Иван Аксенов - Том 2. Теория, критика, поэзия, проза

Но ее лица прекрасней клюв голодного орла!

Крепче лоз, оплетающих ульмову кору,
Гибкой мощью дрожа,
Узой рук меня, плачу, в блаженную пору
Ты обвей, госпожа!
И, притворствуя сон, ты, лица обаянье
На чело мне клоня,
Лобызая, излей свою прелесть, дыханье
Да и сердце в меня.
Если так ты поступишь – очами твоими
(Нет милее мне клятв!)
Я клянусь, что отныне не буду другими
Обольщеньями взят;
Но, склоненный в ярмо твоего государства,
Сколь ни строг его лет,
Одновременный нас в Елисейское царство
Корабль перевезет.
Залюбившимся на смерть, нам в сени миртинной
Лет бесчисленный ряд
Слушать, как там герои и героини
Лишь любовь говорят.
То мы будем плясать по цветеньям прибрежным
В пеньях той стороны,
То, от бала устав, мы укроемся в нежной
Вечных лавров тени,
Где легчайший Зефир, задыхаясь, качает
На весенний распев.
Где – цветы апельсин, где – влюбленный, играет
Меж лимонных дерев.
Милого там апреля бессмертное время
Неизменно стоит,
Там земля, упраздняя заботное бремя.
Вольной грудью дарит,
Там давнишних влюбленных святая станица,
Славя нас по векам,
На поклон принесется и будет гордиться,
Что приблизилась к нам.
Хоровода среди на цветущие травы
Нас веля восседать,
Ни одна, ни Прокрида не счтег себя правой
Места нам не отдать,
И ни та, кого бык под обманчивой шкурой
Умыкал за моря,
И ни та, кого Фебу невинной и хмурой
Лавра скрыла кора,
И ни те, кто, мечтая, склонились на ложе –
Артемис и Дидо,
И ни эллинка та, с кем красою ты схожа,
Будто имя твое.

Ломали камень здесь столетие назад;
Обозы по лесу скрипели, не слабея.
И сверла ставили пороховой заряд,
  Чей след теперь в дожде чернеет.
И вот, последний воз сквозь лес продребезжал:
Дом строили большой, чтоб сделать вековечный
Апрель – красавицу, – супруг так пожелал,
  И стала глыба человечной.
Дом до сих пор стоит, апрель же этот гордый
Давно исчез, как та красавица потом,
На Запад: старая, печальная исторья, –
  Не стоит говорить о том.
Исчез и муж ее. Но не каменоломня,
Когда спускается по-старому апрель, –
Отрада нежная свиданиям влюбленных:
  В ней первоцвет растет сквозь прель.
И дрозд гнездится под сережками орешин,
Фиалок беленьких цветет краса в крови,
И тянется нарцисс, и терна свечи.
  Блестят в запущенной любви.

 Для меня не гордость любви, не слава
и не радость мне в похвале излишней –
мне покой в углу потемневших комнат, где разлюбили.
 Знаю: не сыскать на земле нам правды,
терпеливо здесь ожидала смерть я,
боль тая свою, и неправый рока
жребий сносила.
 Для меня не встречи, не смех, не праздник
но затишье глубокого вздоха, черный
час молчания после потери битвы
и воспоминанье.

Медленно и окончательно разворачивается залитая солнцем заря.
Свежестью, радостью зеленеет пышная листва.
На неподвижные серые стены садятся беглые и веселые пятна света.
Веки домов еще сомкнуты, кое-где поблескивает несколько зрачков.
Все пробуждается; все потянулось.
В воздухе повис щебет птиц.
Уже мычат кое-где моторы,
Рождаются, замирают и возрождаются ритмы,
Напряженно блестит дрожь и толчки металла.
В ангарах и гаражах авто, жадные, трепещущие,
Авто отчаливают.
Согнутые циклисты зажимают рога своих стройных вилок,
Еще в невысохшей росе, зевают, просыпаясь, трамы, автобусы:
Они послушны, покорны толчку своих моторов.
На солнце выступают задорные краски.
Мотометла медленная и пушистая идет вдоль тротуара.
Радость вспыхивает, металл сияет,
Все пыхтит, дрожит, живет,
С мотором в унисон стучат сердца домов.
Воздух радостен, праздничный;
Виднеется просторный и весенний отдых:
С нитей стальных, шуршащие птицы стригут криком воздух;
Прочерчивая быстрый след похлопывают моторы,
В здоровый аромат веселья и покоя вливается запах бензина и масла.
Авто отчаливают,
Птицы поют,
Солнце – здоровый пудлинговщик – все перемешивает чугун плавленный в свой
Восходит трепетное и широкое ура жизни.
Дороги и пути скрещиваются, путаются, переплетаются.
Прекрасной зелени листва дрожит по ветру.
Стволы сворачивают, окрестность завертелась. Бахают, бахают,
Бахают, бахают, бахают цилиндры,
Песнь птиц остается неслышно.
Звучит волнуясь только мощный вздох металла.

Клочьями просветы неба, Осколками проблески солнца,
Сразу тиканье дрожащее, раскалывающее
Смисс, лифт, ролик, блок,
Полные поцелуи, наслоенные ласки,
Мощные пахучие наплывы дегтя,
И вдруг мохнатая голова высокой горы.
Вольт на коротке, трепет металла,
Эллипсы, параболы, геликоиды,
Перепутанные крыши, фосфоресцентные города.
И материя, вся материя голая и губчатая,
Упоенья огня, умноженные и ревностные.
Водопады ли пламенной страсти,
Или пустыня, унылая, огромная, без горизонта?
Сталкиванье молекул, спазмы атомов,
Кусты волнений, страх непроходимый,
Плавящиеся иероглифы, пестрые и прыгающие разводы,
Небо, земля, солнце – тьма и сиянье,
Паденье плоское, подъем отвесный?