Иван Аксенов - Том 2. Теория, критика, поэзия, проза

Этот воздух, дымящий рассветом долин,
  Занесенных домами,
Потрясенный игрой беспечальных турбин
  И густыми низами
Полированных и отвлеченных метро –
  В нем играют не феи,
Не обезнадеживает в нем серебро
  Щекота Лорелеи
И пробьет его не знамени крик,
  Не рыданье ракеты,
Не передадут ему свой тик
  Жеванные эстеты:
С ними давно покончен процесс
  Его фонари помнят,
Не даром они ощетинили свой лес
  На ночной допинг.
Не даром рос обелиск, где пила
  Дистиллированную кровь площадь
Белая пена – согласие их помела,
  Как фонтаны полощат.
Но всегда и о чем бы ни захоаеть.
  В этих бережно – серых
Берегах – отразится живая сеть
  На былого примерах.
По снам отвесна, – в века полет
  Мировая антена
Ничего не спрося, все возьмет
  Из любого безмена,
Собирая в себя, как в ороенный сот,
  Мед веселья и стона
Эхоически примет, что ей принесет
  С Торонта до Сайгана
Этот воздух, пронизанный в пенье треск
  Тайной старого Герца
Воздух, кого ни один не оцарапал крест,
  Кровь планетного сердца,
Дай в последний раз втянуть тебя
  Мыслью с этой бумаги,
Опаленные годы вдали клубя,
  Сталью секундной шпаги.

Как Пушкин был верен М. Н. Раевской,
На пространстве пятнадцати лет,
Как Дант между парой штанов и курток детских
В сундуке терял решетки своих терцет
О несущественной Портинари,
Чтоб она проводила в рай,
Так Ты на планетном пожаре
Оду мне наиграй.
Ты будешь струнами странствия,
Ты станешь огня смычком,
Ты станешь ароматом пространственным
Ты будишь сна вином.
И качаясь головой запрокинутой,
В зрительном пиру,
Не перестанет дрожать мой, не оттиснутый
Ни на ком поцелуй,
Разбивающийся на ритмы и строки,
Прорезающий меридианы верст,
Скручивающий времена и сроки,
Быстрее миганья звезд.

Ты знаешь мой любимый зов,
  Ты знаешь как во мне
Гудит перекликанье сов
  При лаковой луне
На поле пепельных небес
  Браслет моей руки
И поцелуй за всех невест
  И прямы тростники,
Но ты, я вижу не со мной,
  В твоих глазах песок,
Ты смотришь, как на белый зной
  На мой тупой носок,
За множеством зеленых верст
  И бледно синих миль
Ты слушаешь как ревмя ржет
  Твой злой автомобиль
Твои улыбки не со мной,
  Твое пытанье – пыж
Летящий над земной корой
  Погаснуть на Париж;
Но если даже твой ответ
  Одно прости – прощай,
Смелей, заклинивая, свет
  Туши, но отвечай.
– Моя печаль, не плачь, не плачь,
  Машину не брони,
И я не обещал калач
  И Ты им не мани:
Авто мой нов, моя печаль,
  Но слушай, разве тут
Душиста не морская даль –
  Акании цветут
И если лес тебе видать
  Сквозь сердца моего
Что им успеешь удержать?
  Да равно ничего
Оно желаний вялых сеть
  И пьявками сосут,
Приятно ли тебе смотреть,
  На этакий сосуд?
Вот, надо этот переплет
  В железо превратить
И крашеный металомет
  Над гарью водрузить
Чтоб у героя на тулье
  Не траура перо,
А плещется на много лье
  Белей чем серебро
Прожектора прозрачный луч
  В неопалимом дне
Всецветен, ласков и колюч
  Тобою обо мне
И будет он гореть, гореть,
  Гореть, пока жива
Во мне твоя живая медь
  И есть во мне слова.

Девственнейшая страна.
Хирургическая роскошь.
Умывается в облаках
Твоя железная легкость.
А подержанный антука
Раскосого полушарья
Сильно побился по швам
И видать каркас.
Если то только тень обелиска
Не фонарный ли ты эпизод?
Нет.
– Но блестит, несется, хлещет
Невозвратным стремлением всегда к высоте
Крайний «всего земного шара»
Один непадучий фонтан.
Что ж, что ночью не вечно знамя,
Что созвездный дрожит почет:
Шаркая по небу правит
Прожектурного луча весло.
Кабачьи огни осыпятся,
Но бессонней, чем биржевой телеграф
Или тень того полководца.
Увидишь, как доскребаясь,
Петух выплюнет солнце
Счастья сквозь сон, в золотых бубенцах пробежит
Цветы зарежут набережную
И пушечной сальвой тебя поздравят
Железные жалюзи.