Брюс Федоров - Вестники Судного дня

Комбат знал, как его заместитель уважал и ценил этого немногословного сдержанного человека. Оно, конечно, и понятно. Оба встретили 22 июня в одних окопах, вместе отступали и т. д., но когда между начальником и подчинённым существует не формальная субординация, а настоящая дружба, то это безусловно привлекает внимание, если не сказать больше – вызывает добрую зависть.

«Надо отдать должное Фёдору, – Корж перепрыгнул на очередную кочку, чтобы не угодить в небольшой бочажок, заполненный застоявшейся талой водой. – Он удивительным образом умеет располагать к себе людей и завоевывать их доверие, которое держится долго-долго. Вот и лейтенант Сашка Панкратов прикипел к нему – не оторвёшь. Как только идти на операцию, тянет руку – я с Фёдором. Интересные люди. У меня таких друзей нет, – комбат слегка вздохнул с сожалением, – ну что ж, может быть эти качества Бекетова и помогут нам раздобыть информацию, которую так ждёт Центр».

А что Гордеич? Боец каких поискать. Как был охотоведом-звероловом в красноярской тайге, так и на войне им остался. Солдат противника выслеживал не торопясь, с оглядкой, так же, как когда-то ходил по звериной тропе. И из своей обыкновенной винтовки, которую постоянно чистил и подгонял, бил так, что любой натренированный снайпер позавидует.

Убей того, кто пришел убить тебя, – единственно возможный закон на войне, и ум Гордеича, не обременённый лишними знаниями и жеманными ужимками интеллигента, воспринимал это правило спокойно, как само собой разумеющееся. Он знал, что если начал дело, то надо довести его до конца. Тогда есть смысл жить. По-другому никак нельзя. Не он выбрал войну. Она сама позвала его. И теперь он должен был делать и эту свою мужицкую работу, и делать как всегда хорошо, так как привык по жизни основательно относиться к любому делу, за которое брались его мозолистые мужские руки: следить за лесом, чтобы не было летом пожаров, подкармливать зимой зверьё, чтобы не подохло, ходить, когда надо, на промысловую охоту, а бывало прихватывать охочих до дармовщины браконьеров. Знал он, что это значит – смотреть в немигающие стеклянные бусины глаз медведя-шатуна, и читал по ним откровение, что на лесной тропе может остаться из них только кто-то один.

Далече смоленская земля от истоков Оби и Енисея, куда добрели во времена стародавние предки Гордеича. Валили необъятные, в несколько обхватов могучие кедры, на века ставили просторные избы, расчищали под пахоту девственную, никем не потревоженную землю, ловили «красную» рыбу и били пушного зверя. Тяжко было, по-разному. Кто-то так и прожил, не беря греха на душу, свой земной срок и отошёл в иной мир, лёжа под образами на широкой дубовой лавке. А другой так и не сошёлся с царской властью и её законами и тешил своё сердце разбойничьим посвистом, брал в руки кистень и выходил на большую дорогу. Но теперь здесь, в междуречье Дона и Волги, для таёжного мужика Гордеича другой земли и другой родины не было.

Ну а Фёдор Бекетов сидел в своей сторожке и занимался тем, что просматривал документы, изъятые у захваченных немцев. Иногда прерывал это занятие и принимался обстругивать грязные ногти финским ножом. Закончив приготовления к допросу, они смахнул мусор со стола, поправил гимнастёрку, из которой торчал ворот давно не стиранного свитера, и крикнул:

– Гордеич, давай первого. – Из пятерых пленных трое были рядовыми фузилерами из пехотных частей, один лейтенант-артиллерист и фельдфебель. Набор не ахти какой. – Имя, фамилия, звание, номер части, воинская специальность. Стандартный набор вопросов, на которые звучали такие же стандартные ответы. – Нет, сегодня на толковые полезные сведения вновь рассчитывать не приходится. – Фёдор даже начал массировать себе виски, стараясь унять головную боль, которая от огорчения опять вылезла откуда-то из затылка. Последствия июльской контузии прошлого года настойчиво напоминали о себе. – Не везёт, ну что ты будешь делать? Уже третья группа военнопленных за пару недель ничего не могла сообщить вразумительного. Даже попавший в руки майор-обозник, на которого возлагались такие надежды, оказался пустой жирной бочкой. – «Господа, на моем складе есть всё: шнапс, сигареты, тушёнка. Я всё вам расскажу. Я всё вам покажу». – Опять по нулям. Группировка из трех танковых дивизий вермахта, казалось, была окружена заколдованной стеной, за пределы которой наружу не попадали никакие сведения. Никто ничего не знал.

Вот и сейчас. Ни намёка на стоящую информацию. Докладывать Коржу нечего. Остался последний, ефрейтор-связист. Хотя смысла нет, но допросить придется. Старший лейтенант Бекетов отодвинул заслонку из наполовину разломанных старых досок, которая должна была изображать дверь сторожки, и махнул ординарцу рукой: давай этого.

Зашедший в сторожку немец оказался довольно высоким молодым белобрысым парнем. Сделав несколько шагов, он остановился только потому, что наткнулся на стол, за которым сидел старший лейтенант, и замер, видимо находясь в полном замешательстве и не понимая, как он должен себя вести. Его густо поросшие рыжеватыми волосами руки с такими же рыжими веснушками на четверть высовывались из рукавов форменного кителя и беспрестанно дрожали. Пальцами он оглаживал накладные карманы и бесцельно то расстёгивал, то опять застегивал металлические пуговицы.

– Да Вы садитесь, – Фёдор Бекетов указал на колченогий деревянный стул. – Ваше имя?

– Вернер Баумгартнер, 1915 года рождения, артиллерийский полк «Ульрих», 17 пехотной дивизии, ефрейтор взвода связи, – сбиваясь, как по заученному, протараторил немец.

«Куда он торопится? – про себя удивился Фёдор и повнимательней посмотрел на связиста. Тот сидел выпрямившись, руки неподвижно лежали на столе и только пальцы продолжали шевелиться, будто пытаясь что-то найти. Глаза смотрели не мигая прямо поверх головы старшего лейтенанта в какую-то точку на противоположной стене. – Завоевать расположение что ли хочет?» – Фёдор взял лежавшую перед ним Soldbuch (солдатскую книжку), открыл её, пару секунд рассматривал прошитую железными скрепками фотографию и вслух по-немецки прочёл:

– Обер-ефрейтор, не так ли? Зачем же Вы приуменьшаете Ваше звание?

– Извините, господин офицер, – сорвавшимся голосом поправился Баумгартнер. – Случайно. Больше не повторится. Готов отвечать на Ваши вопросы.

– Ведь Вы же связист? – Так точно. – Ну вот, значит можете больше знать, чем другие солдаты, о Вашей части. Вот и расскажите об этом и не забудьте самое главное – сообщить, где располагается полк и каковы его ближайшие задачи.

– Я только командир отделения. Мы отвечаем за поддержание устойчивой связи между батареями. Это моя основная задача. Позиции полка располагаются вдоль реки Вопь. О задачах полка я почти ничего не знаю, но в моём присутствии командир полка, полковник Гётц, недавно сказал офицерам штаба, что полк перебрасывается куда-то на Волгу, но куда точно, я не знаю.