Брюс Федоров - Вестники Судного дня

– А они что же? Их же несколько человек. Неужто не разбегаются? – удивился старлей, рассматривая чуть конопатое от многочисленных оспенных отметин лицо своего боевого друга.

– Да нет, народ дисциплинированный. Я их выстраиваю рядком по краю оврага, а потом одного за другим спускаю вниз, – лицо бывалого охотника скрылось за клубком выпущенного табачного дыма.

– И что, они так и стоят?

– Да, так и стоят, – голос Гордеича был спокоен и естественен, как будто он говорил о самых обыденных вещах. Так не раз бывало и в глухой сибирской тайге, когда охотникам удавалось завалить матёрого кабана или изюбря, то всегда вначале надо было постоять у ещё теплой туши дикого зверя, покурить и неспешно поговорить о своем охотничьем везении.

– Ну ты всё же как-то давай поаккуратней, – слегка нахмурился Фёдор.

– А ведь ординарец твой прав, – совершенно неожиданно послышался со стороны деревьев до боли знакомый голос. Из-за большого, в полтора обхвата ствола берёзы вышел Александр Корж. Скорее всего комбат какое-то время стоял там, прислушиваясь к разговору своих подчинённых. Настроение всех в батальоне надо знать. Таковы уж обязанности любого командира. – У нас не только патронов не хватает, но и много чего другого. Давай отойдем в сторону, есть разговор. – Командир батальона нагнулся и подтянул голенище сапога. Вновь выпрямился, оправляя руками гимнастёрку под ремнём.

«Не иначе, готовится сказать что-то чрезвычайное, – промелькнуло в голове старшего лейтенанта. – Интересно, какой сюрприз комбат приготовил на сей раз?»

– Поступила очередная радиограмма, Фёдор, – наконец начал говорить Корж. – Центр рвёт и мечет. Уже на исходе вторая неделя, а ни мы, ни другие отряды не могут добыть информацию о планах немцев, которые стягивают в один кулак три танковые дивизии. Наш с тобой начальник, а ты не хуже меня знаешь характер Судоплатова, так он прямо обвиняет нас в том, что мы не умеем вести разведывательную работу, погрязли в благодушии и бездействии, и ещё ряд подобных замечаний. Как будто все наши прошлые успехи в зачёт не идут. Если хочешь, можешь подойти к радистам и прочитать эту шифровку Центра. Как я понимаю, допрос последней группы немцев результатов также не дал?

– К сожалению, нет, Александр Васильевич, – хмуро откликнулся Бекетов и с досады пальцами переломил сухой березовый прутик, который держал в руке. – Не тот немец пошёл. Ни одного штабного, ни одного танкиста. За две недели допрошено двадцать человек. Правда, есть полезные сведения, но вот главных, чёрт их возьми, нет. Голову ломаю, что ещё можно сделать. Остаётся, пожалуй, только одно. В десяти километрах от нас находится населённый пункт Зворыкино. Там стоит батальон связи десятого армейского корпуса немцев. Нужен ночной налёт. Может, там удастся раздобыть документы или взять нужных «языков», которые в курсе замыслов немецкого командования. Всё-таки связисты. Вполне могут знать то, что нам нужно.

– Нет, Фёдор, – командир батальона с явным раздражением, резко, словно отгоняя назойливую муху, отмахнулся правой рукой, а затем, повернувшись к своему заместителю спиной, добавил: – Сейчас это уже невозможно. В отряде лишь половина боеспособных людей от прежнего состава. Силы явно на исходе. Пополнения ждать не приходится. Бойцов лишь зазря положим, а толка не будет. Два месяца назад я сам бы первым поддержал тебя в этом вопросе, но только не сегодня. Есть другое предложение.

Комбат подошел к Бекетову и немигающими глазами стал пристально всматриваться в лицо своего подчинённого, как будто хотел прочитать что-то важное для себя в его глазах. Затем усмехнулся, взгляд его потеплел. Достав из кармана красивую пачку папирос «Герцеговина Флор», он протянул её Фёдору.

– Откуда это сокровище? – воскликнул поражённый увиденным старший лейтенант.

– Считай, что из НЗ, – майор ногтем распечатал лакированную продолговатую коробочку, раскрыл серебристые листки внутренней упаковки, под которой в идеальном порядке вытянулись длинные и стройные, как стволы артиллерийских орудий, папиросы. – Закуривай. Чего медлишь? Видимо, тебе в очередной раз придётся отправиться в гости к немцам, Фёдор. Что скажешь?

– Сходить можно. Знать бы куда, – без колебания отозвался Фёдор, с наслаждением смакуя во рту ароматный, слегка сладковатый дым от элитного табака.

– На этот раз задание будет значительно сложнее, чем ты думаешь. Речь не идёт более о деревнях и посёлках, где разбросаны небольшие немецкие части. Надо будет под видом немецкого офицера пробраться в посёлок Руденя, что в сорока километрах от нас. Там расположены штабные структуры нескольких немецких подразделений и, что очень важно, имеется наша проверенная агентура. Об этом до сих пор знал только я, ну а теперь и ты.

– Это надёжные люди? – старший лейтенант сразу посерьёзнел и внутренне весь подтянулся. В себе Фёдор не сомневался. Как-никак навыки преображения и вхождения в чужой образ он за время рейдов уже сумел закрепить на аналогичных операциях. Правда тогда действовать приходилось в пределах мелких гарнизонов противника, укомплектованных или отлынивающими от передовой тыловиками, или измученными зимними боями и безразличными к формальностям службы бывалыми фронтовиками. Теперь же придется действовать в плотном окружении противника, в городе, где много не только солдат и офицеров строевых частей, но, что хуже всего, придирчивых и постоянно недоверчивых ищеек из полевой жандармерии и органов полиции, а также проницательных штабных чинов. Культурные и поведенческие особенности немецких офицеров он изучил ещё до войны, а вот научиться владеть языком на уровне родного – это уже совсем другая статья. Не раз вспоминал он добрым словом своих инструкторов по лингвистической подготовке, которые часами и днями напролёт натаскивали его в уютной обстановке незаметного особнячка на Кисельном переулке в Москве.

– Ещё раз, ещё раз произнесите, Бекетов, эту фразу, – не унимались придирчивые мэтры языковой подготовки. – А теперь сядьте, встаньте, пройдитесь, произнесите приветствие, изобразите возмущение, отдайте приказ… Неплохо. Теперь ещё раз…

Выводы итоговой аттестационной комиссии были простыми, объективными и предупреждающими:

– Воспроизводить типичные качества германского офицера вермахта Вы умеете. Обладаете высокой психологической устойчивостью и умеете вживаться в облик другого человека. Однако активный разговор непосредственно с носителем немецкого языка Вы можете выдержать не более пятнадцати минут, что существенно ограничивает Ваши оперативные возможности. Правда, Вас выручает почти идеальный акцент, типичный для жителей земли Шлезвиг-Гольштейн в Германии. Откуда у Вас такое удивительное произношение, даже мы объяснить не можем. Однако на его основе Вы сможете выстраивать свою поведенческую модель и биографическую легенду. Тем не менее, в боевой обстановке мы рекомендуем Вам лишь непродолжительное общение в чуждой для Вас языковой среде. Просто старайтесь говорить максимально короткими фразами, избегайте сложных смысловых выражений и побольше слушайте, и конечно, будьте предельно внимательны к деталям любого рода.