Густав Хэсфорд - Старики и бледный Блупер

Я останавливаю мастер-сержанта. «Топ, нам в говно надо».

Мастер-сержант пишет на листке желтой бумаги, закрепленном на дощечке. Он не поднимает взгляда, но тычет пальцем через плечо. «За рекой. Первый Пятого. Лодку у моста найдете».

— Первый Пятого? Образцово. Спасибо, Топ.

Мастер-сержант отходит, продолжая писать на желтой бумаге. Он не обращает внимания на четырех заляпанных хряков, который вбегают в расположение. Каждый держится за угол пончо. На пончо лежит убитый морпех. Хряки орут, вызывая санитара, а когда с великой осторожностью опускают пончо, темная кровяная лужица стекает на бетонную палубу.

Мы со Стропилой спешим к реке Ароматной. Обращаемся к флотскому энсину с детским личиком, который засувениривает нам переправу на вьетнамской канонерке, доставляющей подкрепление для вьетнамских морпехов.

Мы скользим по поверхности реки. Стропила спрашивает: «А эти вот ребята? Они как, хорошие вояки?»

Я киваю. «Лучшие, что есть у арвинов. Хоть и не такие крутые, как корейские морпехи. Корейцы такие крутые, что у них даже дерьмо мускулистое. Бригада «Голубой дракон». Я был с ними на операции у Хойан».

С берега доносится звук выстрела. Над нами просвистывает пуля.

Экипаж канонерки открывает огонь из пулемета пятидесятого калибра и 40-миллиметровой пушки.

Стропила горящими от восторга глазами глядит на тонкие фонтанчики, которые пули выбивают из воды вдоль речного берега. Он по-парадному держит винтовку у груди, рвется в бой.

Земляничная поляна, большой треугольник земли между Цитаделью и рекой Ароматной — тихая богатая окраина Хюэ. Мы вылезаем из канонерки на Земляничной поляне и бродим вместе с вьетнамскими морпехами, пока не натыкаемся на низкорослого морпеха с дорогим помповым дробовиком, закинутым за спину, коробкой сухпая на плече и с надписью «СМЕРТОНОСНАЯ ДЕЛЬТА» на бронежилете.

Я говорю: «Э, братан, где Первый Пятого?»

Маленький морпех оборачивается, улыбается.

Я говорю: «Поднести помочь?»

— Спасибо, не надо, морпех. Вы из Первого Первого?

— Никак нет, сэр.

В поле на офицерах знаков различия нет, но собаки умеют различать звания по голосу.

— Мы первый пятого ищем. У меня там братан в первом взводе. Ковбоем зовут. Он в ковбойской шляпе ходит.

— А я командир взвода, в котором Ковбой. Отделение «Кабаны-Деруны» сейчас в расположении взвода, у Цитадели.

Шагаем дальше рядом с маленьким морпехом.

— А меня зовут Джокер, сэр. Капрал Джокер. А это — Стропила. Мы из «Старз энд страйпс».

— А меня зовут Байер. Роберт М. Байер третий. Мои ребята прозвали меня Недолетом, по понятным причинам. Ты сюда приехал, чтоб Ковбоя прославить?

Я смеюсь. «Хрен когда».

Серое небо проясняется. Белый туман уползает, открывая Хюэ лучам солнца.

Из расположения первого взвода видны массивные стены Цитадели. Покуда первый взвод ожидает начала атаки, отделение «Кабаны-Деруны» устроило празднество.

Бешеный Эрл тычет в нас троих пальцем. «Пополнение! Номер один!» Продолжает: «Эй, коровий наездник, тут Джокер на палубе».

Ковбой глядит на нас и улыбается. Он держит в руке большую коричневую бутылку «тигриной мочи» — вьетнамского пива. «Точно, не херня. В самом деле — Джокер и салага. Лай дай, братаны, давай сюда, добро пожаловать к столу, будьте как дома».

Мы со Стропилой усаживаемся на землю, и Ковбой швыряет нам на колени охапки вьетнамских пиастров. Я удивленно смеюсь. Подбираю красочные бумажки, большие бумажки, с большими числами. Ковбой сует нам в руки бутылки «тигриной мочи».

— Э, Шкипер! — говорит Ковбой. — Ты бы мне спагетти с фрикадельками засувенирил, а? Каждый раз достается свинина с мудаками — «завтрак чемпионов». Ненавижу эту гребаную ветчину с лимской фасолью.

Маленький морпех вскрывает коробку с сухпаем, вытаскивает картонную упаковку, бросает ее Ковбою.

Ковбой ловит упаковку, щурит близорукие глаза на надпись. «Номер один. Спасибо, Шкипер».

Бешеный Эрл швыряет мне на колени еще одну кипу пиастров.

У каждого в отделении — куча денег.

— Ну, наконец-то получили заработанное, — говорит Бешеный Эрл [88].

— Джентльмены, вы понимаете, о чем я? Мы пахали, как черти, и вот за наш наемный труд огребли это богатство. У нас тут миллион пиастров, джентльмены. А это боку пиастров.

Я спрашиваю: «Сэр, откуда эти деньги…»

Мистер Недолет пожимает плечами. «Какие деньги? Не вижу никаких денег». Он снимает каску. Сзади на ней написано: «Убей коммуняку в подарок Христу». Мистер Недолет закуривает сигарету. «Тут с полмиллиона пиастров. Где-то по тысяче долларов на человека в американских деньгах».

Ковбой говорит: «Напиши про нашего лейтенанта — вот настоящий Джон Уэйн». Ковбой щиплет Мистера Недолета за руку. «Мистер Недолет — мустанг [89]. Когда Мудня решила сделать его лейтенантом, он был всего-то капралом, такой же «собакой», что и мы все. Не гляди, что маленький, он охренеть какой крутой». Ковбой закидывает голову назад и делает долгий глоток «тигриной мочи». Продолжает: «Мы брали вокзал. Там тот сейф и нашли. Подорвали куском C-4 [90]. Гуки по нам палили из автоматов, из B-40, даже из миномета долбили, мать его так. Лейтенант себе шесть человек записал. Шесть! Он этих косоглазых херил, как прирожденный душегуб».

— Там СВА, — говорит Бешеный Эрл. — Много-много.

— Так точно, — говорит Ковбой. — И крутые они, как сержанты-инструктора, только узкоглазые. Вот у них-то мотивации хватает.

Бешеный Эрл ухватывает бутылку за горлышко и разбивает о поваленную статую толстого, улыбающегося, лысого гука.

— Это не война, это вереница бунтов, не успел один закончиться, как другой уже начинается. Скажем, мы их грохнули. Не успели убраться, а они уже подкрались сзади и палят нам в зад. Я знал одного парня из первого первого, так он пристрелил гука, привязал к нему ранцевый заряд и разнес его на маленькие невидимые кусочки, потому что просто так в гуков стрелять — зря время терять: они снова оживают. Но эти гуки настолько достают, что начинаешь палить хоть во что-нибудь, во все вокруг. Братаны, половина на моем счету — мирные жители, а другая половина — буйволы. — Эрл делает паузу, отрыгивает, растягивая отрыжку до бесконечности. — Жаль, вы Скотомудилу не видели, когда он этих арвинов мочил. Не успели мы в говно залезть, а эти арвины уже начали ди-ди мау в тыл, и тогда Скотомудила только сплюнул и всех грохнул.

— Эх, скучно мне без Спотыкашки Стьюи, — говорит Алиса, чернокожий гигант. Он объясняет мне и Стропиле:

— Спотыкашка Стьюи был у нас главным до суперхряка Стока. Спотыкашка Стьюи был реально нервный, понял? Очень нервный. Объясняю — он нервный был. Этот чувак расслаблялся только когда ручные гранаты бросал. Постоянно все вокруг гранатами усеивал. Потом начал держаться за них вплоть до последней секунды. Ну и вот, однажды Спотыкашка Стьюи вытащил кольцо и больше ничего делать не стал, просто уставился и смотрел, смотрел и смотрел на зеленое яйцо в руке…