Сергей Алымов - Нанкин-род

Толпа дала волю своим чувствам.

Ее симпатии были на стороне Кинга.

Кинг был идеалом этих упитанных дельцов, шумных матросов, кокоток и контрабандистов. Его удары отдавались сладкой музыкой в их сердцах. Ему одному желали они победы.

Сю должен был сопутствовать триумфу – он служил мишенью для ударов и давал Кингу возможность блеснуть прославленной техникой. Кинг вел атаку. Сю только защищался.

– Кончай с ним скорей, Кинг!

– Не давай ему бегать…

После четырех раундов безуспешной атаки Кинг забеспокоился. Китаец оказался серьезным противником. Несколько быстрых ответных ударов заставили Кинга забыть о цвете его кожи. Начался пятый раунд.

Кулаки Кинга замелькали, как поршни пущенного мотора. Кинг хотел во что бы то ни стало сорвать Сю с места, оттеснить в угол, где ему легче было покончить с ним.

Сю принимал удары с удивительной легкостью. Кинг начал выходить из себя. Он наседал всем своим весом. Сю отступил на несколько шагов назад.

Кинг торжествовал.

Он бил двойными ударами, усиливая их перекачками. Сю отнесло вихрем почти к самой веревке.

И вдруг Сю сделал остановку. Левая рука его, мелькнув молнией, ударила Кинга в открытый живот. Удар, угодивший в солнечное сплетение, оглушил Кинга. Не давая ему опомниться, Сю нанес один за другим четыре страшных коротких удара. Кинг повалился на помост.

Все это произошло в одну секунду.

Публика была оглушена не менее Кинга. Зал охнул из конца в конец, и, когда Кинг падал, можно было подумать, что вместе с ним валится весь зал.

Грохот сменила странная тишина.

Онемевшие зрители всматривались в чудо. Оно было бесспорно. На помосте лежал Кинг. Над ним стоял спокойный, невозмутимый Сю.

Находившиеся среди публики китайцы устроили робкую овацию.

Зал продолжал хранить молчание. Расовая обида заглушила спортивный восторг. Китаец победил европейца – это переживалось, как оскорбление.

Уже давно отсчитал секунды звонок. Растерявшийся арбитр догадался, наконец, подойти к Сю.

Волновались китайцы. И все же публика не замечала победы – вернее, она не хотела ее признать.

Сю набросил на плечи халат. Молчание толпы его не удивляло. Там, в далекой Америке, белые люди аплодировали каждой его победе, потому что он был их гость. Сегодня дело обстояло иначе. Он побил гостя у себя дома. Он понимал, что это не могло понравиться остальным гостям.

Сю не испытывал радости, тем более – злорадства.

Он получил только профессиональное удовлетворение. Недаром он происходил из рода кантонских вышивальщиков, чьи шали считались лучшими среди лучших. Пальцы его предков не ошибались. И его руки, переменившие тонкую иглу на кожаные перчатки, обладали фамильной непогрешимостью.

Спарк просматривал газеты. Обычно они состояли из биржевых котировок, телеграмм о результатах теннисного матча, советов, как выводить пятна, и обывательских писем с проклятьями по адресу большевиков. Сегодня – целые столбцы были посвящены описанию сенсационной схватки в «Карлтоне».

«Случайность одержанной противником г. Кинга победы не подлежит сомнению, – писал какой-то необузданный патриот. – Английский чемпион в реваншной схватке легко восстановит свое первенство, что совершенно необходимо для хорошего настроения английских граждан, испорченного неожиданным поражением г. Кинга.

Мы надеемся, что на этот раз г. Кинг не забудет, что он сын великой нации, удерживающей трехсотлетнее мировое первенство, и своими кулаками достойно поддержит ее славу».

Далее следовали прозрачные намеки на некрасивое поведение американцев, участвующих во всякой авантюре, направленной против британского влияния в Китае.

«И эти чудаки думают, что они делают здесь большую политику!..» – Спарк отшвырнул газеты.

В комнату вошел Курц. Он был в сиреневых шароварах, заправленных в пестрые чулки, и яркой фуфайке.

– Я пришел к вам с исключительным предложением, – затараторил он, – как журналист, вы должны заинтересоваться.

– Выкладывайте, – кратко ответил Спарк.

– Речь идет о путешествии к истокам Голубой реки, в «Горы верхних небес», которые прошел Марко Поло в тринадцатом веке!

– Вам надо как можно скорее собираться домой, – сказал Спарк, – иначе вашим родителям придется разыскивать вас на небесах.

– Неужели вы отказываетесь от поездки?.. Я вас не понимаю! Интересуясь Китаем, вы обязаны заглянуть в его глубины.

– Китайские глубины давно переместились. Изучать Китай надо в Шанхае… Отсюда берут начало действительные истоки…

Курц не соглашался.

– Вы страшно любите все упрощать. Всюду вы видите одно и то же. А между тем, мир так разнообразен, так богат красками, так неисчерпаем.

– Ерунда! – отчеканил Спарк.

– Совсем не ерунда! – воскликнул Курц. – Увидеть женщин с зубами, выкрашенными черным лаком, из племени, происходящего от собаки, – это чего-нибудь да стоит!

– Испорченные зубы встречаются на каждом шагу, а что касается собачьих племен, то ими населена большая половина современной Европы.

– И все-таки вы меня не переубедите, – упрямо заявил Курц. – С Китаем надо знакомиться в местах, сохранивших первобытную свежесть.

– Этой первобытности и здесь достаточно! Загляните в китайские кварталы – вы сразу перенесетесь в тринадцатый век.

Курц встал.

– Я уезжаю завтра утром… Прощайте.

Спарк обменялся с ним молчаливым рукопожатием. Курц ушел.

«В сущности говоря, – подумал Спарк, – этот мальчик – жертва моды. Европе скучно без идеалов, и вот она культивирует китайскую старину и негритянскую музыку. „Свет с Востока“… Это не что иное, как философский фокстрот. Изречения Конфуция – своеобразные синкопы, щекочущие европейский ум непривычной экзотикой».

Спарк решил навестить Веспу.

Выйдя в коридор, он постучал в соседнюю дверь.

– Войдите! – донеслось изнутри.

В комнате Веспы царил хаос. Дверцы шкафов были открыты. На полу стояли чемоданы. Веспа укладывался.

– Готовлюсь к отплытию, – встретил он Спарка. – Никогда в жизни не завязывал чемодан с таким удовольствием.

За дверью послышалось царапанье. В комнату вбежала белая лайка. Следом за ней показался раскрасневшийся, счастливый Дальтон.

– Она согласна, и я еду, – еще на пороге объявил он. – Она согласна… она согласна…

Он завертелся по комнате вместе с лайкой.

– Что с ним? – спросил Спарк.

– Не обращайте на него внимания, – успокоил Веспа. – Это – сумасшедший влюбленный. Он счастлив, что ему разрешили поджариваться возле предмета его любви.

– Она сказала: «Я готова вас полюбить за то, что вы хотите покинуть этот город…» – захлебывался Дальтон. – Я так несся по Банду, что полицейские не успевали прочесть мой номер. Она сказала: «Я готова вас полюбить». Вы знаете, я могу вылететь из этого окна! У меня за спиной крылья!