Иван Аксенов - Том 2. Теория, критика, поэзия, проза

Краб отдыхает на камне плоском,
Я желал бы иметь восемь лай,
Водой сероизумрудной двигаться боком –
И клешня покачиваемая водой!
Каждый шаг прибавляет каплю пота,
МОРЕ сваливается вниз,
Пожалуйста, острее: море,
Соль великая –
Синий гиппопотам, большой, неясный,
Восходить испещренной дорогой,
Похмыкивая крыши дач,
Детской зевоте часового,
И поворот вперед.
Вот смотрите, как
День закатывает агонии.
Чуть вздрагивая, свой единственный,
Циклоп закатывает – паленый
Трахматозный глаз –
И нежное, как семга, плечо берега,
Розоватое плечико,
В неподвижной подвижности – странной
Небывчивости,
Растет из струинных вод,
Растет в струинных водах,
А с визгом видимым, а не слышимым
В бочку противоположной горы
Сваливается задыхающееся, слепнущее,
Высоко повешенное небо.
Я же хитростью Одиссея –
Я вижу и другое море, я вижу и другое небо,
Где закатывается изумрудное точило света,
И все в спокойствии долгом
Подергивается камнем.
Сквозь
Мою грудь
Проходит
В 3+n’ом измерении
Меридиальный горизонт,
Он пронзает,
Он пронзает, голодный насквозь.

На всякое горе мира –
Существует две точки зрения, –
Одна из них премило изложена
В достойном внимания послании,
Каковое Ваша любезность
Относит к имени моему.
Давайте ж на время бросим
Наш горький и радостный крик:
В жилетном кармане не носим
Мы – складной, портативный язык.
Прекрасное изобретенье!
Альва! Задохнись, умри!
Пожалуйста присажива… осторожней!
Это самая последняя система.
Заводя этот складный рассказец,
Я должен внимательно следить,
Чтобы дружеская любезность
Не утопила меня.
Конечно, приятнее нет ведь
Увидеть добрый глаз,
Спокойную друга руку
И – «Здрастесергейпалыч!» – в телефон.
Ответ во втором изданьи ,
Там будет подробно: как и что, а ныне
Портретик… Попробуем .
Чорта с два. О‑го‑го! Начинается .
Пажж-жжалте !
Звонок менее, чем самоуверен, однако
Серьезность пополам с горохом
Бороздит переднюю. – АКС .
Серая нога нетороплива ,
Ей-ей он так же входит в магазин,
«Чинясь и притворяясь?» – нет .
Ноги нет и к озеру Меридата никакого отношения .
Рука растет с кепи ,
Нежный бочонок запел ,
Как это изумительно однако
Голос человека подделан. 1 ) –
За этой морщиной детской –
Собран детский негодующий сон,
Там отстроена парочка мыслей
(Комансон парле комансман
«На всякое горе мира»
Но я осмелюсь:
Попроще я думал, и плакал,
Давно – полтысячи лет,
Когда за чужой работой,
За кузнечикающим Гаммондом
Я возмечтал об индийце
Которого называете Вы.
Разве смел я признаться
В великом имени этом?
Нет, – я слышал в полуха
Колебанье света – пустые тени –
Признаться наверно – не видел,
Как плакали сердца струны
Тех чудаков смуглощеких,
Иссохших от чтенья старья,
Как сердце впрямь пламенело.
Пламенеющее сердце…
Картина простейшего типа:
Никто не видит, всем плевать, чорт с ним,
Он сам никому не расскажет.
Может быть кто уверен, в том, что
Он делает важное дело, что
Все это дело не на три года, после
Коих – икнет зевота, исчезнув
В макулатурной пустоте.
Да, надо нам
Ниже опускать лоб, изрытый
Сотней чужих истерик,
Невинноголосых личек,
Заржавленных орудий пытки,
Полузасохших ручек,
Отрывающих куски тела и проч., и проч. …
И так далее, и т. п. – еще чего!
Про себя (автор скромен) изумительно
Какая неуверенность в слове…
Я очень хотел бы… Оставим.
Вопрос слишком серьезен. А мир кичлив.
У него масса своих соображений.
Не будем ему портить раскладку
И план снабжения.
О Вас? Ландшафт бесподобен.
Попробуем. Чорта с два.
О‑го‑г‑о… Начинается!
Па-жжалте!
Звонок менее самоуверен, однако
Серьезность пополам с горохом,
Бороздит переднюю. А к с.
Серая нога нетороплива.
Ей‑ей, он так же входят в магазин –
«Чинясь и притворяясь?» Нет!
Ноги нет и к озеру Мерида никакого отношения.
Рука растет с кепи.
Нежный бочонок запел –
Как изумительно это
Голос человека подделан.
За этой морщиной – детский
Собран негодующий сон.
Там были какие-то мысли,
Которым никто не скажет (нет!)
В спокойной уверенности горя…
Это кажется не на тему.
Хотя бы.
Сердце спорит с кем то,
Кто хочет хихикать
И цукаться, придираться –
Немножко он слишком ясен:
– За то видно, что нет ничего,
Что должно было прятать.
Маленький, – слава тетереву:
Экую орясину вынесли!
Пятнадцать лет терпели,
Писклявый кашель Вячеслава,
Который даже не постеснялся
Ложечкой в милой поболтать:
Вот, что делает привычка к чаепитию!
А ведь кажись петербуржец.
Нет, мы много любезней:
Это не пепельница, а Феничка Петрова,
Героиня Крюкова канала,
Та которая – ясное дело! – доканала
Однаго, а потом и другого
Того самого малого расписного,
Жертву легко достижимых писем, –
Рраз – два три по высям,
Потом голос повысим, плюнем, тяпнем.
И такую мистерию ляпнем,
Что злейшие враги говорят, как Лунд-, Ддэ- …а.
Это значительно проще, чем я думал… жидка!
Так чокнемся, друг любезный,
Над сей опороченной бездной,
Парою рифм простейших:
На овь, на ты и на за…
Люблю встречать на перепутье
Большого Левшинского я… –
Там где Обухов врежется –
В скошенный домик, –
Ручку, растущую туго,
Серый уверенный ход.