Марьян Беленький - Южное солнце-4. Планета мира. Слова меняют оболочку

— И у крокодилов?

— Да, и у крокодилов. В реках, где они, в основном, обитают, крокодилы не огорожены вольерами. Их подкармливают, само собой, чтобы они не сильно хищничали, но если к берегу близко забредёт корова…

— Основные законы страны относятся к правам животных. Для сохранения всего живого в этом раю на земле.

Слушатели сидят у костра рядом с временными домиками экспедиции и завороженно слушают учёного.

— А чем занимаетесь именно вы? — внук шаманки внимательно вбирает каждое слово, вороша угольки костра.

В костре печётся картошка, которая Дову очень по вкусу. И Уральские горы учёному очень по душе, хотя звёзды на небе здесь не такие яркие и выпуклые, как на Коста-Рике.

— Я занимаюсь, в основном, генной памятью биологических видов. А вот теперь, с подачи моего друга, хочу поучаствовать в экспериментах по генной памяти земли и в неживой природе.

Слушатели обескураженно молчат. И лишь внук шаманки ничему не удивляется:

— Я знаю, что душа и память есть и у горы, и у дерева, и у камня. А вода, как кровь земли, несёт в себе всю информацию. Драгоценный камень — это накопитель, как сервер, всех событий и действий. Я поэтому и в геологи пошёл. Хочу научиться всё это считывать. Хотя бы для того, чтобы знать, как защищать живой мир. Но пока не знаю, как это сделать. А вот бабка моя знает. Говорит, что от любой напасти, болезни, природного явления есть какие-то травы, вкусы, запахи… Чудная!

Дов и Алекс заговорщически переглянулись.

Для эксперимента погружения в неограниченных временных рамках Алексу нужно было отыскать цветы чабреца, выросшего на базальтовых склонах восточного Урала. Они нашли это роскошество уже на второй день. Чабрецом в старину окуривали больного, считая, что бесы не выдержат благоухания и покинут его.

А пока что пальцы Алекса, пахнувшие раздавленными цветками для получения ароматического эффекта, доводили Алекса до желания покинуть поле эксперимента. Чабрец пах до одури, до головокружения!

Алекс мял фиолетовые цветки чабреца в тяжёлой ступке, которую нашёл у геологов, до получения нескольких капель ароматического масла, которые он аккуратно вылил в два крохотных пузырька. Сегодня вечером они с Довом хотят провести первый эксперимент.

Алекс невольно взглянул ещё раз на кустики чабреца на пологом склоне. Какая красота! Цветы покрывали склон сплошным ковром. Сиреневые, уходящие куда-то в фиолетовый, они имели ближе к веточке коричневатые розочки соцветий. И всё это вместе — и цветы чабреца с умопомрачительным запахом, и вид на пологие горы с нередкими залысинами скал, и нежного голубого цвета небо — всё это давало такой простор мыслям, такую полноту жизни, что хотелось жить вечно, и петь, и летать!

— Ух! — оборвал свою эйфорию Алекс, — Нужно позвонить своим. А то мало ли что…

Опасность существовала. Но это была чисто теоретическая опасность «двинуться умом» во время эксперимента. Как сходят с ума «фермисты» или «перпетуум-мобилисты». Он видел таких в клиниках для душевнобольных, где проводил свои сеансы аромо-терапии. Мозг может не выдержать стресса и обилия информации.

— Как дела? Что там дома? Как дети?

Алекс был хорошим отцом и примерным семьянином. Львиная доля семейных обязанностей всегда лежала на нём: привезти, купить, заплатить. И только последние разработки и эксперименты выбили его из колеи.

Голос жены был уставшим и встревоженным. Но она старалась не показывать этой усталости:

— Всё в норме, дорогой! Тут у тебя столько корреспонденции, электронных писем, вызовов! Прилетишь — месяц будешь разгребать! Не волнуйся. Я держу оборону — он чувствовал, как она улыбнулась своей мягкой и нежной улыбкой.

— Когда ты примерно планируешь…? — она замолчала. Понимала, что планировать ничего нельзя. — А то тут уже и из НАСА звонили — потеряли Дова.

— Сегодня, — только и сказал Алекс и отключил телефон.

Вечером оба учёных ушли подальше от лагеря, насколько было возможно. Разложили небольшой костерок, уселись на поваленное бревно и вынули анабиотики. Каждый свой. Алекс протянул Дову маленькую ампулку с ароматическим маслом чабреца и ещё раз показал, как отключать биоритмы человека. Временной режим на аппаратах был настроен на максимум изначально. Глубокий вдох и…

Их нашли утром геологи на той поляне у потухшего костерка. Оба учёных лежали на траве и смотрели в синеватое неяркое небо. Глаза были какими-то окаменевшими и застывшими. Иридодиагностики смогли бы считать информацию о том, что здесь произошло, по радужной оболочке глаза, вероятно, если бы оказались на той поляне. И вот что ещё интересно: глаза у каждого были разных цветов: сиреневый и карий.

Поэт, прозаик, журналист, искусствовед, культуртрегер. Родилась в Одессе в жарком июле.

Закончила студию киноактера при Одесской киностудии у режиссеров Василия Левина, Киры Муратовой и Одесский национальный университет. Автор 18 книг, участник 30 антологий, в том числе 14-ти на немецком языке, автор-составитель художественных каталогов и литературной антологии.

Учредитель Академии деятелей литературы и искусства «ЛИК» при Ассоциации деятелей литературы и искусства ГЛОРИЯ/GLORIA.

Академик Международной академии литературы и искусства Украины с 2016.

За книги серии «Бегство», Мультимедийное издательство Стрельбицкого, 2017–2019, Киев, Украина — Литературная премия им. Джека Лондона, Сан Франциско, США, 2018.

Живет и работает в Германии и Украине.

Лауреат международных литературных премий: «ТРИУМФ» имени Николая Гоголя, Пантелеймона Кулеша, медали Александра Довженко, Украина; имени Гомера, Греция; премии имени Вениамина Блаженного, Беларусь; России — Золотой лауреат «Перо Руси» литературного конкурса «Золотое Перо Руси»; Австрии, союза русскоязычных литераторов; имени Сервантеса, Испании; Джека Лондона, Сан-Франциско, США.

Учредитель и ведущая Международного конкурса литературы и искусства им. Де Ришелье в проекте «Спаси и Сохрани».

Любимая цитата Осипа Мандельштама:

«И море, и Гомер всё движется любовью».