Рэйчел Ромеро - Кукольник из Кракова

– Ты знаешь, я не помню, – засмеялся Кукольник. – Может, он испугался, что своими руками она принесет миру больше добра. Но он проиграл. Девушка вышла замуж за доброго короля, и он сотворил для нее прекрасные серебряные руки. Она прожила с ним всю жизнь, окруженная кольцом соли, чтобы сохранять свои руки. – И на пыльном полу он нарисовал каблуком ботинка круг. – Вот таким, – сказал он.

– Ты никогда не рассказывал мне эту сказку.

– Я и сам ее позабыл, – ответил Кукольник. – Прости. Мне нужно было уговорить тебя идти с Мышем. Но теперь они нас не отпустят. Брандт слишком зол на меня. И после того, что он сделал с Джозефом…

– Он уже получает свою награду! – запротестовала Каролина. – Он…

Тяжелая металлическая дверь со скрипом отворилась, и, прервав обвинительные слова Каролины, на мрачный пол острым лезвием упал луч желтого света. Вошел розовощекий солдат, которого Каролина прежде не видела.

– Вас переводят, – запинаясь, объявил он, заложив руки за спину в попытке выглядеть властным. Но эта комната была царством Брандта, а солдат – всего лишь рядовым пехотинцем.

– Переводят? – спросила Каролина. – Куда?

– Гауптштурмфюрер Брандт не сказал куда, – ответил солдат. – Только сказал, что вы оба переезжаете в другое место.

Кукольник поднял руки над головой, как делала Каролина, когда хотела, чтобы ее подняли.

– Хорошо, но вам придется помочь мне, – сказал Кукольник. – Я думаю, что сам не справлюсь.

Молодой колдун колебался, не зная, как поступить. Но что мог ему сделать Кукольник? Он был не в состоянии напасть на солдата и разоружить его.

– Посадите куклу в нагрудный карман моего жилета, когда будете меня вести, – попросил Кукольник. – Слева, поближе к сердцу.

– А может она… забраться туда сама? – спросил молодой колдун.

Он не хотел их касаться, поняла Каролина. В глазах этого парня она и Кукольник были опасными, не такими, как он и его товарищи.

– Вы нас боитесь? – спросил Кукольник.

– Да, – прямо ответил парень. – Вы…

– Колдуны? – спросила Каролина. Она не могла удержаться, чтобы не фыркнуть. – Ты все перепутал. Это Брандт – колдун. Но не я. И не Кукольник.

– Она права, – сказал Кукольник. – Я совершаю чудеса, но это не делает меня злым.

– Вы помогли людям, которым незачем было помогать, – ответил парень. – Это делает вас злым.

– Я могу то же самое сказать и о вас, – холодно ответил Кукольник. – А теперь посадите Каролину ко мне в карман, и мы можем идти.

Брандт настоял на том, чтобы сопровождать Кукольника и Каролину на станцию.

Каролина подумала, что это жесткость, замаскированная под доброту.

Пока машина медленно пробиралась по дождливым улицам Кракова, Брандт держал дуло пистолета у ребер Кукольника. Разве наручников было недостаточно, чтобы дать понять Кукольнику, что он больше не сможет свободно ходить по этим улицам?

Кукольник глядел на высокие розовые и желтые здания и на людей, которые, подгоняемые ливнем, бежали мимо. Казалось, он так внимательно вглядывается в обычные сцены, словно пытается хорошенько запомнить кривые улочки и улыбающиеся лица, чтобы потом, если будет нужно, вспомнить все это.

Но если Кукольник не намеревался говорить с Брандтом, то Каролина не собиралась молчать. Что, если он примет молчание ее друга за признание в поражении?

– Куда вы нас посылаете? – спросила она.

– На восток, – сказал Брандт. – В Аушвиц-Биркенау [2].

– И что там с нами будет? – спросила Каролина. Она боялась, что Брандт отберет ее у Кукольника, и старалась держаться от него как можно дальше. Колдун уже забрал всех и все, что было им дорого: Джозефа Трэмела и магазин, а теперь и самые лучшие и искусные инструменты Кукольника – его руки. Что могло помешать капитану разлучить его с Каролиной?

– То, что случается в Биркенау со всеми, – ответил Брандт.

– Никто из тех, кого сажают в поезд, не возвращается обратно, – пробормотала Каролина, вспомнив отчаянные слова, которые Джозеф сказал Кукольнику.

– Да, – подтвердил Брандт, – никто. Они переходят в другое место. Краков – не место для евреев… и для тех, кто их любит.

Машина резко развернулась и остановилась перед вокзалом. Здесь больше не было очередей за билетами у кассы, и никто не продавал на привокзальной улице редиску и морковь. Здесь были только колдуны с такими перекошенными от злости лицами, что они напоминали корни старых полусгнивших деревьев.

Каролина вглядывалась в толпу, надеясь увидеть Яношика, крадущего фуражки и пистолеты, но не нашла никого, кто мог бы помочь Кукольнику.

Водитель вышел из машины, чтобы открыть дверцу для Брандта, который вывел Кукольника за локоть. Его прикосновения были на удивление осторожными, особенно по сравнению со вчерашней жестокостью. Попав под дождь, Каролина сердито фыркнула, но Кукольник не обратил на него внимания. Он оглянулся на привокзальную площадь и окинул ее быстрым взглядом – словно ручка писателя, скользящая по бумаге.

Он и вправду старался запечатлеть ее в своем сердце… а это значило, что он не надеялся снова увидеть Краков.

Каролина подняла голову и помолилась всем звездам, которые сейчас были скрыты дождевыми тучами.

Снаружи вокзал был пустым, но внутри было так людно, что Брандту пришлось прокладывать себе дорогу сквозь толпу. Пальто и куртки ожидающих на платформе были помечены желтой звездой, которая означала, что все они – евреи. Как и Кукольник, они были во власти немцев. Колдуны, словно бледные стервятники, оцепили их и зорко наблюдали, готовые в любую минуту ринуться на добычу. Разве они не видели, как напуганы все эти люди?

Брандт втащил Кукольника на платформу. И море людей расступилось перед ним, будто ухмыляющийся череп на его фуражке сам по себе был волшебным. Он остановился перед другим немцем, на сей раз штурмманном низшего ранга. Как только штурмманн увидел Брандта, он опустил висевший на груди планшет и отсалютовал:

– Хайль Гитлер!

– О, потише, – вмешалась Каролина.

Штурмманн завертел головой из стороны в сторону.

– Кто это сказал? – требовательно спросил он.

– Не обращайте внимания, – успокоил Брандт. – Герр штурмманн, мне нужно посадить этого человека в один из вагонов. Прошу извинить, что не сообщил заранее. Мое имя Эрих Брандт – возможно, вы слышали обо мне. Я приехал, чтобы помочь решить еврейскую проблему в Кракове.

Еврейскую проблему? По мнению Каролины, единственной проблемой был сам Брандт.

Штурмманн постучал ручкой по планшету, издавая резкие, словно автоматная очередь, звуки.

– Я знаю, кто вы такой. Но при всем уважении к вам, гауптштурмфюрер, это для нас больше, чем просто маленькое неудобство, – сказал он. – Все поезда укомплектованы. Наши братья по оружию на востоке и так едва могут принять такое количество груза.