Валентин Мошков - 2062 Исторические пророчества о будущем России

«Эти колебания, — говорит проф. Петри, — от одной расы или вида до ста пятидесяти или даже до неопределенного числа производят удручающее впечатление; они беспощадно свидетельствуют о том, что наука в данном случае не имеет твердой почвы под ногами» (12).

И вот естественные препятствия, мешающие разделить человечество на определенное число видов, заставили школу моногенетистов признать «единство человеческого рода», т. е. принадлежность всего человечества к одному виду

Это учение основывается на следующих признаках, которые в то же время считаются характерными для всякого зоологического вида: 1) плодовитость между всеми человеческими расами при их скрещивании (13); 2) сходство в строении тела у всех людей и в их духовной деятельности (14); 3) непрерывный ряд промежуточных последовательных ступеней между всеми разновидностями человека (15); 4) невозможность по какой-либо человеческой кости определить вид, которому она принадлежит (17).

Но здесь встречаются новые препятствия: «Животные, принадлежащие к одному виду, несмотря на их индивидуальные различия, легко могут быть сгруппированы около известного типа с точно установленными признаками. Среди них мы всегда находим таких, которые близко подходят к типу своего вида. У человека этого нет. Его различия физические и психические так велики, что не дают ни малейшей возможности установить какой-либо общий видовой тип. Существенное отличие человека от животных заключается в том, что изменчивость его организма колеблется в значительно более широких пределах, нежели у животных (17). «Различие между англичанином и негром Золотого Берега, — говорит Ахелис, — так же велико, как между бурым медведем с его круглым лбом и белым с его светлой шубой и длинным плоским черепом» (18). В психическом отношении, как мы увидим ниже, различия между крайними пределами человечества так же велики, как между млекопитающими хищниками и их растительноядными жертвами, как между львом или тигром и бараном.

Из всего приведенного видно, что наша теория имеет право на существование, так как вопрос о классификации человечества еще не решен наукой. Далее теории полигенистов и моногенистов одновременно существовать не могут, как потому, что исключают друг друга, так и потому, что истина может быть только одна. Каждая из этих теории, взятая в отдельности, также не имеет права на существование, так как она обладает только частью истины, и каждая имеет факты, ею необъясненные. Чтобы найти истину, не остается ничего более, как взять от каждой теории только то, что в ней неопровержимо, а остальное отбросить. Но если мы это сделаем, то получается, что «человечество составляет один вид, но вид особенный, какого нет во всем остальном животном царстве. Особенность его заключается в том, что он распадается на множество групп, которые при общем сходстве обладают отличиями, принимаемыми в остальном животном царстве за видовые». Но какой же это вид?

Очевидно — гибридный, потому что он и только он один удовлетворяет всем требуемым условиям. Он — единый, потому, что сколько бы видов питекантропа ни вошло в смесь, их потомки все связаны между собою общей им всем кровью белого дилювиального человека. Он состоит из множества групп, или пород, в которые вошли всевозможные комбинации чистокровных видов, то приближающиеся к белому человеку, то он него удаляющиеся. Самые крайние группы вида резко различаются между собою, потому что в одних преобладают черты белого человека, в других — питекантропа.

Следовательно, данные антропологии не только не отрицают наше положение, но прямо подтверждают, что человечество — вид гибридный.

Примечания: (1) — М, I. 252. (2) — Ю, II. 15. (3) — Ю, II. 16. (4) — Ю, II. 124. (5) — БО, И. 276. (6) — БО, II. 248. (7) — Е. 223. (8) — БЖ. 93. (9) — БЖ. 93–94 и 99. (10) — БО, II. 276. (11) — Ю, II. 119 и 127. (12) — БЖ. 79. (13) — Е. 221. (14) — Е. 221. (15) — БП. 263. (16) — БП. 265. (17) — М, I. 215. (18) — Е. 221.

Выше мы привели одно из доказательств, при помощи которого моногенисты пытаются установить принадлежность всего человечества к одному виду: они ссылаются на полную плодовитость между всеми человеческими расами. Но если бы действительно вполне плодовитое потомство могло давать только пары одного и того же вида, то наш взгляд на смешение белого дилювиального человека с питекантропом подвергся бы сильному сомнению. Выходило бы или что белый человек принадлежал к одному виду с питекантропом, или что он не мог с ним смешаться, как представитель другого вида. Оказывается однако, что плодовитость — один из самых ненадежных признаков для того, чтобы судить о принадлежности живых существ к одному виду. «У наших домашних животных, говорит Дарвин, — различные породы при взаимном скрещивании совершенно плодовиты, а между тем они произошли от двух или более видов… Мы должны или отказаться от веры во всеобщее бесплодие видов при скрещивании, или смотреть на бесплодие у животных не как на признак неизгладимый, а как на такой, который может быть устранен приручением»… «Избежать того заключения, что некоторые виды вполне плодородны при скрещивании, мы можем только тем, что станем называть разновидностями (а не видами) все формы, вполне плодовитые между собою» (1).

Но еще яснее обрисуется перед нами этот разряд явлений, если мы познакомимся с тем, что собрал о скрещивании или гибридизме у животных известный французами антрополог, Брока (2).

«Животные, — говорит этот автор, — ищут в любви обыкновенно себе подобных, в границах своего вида, но иногда, под давлением сильного полового чувства, спариваются с животными других видов, в особенности близких с ними зоологически. В этом отношении самцы вообще менее колеблются в выборе, чем самки. До какого зоологического предела простирается возможность подобных связей, еще в точности неизвестно, но наблюдения доказывают, что спаривание случается иногда между очень отдаленными видами». Автор приводит целый ряд случаев, по его словам, вполне достоверных, наблюдавшихся известными естествоиспытателями, когда спаривались между собою такие отдаленные виды, как бык и лошадь, собака и свинья, собака и гусь, кролик и курица, утка и петух, кошка и крыса, попугай и, канарейка и т. д. Что и сам венец творения, человек, не избег такого рода противоестественных сношений, доказывается запрещением, наложенным на них в Библии (3). Связи между очень отдаленными видами остаются, разумеется, в большинстве случаев бесплодными, но дальность вида не всегда служит препятствием к плодовитости потомства. Так, козы и овцы значительно дальше отстоят друг от друга в системе зоологического родства, чем лошадь и осел, а между тем из сравнения полной плодовитости ублюдков от первых с бесплодием потомства у последних можно заключить, что степень близости между видами не может служить мерилом плодовитости гибридов. Для того чтобы предсказать, будет ли потомство двух известных видов плодовито или нет, мы не имеем никаких научных данных и можем получить их только путем непосредственного опыта, так как законы скрещивания в точности неизвестны. Единственно, что можно сказать о скрещивании, это то, что гибридизм редко переступает границы между «родами».