Анатолий Чмыхало - Половодье. Книга первая

Потом он снял с начальника милиции венгерку, вытер с нее кровь и примерил:

— В самый раз. Будто по мне шита. До чего же удобная штука!

Бабы остановившимися глазами молча смотрели на убитых, прижимаясь друг к дружке. Вид смерти наводил на них ужас. А мужики перебрасывались короткими замечаниями:

— Ловко их.

— Всех наповал. Не пикнули.

— Теперь, паря, бежать надо. Всем скрываться. Коли нагрянут каратели, пощады не жди.

— За каждого убитого десятерых постреляют, а выпорют поголовно.

— Колчак не простит энтого.

— А мы плевали на Колчака! — важно сказал Банкин и напустился на мужиков. — Вы тут панику не разводите! Не пустим в село карателей! Ясно?

— Кишка тонка! — ехидно возразил высокий седобородый дед в пестрой собачьей дохе. — Супротив милиции вы так-сяк, а коли казаки навалятся, только и видели вас. А народ за энто самое расхлебывай!

— А ты думал, как советскую власть завоевывать?

— Боками, что ль? Спину под шомполы подставлять? Тьфу! — дед сердито сплюнул. — Так и нечего хорохориться! Мы да мы, а что, и сам в толк не возьмешь!

— Чего, старина, разошелся? — К толпе подошел возбужденный боем Мефодьев.

— Да вот он. Мол, мы — вояки…

— И правильно, — улыбнулся Ефим. — Разве плохо милиции по зубам дали?

— Неплохо. Про энто никто и не говорит. Сами видим, неслепые, поди. Да мало вас. Вот об чем речь.

— Сегодня — мало, завтра — прибавится. Ты, старина, насчет шомполов сказал. Конечно, каратели не помилуют. У них такой закон, что порют всех подряд. И расстрелять могут. За это и бить их надо. Мало нас, так помогайте! Вместе-то скорее осилим врагов.

— Ты, Юхим, горяч больно. Сразу такие дела не делаются. Поспешишь — людей насмешишь, как тогда, у Прорыва.

— Так ведь и время не терпит, — развел руками Мефодьев. — Не сладко народу приходится.

— Да уж куда слаще-то. Прошлый раз сладостев надавали, теперь опять жди. Хватит! — решительно сказал щуплый, хромой мужичонка, грозя палкой кому-то. — Народ не потерпит порки. Лучше умереть, чем под шомпола ложиться! А этому так и надо, холере! — он показал на труп Марышкика. — Смеялся, радовался, когда мужиков секли. Теперь мы над тобой посмеемся.

Уложив на подводы раненых и оставив у соседей больную жену Волошенко, кустари снова уехали в степь. Роман задумчиво смотрел на дорогу, которая уводила его из родного села.

По широкому раздолью Сибири метался буран. С диким воем и хохотом проносились над раздетой землею снежные тучи. Казалось, они убегали от ветра. А он догонял их, кромсал на части, кружил в каком-то страшном неистовстве. Но тучи ускользали, и бешеная скачка продолжалась.

Буран забивал сугробами села, переметал дороги. Уводил в сторону от жилья и убаюкивал путников в открытой степи. И часто бывало, что буран стихал, а они так и не просыпались.

Немного находилось смельчаков, которые рисковали отправиться в буран за десятки верст. Разве только страх смерти да крайняя нужда посылали в такой путь.

Атаману Анненкову не грозило ни то, ни другое. После долгого перехода по обезумевшей степи он мог позволить себе и отряду отдых. Но атаман никого не жалел, ничего не боялся ради славы, которая льнула к нему, как распутная девка. Об его храбрости и жестокости ходили легенды, об его подвигах шумели газеты. Одно его имя наводило ужас. Даже сам верховный правитель Колчак был бессилен что-либо сделать с Анненковым, когда атаман поначалу отказался признать его. Только перед лицом общей опасности — большевизма — они объединились. Впрочем Колчак сидел в Омске под своим бело-сине-красным флагом, а Анненков разъезжал под черепом, вышитым на черном шелке.

Войдя в Галчиху, Анненков узнал о событиях в Покровском. Новый начальник волостной милиции Качанов, задыхаясь от волнения, докладывал:

— Вот уже неделя, как мятежное село не контролируется нами. Пользуемся слухами, что там происходит брожение. Кустари перетягивают к себе неустойчивый элемент.

Анненков улыбался, разглаживая мизинцем щеточки усов. По его глубокому убеждению, этот страж порядка порол чушь. Он, по-видимому, просто бредил, когда рассказывал о налете на тюрьму и о бегстве милиции из Покровского.

— Выпейте со мной за компанию чаю с коньяком и забудьте об этом, — говорил атаман тоном доктора, делающего внушение больному.

— Благодарю, ваше превосходительство.

— Зачем так официально? Называйте меня, как все. Я — солдат.

— Но, ваше превосходительство…

— Знаете… Если все, что вы мне сообщили, правда, то я дам вам один совет. Обтирайтесь по утрам холодной водой и сосите леденцы. Это успокаивает нервы. А для процветания законности в вашей волости возьмите себе в помощники что-то вроде поручика Лентовского. Он стоит всех ваших вооруженных сил. Вы не слышали о Лентовском? Жаль! Познакомьтесь.

Белокурый офицер растянул в усмешке розовые пухлые губы. Учтиво раскланялся.

— Поручик — убежденный сторонник демократии. Представьте себе: он еще не расстрелял ни одного большевика без согласия самого арестованного. Да что там согласие! Его просят об этой милости. А он, открытая душа, никому не отказывает в своем покровительстве. Кстати, чем реже встречаться с Лентовским, тем лучше. Знакомство с ним расшатывает нервную систему. И абсолютно противопоказано!

Атаман лукаво сощурил мутные глаза, и штабисты, находившиеся с ним в доме купца Рогачева, громко прыснули. Глядя на вздрогнувшие вдруг чубы, хихикнул и сам купец. Он любил общество сильных, уверенных в себе людей. До сих пор за эти качества Рогачев ценил Качанова, но вот на поверку вышло, что новый начальник милиции — всего навсего котенок по сравнению со львом в генеральских погонах. В самом деле, как не посмеяться над галчихинской милицией, когда она с мужиками не справится!

— Я бы просил вас, ваше превосходительство. Положение в Покровском вызывает серьезное опасение. Не исключена возможность повторного налета на волость.

— Там церковь есть? — спросил атаман, резким движением руки отодвинув стакан с чаем.

— Есть.

— Мы поедем туда, и вы услышите, как крестьяне будут молиться за мое здоровье. А после молебна вы контролируйте село, когда вам угодно и как угодно. Это испытанное средство! Я буду вашим ангелом-хранителем. Я и поручик Лентовский. Вы не замечаете, как он похож на ангела? Удивительное сходство! И отныне вы заведете в Покровском порядок трезвонить в колокола в день Бориса и Глеба. А еще лучше сделать этот день престольным праздником.

— Кустари изгнали священника из тамошнего прихода.

— Надеюсь, в волости найдется духовное лицо?

— Найдется.

— Мы прихватим его с собой. Братья офицеры! Едем в Покровское молиться. С нами бог.