Юлий Анненков - Штурманок прокладывает курс

— За кем? — Он держал руку на весу, и солнечный зайчик от стекла падал на лицо Анни.

— За мной, конечно, — сказал я. — Ведь мне надо вернуться сюда и, может быть, прожить тут до тех пор, пока в эту гавань не придут наши корабли.

Косой Франц возвращался с Пелевиным. Разговор кончился.

— Фрау Ирма, берите рацию! Шелагуров, вперед! Ковров, кончайте курить, ко мне!

Тренировка продолжалась...

За два часа до выхода в море я зашел проведать моих бандитов. Ковров вскочил, а Пелевин лежал на койке и напевал: «Николай, давай закурим, в саду девочек задурим...»

— Встать!

Он нехотя поднялся.

— Вы, кажется, думаете, что вы уже в России? — спросил я.

Пелевин ухмыльнулся, скривив губу:

— А мне — что Россия, что Германия. Вот моя родина! — Он хлопнул себя по карману. — Ради нее служу вам. Не бойтесь — не подведу.

Не стоило с ним связываться сейчас. Едва я вернулся в отель, как мне позвонили в номер из управления СД:

— Подполковник Ральф просит приехать немедленно. Машина ждет у подъезда.

Странный вызов перед самым отправлением! Захотелось хоть на минуту зайти к Анни, но я не позволил себе этой, может быть, последней радости. Спустился в вестибюль. Там ждали двое унтер-офицеров в гестаповской форме. Они отдали честь как полагается, но это еще ничего не означало. Я увидел машину со знакомым номером и пожалел, что все-таки не зашел к Анни. Внешне машина не отличалась от обычной, но там, внутри, перед задним сиденьем, стальные капканы, сжимающие ноги арестованного. Выдал Лемп? Или обнаружилось исчезновение подлинной Ирмы? Кто-нибудь подслушал мой разговор с Шелагуровым? Какую еще я мог допустить ошибку?

Я открыл переднюю дверку и сел рядом с шофером. Никто не возражал, но и это ничего не значило. Машина помчалась по затемненным улицам Констанцы. Слева здание банка, за ним, в переулке, зонтичная мастерская — явочная квартира, указанная мне Дмитреску. Теперь поздно!

Ральф не поздоровался, не предложил сесть. Но даже если он заявит, что я арестован, все равно не поддамся искушению застрелить его. Пока человек жив, последний шанс не потерян. Главное сделано. Операция «Тегеран» не состоится, и эти бандиты не выполнят своей задачи в тылу флота. Вот только Анни и Шелагуров... Я уже поверил, что спасу их...

Ральф заговорил:

— Речь идет о фрау Ирме...

Вот оно! Наверно, получена радиограмма из Германии.

— Только что получена шифровка от вашего шефа.

Я сел, не ожидая приглашения:

— Какие-нибудь изменения?

— В восточной части моря разыгрался шторм.

— При чем же здесь фрау Ирма?

— Фон Ригер сначала подтвердил прежний срок, а сейчас представляет этот вопрос на ваше усмотрение. Он говорит, что фрау Ирма плохо плавает и, если она погибнет при высадке, ответственность за срыв операции ляжет на вас.

Мне стало легче. Снаряд просвистел мимо. Но нет ли здесь ловушки?

— Надо решать немедленно, — сказал Ральф. — Мы еще успеем предупредить Жоржа.

— Герр подполковник, поскольку это зависит от меня, высадка состоится в срок. Нельзя размагничивать людей. Что касается фрау Ирмы, она неплохо потренировалась тут, в Констанце. Кроме того, рядом буду я.

— Вы твердо решили?

— Я не меняю своих решений. Но, герр подполковник, вы обещали от имени командующего кригсмарине, что наши корабли проведут отвлекающую операцию на траверзе отметки двести тридцать шесть.

— Все остается в силе.

— А шторм? Должны были идти торпедные катера.

— Итальянские «массы» достаточно мореходны.

Теперь я был почти спокоен:

— Знаете, герр Ральф, я вообще не склонен доверять итальянцам. Они не раз подводили нас в Африке.

— Пусть вас это не беспокоит, — сказал Ральф. — Послезавтра в три утра в районе отметки двести тридцать шесть будет инсценировка десанта. Уже отдан приказ. — Он взглянул на часы. — Через час сорок минут жду вас на пирсе.

Две машины бесшумно вкатились прямо на затемненный пирс. Вода плескалась о низкий борт подводной лодки. Готфрид со своей охраной был уже на корабле.

— Счастливого возвращения! — сказал Ральф.

С барбета лодки я еще раз оглянулся на Констанцу. За мачтами судов, за портовыми кранами выделялись на фоне неба развалины портовых сооружений, разбитых два года назад огнем наших кораблей. Правее поднимались куполообразные башенки казино.

Командир подводной лодки, низкорослый, хмурый обер-лейтенант цур зее, не скрывал скверного настроения:

— Женщина на борту — плохая примета. Как вы, моряк, на это согласились?

— Теперь вряд ли стоит говорить об этом, командир. Она не женщина, а разведчик.

Вслед за командиром вся моя группа скрылась за дверью легкого корпуса. Потом начался спуск через люк боевой рубки. Анни была рядом, вернее, надо мной. Помогая ей спуститься по отвесному трапу, я обнял ее в темноте:

— Осторожно!

— Не беспокойтесь, герр корветен-капитан, я чувствую себя отлично!

Этого нельзя было сказать о Коврове. Он определенно трусил. Когда лодка вышла из гавани и погрузилась, Коврова начала бить дрожь. Вместе c Шелагуровым и Пелевиным он находился в носовом отсеке. Пелевин разлегся на чужой койке и закурил.

Шелагуров молча вырвал у него сигарету изо рта.

— Пелевин, — сказал я, — боевая операция началась. Если будете работать как следует, получите кругленькую сумму и положение фольксдойче в придачу. Но возможен и другой вариант. Вам ясно?

Он скрипнул зубами, но промолчал.

— Шелагуров! На берегу вы отвечаете за Пелевина, а вы, Пелевин, за Коврова. Если он сдрейфит на высадке — прикончите его без шума!

Я вернулся в центральный пост. Анни с интересом следила за работой рулевых, а Готфрид вообще не обращал внимания ни на что, кроме своих часов.

Штурман доложил:

— Пришли в точку. Прошу назначить курс.

Командир вопросительно посмотрел на Готфрида. Тот достал из кармана блокнотик и прочел:

— Мыс Гюзельхисар. Широта сорок один градус ноль-ноль минут пятнадцать секунд. Долгота тридцать девять градусов сорок четыре минуты тридцать секунд.

Насколько же засекречена эта операция «Тегеран», если командир только в море узнает, куда он ведет корабль! Мыс Гюзельхисар. Теперь мне было ясно, что мы идем к турецкому порту Трабзон. Оттуда рукой подать до иранской границы.

Когда лодка легла на курс, Готфрид отправился отдыхать в крохотную каютку командира. Я остался в центральном посту. Командир нервничал:

— Впервые такое задание! Лучше бы мне атаковать любой конвой!

— Чепуха! — успокоил я. — Высадим вашего пассажира у Трабзона и спокойно пойдем турецкими территориальными водами до параллели сорок один — двадцать пять.