпичи, раскиданные взрывами по всей улице.

Мы со Стропилой вглядываемся в противоположный берег реки Ароматной. Мы разглядываем Цитадель [82]. Река выглядит гнусно. Река мутная. Стальной подвесной мост — мост «Золотые воды» — обрушился в реку, когда его подорвали боевые пловцы противника. Разорванные балки торчат из воды как переломанные кости морского змея.

Где-то далеко, внутри Цитадели, разрывается ручная граната.

Мы со Стропилой направляемся к MAC–V [83], пункту группы американских военных советников в Южном Вьетнаме.

— Красиво здесь, — говорит Стропила.

— Было красиво. Реально было. Я бывал тут пару раз на наградных церемониях. Генерал Кашмэн [84]сюда приезжал. Я сфотографировал его, а он сфотографировал меня, когда я его фотографировал. И Ки был, весь такой разодетый, в летной куртке из черного шелка с серебряными генеральскими звездами во всех местах и в черной фуражке, тоже с серебряными генеральскими звездами во всех местах. У Ки [85]были всякие пистолеты с жемчужными рукоятками, аскотский галстук на шее. Этакий плейбой в японском стиле. У этого Ки кондиционная программа была. Он верил во Вьетнам для вьетнамцев. Думаю, потому и получил от нас пинок под зад. Но в тот день он был просто великолепен. Видел бы ты всех тех школьниц в их aoдаях [86], все в пурпурном и белом, с маленькими солнечными зонтиками…»

— И где ж они теперь, девчонки те?

— Поубивало всех, наверно. Ты слышал такую легенду, что Хюэ вырос из грязной лужи как цветок лотоса?

— Глянь-ка!

Арвинское отделение грабит особняк. Эти арвины из Армии Республики Вьетнам — забавное зрелище, потому что все снаряжение для им совсем не по росту. В мешковатом обмундировании и здоровущих касках они похожи на мальчишек, играющих в войну.

Я говорю: «Достойно. Номер один. Это все равно что нам халявы отвалили, Строп. Запомни, Стропила: как увидишь арвина, Виктора Чарли можешь не бояться. При первых признаках опасности арвины разбегаются как кролики. Арвинский стрелковый взвод — подразделение столь же смертоносное, как кружок бабушек-садоводок, кидающихся зефиринами. Ты не верь всем этим слухам о том, что арвины трусы. Просто они свою зеленую машину ненавидят еще больше, чем мы свою. Их забрали по призыву сайгонские правители, которых забрали служаки, которые забрали нас, а последних забрали другие служаки, которые думают, что могут купить эту войну. А арвины не дураки. Арвины совсем не дураки, когда занимаются любимым делом — воруют, например. Арвины искренне убеждены в том, что драгоценные камни и деньги являются штатными предметами снабжения военнослужащих. И потому мы в безопасности — до тех пор, пока арвины не завопят: «Боку Ви-Си, боку Ви-Си!» и не пустятся наутек. Но об осторожности тоже не забывай. Арвины постоянно палят по курицам, чужим свиньям и деревьям. Арвины готовы стрелять во что угодно, кроме транзисторов, «Кока-Колы», солнечных очков, денег и противника».

— А что, правительство им разве не платит?

Я усмехаюсь: «Деньги их правительство».

Солнце уже зашло. Мы со Стропилой переходим на бег. Нас окликает часовой, я посылаю его ко всем чертям.

Пятьдесят шесть дней до подъема.

Утром мы просыпаемся на пункте MAC–V, это белое двухэтажное здание со стенами в пулевых отметинах. Пункт укрыт за стеной из мешков с песком и колючей проволоки.

Мы собираем снаряжение и уже собираемся уходить, когда какой-то полуполковник начинает зачитывать заявление военного мэра Хюэ. В заявлении отрицается факт существования в Хюэ такого явления как мародерство, и делается предупреждение о том, что все замеченные в мародерстве будут расстреливаться на месте. С дюжину гражданских военных корреспондентов сидят на палубе, протирая глаза со сна, слушая вполуха и позевывая. Дочитав, полуполковник добавляет уже от себя. Кто-то наградил медалью «Пурпурное сердце» [87]жирного белого гуся, который был ранен в ходе нападения на пункт. Полуполковник высказывает сомнение в том, что гражданские корреспонденты осознают, что война есть дело серьезное.

Мы идем по улице, я указываю на похеренного солдата СВА, повисший на колючей проволоке. «Война — крупный бизнес, а это наш валовой национальный продукт». Я пинаю труп, вызывая панику среди червей, шевелящихся в пустых глазницах и улыбающемся рту, а также во всех дырках от пуль в его груди. «Скажи, противно?»

Стропила наклоняется и рассматривает труп. «Да, этот-то точно кому-то на счет пошел».

Появляется съемочная группа из Си-би-эс в окружении очумевших от свалившейся на них славы хряков, которые принимают эффектные позы, изображая реальных бойцов-морпехов, какие они типа на самом деле. Они все хотели бы познакомить Уолтера Кронкайта со своими сестренками. Телевизионщики из Си-Би-Эс, в белых рубашках с короткими рукавами, поспешают дальше — снимать смерть в красочном многоцветии.