Антоний Фердинанд Оссендовский - Перуново урочище [Избранные сочинения. Том III]

Горят в высокой, ровно церковь, комнате шандалы, каждый в восемь свечей, и с потолка на цепи спущен медный паук с тридцатью вставленными в него восковками. Ходит по комнате молодой Фролов. Глаза горят, румянец шире расплывается. Томно смотрит он на радеющих, то вдруг обожжет их искрами глаз, и кружит, кружит, как орел, все скорее и скорее. Вот забегал он, как олень несется, — ног на бегу не видать. И уже, и мельче круги пишет по комнате красавец. Вот уж только видно, как мелькают руки, и то появится, то исчезнет бледное лицо. Ни глаз, ни губ — не видать. Белое, недвижное пятно вместо лица. Уж давно погнулись в одну стороны языки свечей, оплывает воск и с треском падает на пол. Ударяет по лицам собравшихся сильный ветер, а Фролов кружит и кружит. Вот он вдруг взметнулся, вскинул руки и всем показалось, что он улетает, что поднялся он на воздух и здесь кружится, как пыль, когда ее завьет в быстрые воронки ветер.

Сразу от этого последнего кружения поднимался вихрь и гасли все свечи…

Бывала на каждом радении княжна Горяинова, а потом…

Хозяин тряхнул головой и, словно жалея, что завел об этих старых и тайных делах речь, начал быстро вести ее к развязке.

— Что-то приключилось с княжной… говорили, будто ребенка ждала… Словом, утопилась она в Неве, против Летнего сада…

Тайная полиция тогда сразу дело двинула, и весь корабль в Сибирь попал… Некоторые и здесь жили, вот, к примеру, моя прабабка… княжна Свобода-Рогожинская…

Он умолк, а я долго не мог оторваться от тяжелого каменного угла Михайловского дворца, мрачного призрака из города призраков, рожденных туманами над бешеным бегом реки, тусклостью белой ночи и властным мановением руки Медного всадника…

— Погодите! — сказала бабушка. — Так и быть уж — принесу вам старого вина… Полакомьтесь!

И когда все ей кричали вслед «ура», она, стуча костылем, быстро вышла из столовой и в дальней комнате зазвенела ключами.

— Отличная женщина, ваша бабушка! — воскликнул Петя, уже оканчивающий студент, и блестящими глазами окинул изящную фигуру сидевшей рядом с ним Веры Алексеевны. — Прекрасная старушка.

Молодая женщина откинулась назад и, зардевшись под огнем его взгляда, выпрямилась, невольно гордая своей красотой и силой обаяния.

— Это после ужина под Новый год вам все кажется отличным и прекрасным! — насмешливо глядя на студента, сказала она.

— Вы ошибаетесь! — возразил Петя страстным шепотом. — Я еще днем сказал вам, что вы — мечта! Я буду повторять это всегда! Всегда!

Вера Алексеевна молча повела плечами и небрежно закинула ногу на ногу.

— А вот и вино! — добродушно заговорила вошедшая бабушка. — Его пили еще на свадьбе моих родителей и тогда говорили, что это очень старое вино. Пойдем теперь в зал, — нам туда подадут вино.

Все разбрелись по уютным уголкам большого зала и уселись — кто за японской ширмой, на широком диване, забравшись на него с ногами, кто — в полумраке под пальмами, а самые юные вместе с бабушкой — вокруг низкого стола в нише балкона, где кто-то предложил рассказывать «самое страшное».

Вино было темное, как кофе, непрозрачное и густое, очень крепкое и очень ароматное.

Легкое головокружение и приятную истому возбуждало оно, и студент чувствовал это, не сводя взгляда с молодой женщины.

— Вы — любимая! — шепнул он чуть слышно.

— Да! Мой муж меня очень любит, — согласилась Вера Алексеевна.

— Муж… — презрительно дернул головой Петя. — Я вас люблю…

— Меня? Жену вашего друга?! — засмеялась она и наклонилась к самому его лицу.

Петя увидел золотистые искорки в ее зрачках, а ее горячее дыхание обжигало ему щеку…

Студент уже протянул руку, но в это время раздался голос мужа Веры Алексеевны. Молодая женщина встала и, не взглянув на Петю, быстро ушла.

— Благородный рыцарь! — раздался над ним чей-то голос и, взглянув вверх, студент увидел белокурого пажа в коротком голубом плаще, украшенном гербами, и в шапочке с пером. — Благородный рыцарь! Моя повелительница призывает вас на помощь! Не медлите!

Повинуясь встревоженному голосу пажа, студент бегом направился к выходу. Он ясно различал звон своих шпор и глухие удары длинной и тяжелой шпаги, ударяющей его по широким раструбам сапог.

— Вот она! — сказал паж и опустился на одно колено.

На возвышении, покрытом коврами и парчой, окруженная свитой, пажами и пестро одетыми шутами, сидела величественная седая женщина, опираясь на посох и с тревогой смотря вниз.

А там, на дворе, окруженном рвом и стеной для турниров, валялись растерзанные лошади и корчились в судорогах умирающие люди. Только один еще был на ногах.

Молодой рыцарь, обнажив меч, бился с огромным барсом, но уже изнемогал и все чаще и чаще клипов рассекал воздух, а куски лосиной куртки и брызги крови падали на песок.

— Помоги ему! Помоги! — услышал студент знакомый голос.

Говорила старая женщина, восседавшая среди своей свиты.

— Злой волшебник, враг нашего рода, — продолжала она голосом, полным отчаяния, — принял вид барса и уничтожает наш народ. Если мой внук погибнет, — с ним умрет последняя надежда…

Столько горя и властной мольбы было в голосе старой женщины, что студент, не раздумывая, обнажил шпагу и одним прыжком был уже на дворе.

Он поспел вовремя. Молодой рыцарь уже падал. Кровь сочилась из головы и груди. Острые когти зверя сильнее и чаще касались его тела.

— Если погибну, — шепнул рыцарь, — лучше убей мою жену, но не отдавай ее на позор! Сердце мое… моя душа — в ней… Можно пережить все, кроме позора жены… Клянись!

Студент едва успел поднять в знак клятвы руку, как барс ринулся на него.

По счастливой случайности или сознательно, студент быстро протянул шпагу, и длинный клинок, как жало, погрузился в горло зверя.

Оглушительные рукоплескания и восторженные крики привели его в чувство. Он очнулся.

Над ним свешивались широкие листья латании, кругом царил мягкий полумрак, а поодаль, за низким столом, освещенная лампой, сидела бабушка с внучатами и говорила:

— Всегда надо быть благородным, не делать ничего из-за угла, трусливо, втихомолку! Так сказал им рыцарь Олаф…

Вера Алексеевна, взяв мужа под руку, стояла у окна и внимательно слушала рассказ бабушки.

Петя закрыл глаза, почувствовав жгучий стыд, но длилось это одно мгновение.

Он тихо поднялся, подошел к своему другу, крепко обнял его, потом поцеловал руку Вере Алексеевне и оказал им, стараясь не мешать бабушке:

— Ужасно вы оба — хорошие! Я бы для вас на все пошел… даже с барсом драться!..

— С каким барсом? — засмеялась Вера Алексеевна.

— Я сейчас сон такой видел, — ответил Петя.

— Хорошо выспался? — спросил муж Веры Алексеевны и добродушно хлопнул студента по плечу.