Николай Карпов - Заклинатель змей [Рассказы. Стихотворения]

Выйди ночью в час урочный,
По тропинке в лес войди —
Мрачный филин, страж полночный,
Захохочет впереди.

Там лишь феи в тихой пляске
Из травы плетут венки,
И сверкают тайной сказки
Золотые светляки.

Феи в блещущих коронах
Будут звать — вперед иди,
В час полночный в травах сонных
Златоцвет-траву найди.

Сторожит толпа чудовищ
Златоцвет от смелых душ,
Он дороже всех сокровищ —
Власть их дерзко ты разрушь.

Не пугайся безобразных,
Златоцвет скорей сорви,
Он яснее звезд алмазных —
Светоч знанья, ключ любви.

С ним узнаешь тайны ночи,
Тайны зелени лесной,
И невидящие очи
Будут видеть в час ночной.

Все неясные намеки,
Правду светлую и ложь —
Ты, безумно-одинокий,
Все узнаешь, все поймешь.

Сажусь в седло, и конь пугливый
Несет меня в лесную глушь,
Где вечно слышен сон тоскливый
Загубленных во мраке душ.
Обломками доспехов ратных
Покрыта влажная тропа,
Сверкает сталь на лунных пятнах,
В траве белеют черепа.
Как волчий глаз, в угрюмой чаще
Горит угрюмый глаз огня
И смех, угрозою звенящий,
Пугает моего коня,
Но мне не страшен путь опасный
Давно, давно мой кубок пуст.
Не знаю я весны прекрасной
И поцелуя милых уст…

Свет луна за тучи прячет,
Над болотом — тишина.
Мимо черный всадник скачет,
Погоняя скакуна.

Верный конь косится робко
На пучке густых осок, —
Там блестит над зыбью топкой
Золотистый огонек.

Он порхает над трясиной,
Он сверкает, как светляк,
Стаи искр, как рой пчелиный
Рассыпаются во мрак.

Видит всадник: по трясине
Тихо девушка идет,
Ризы — белые, как иней,
Очи — ясный небосвод.

Из кувшинок серебристых
На челе ее венок,
Над челом звездой огнистой
Золотится огонек.

И противиться не сможет
Всадник зову синих глаз,
Не огладит, не стреножит
Скакуна в последний раз.

Путь ночной ему неведом,
Манит блеск огня в тиши, —
И за девушкою следом
Вступит всадник в камыши.

Утром солнце мрак разгонит,
Над болотом — снова тишь,
Только черный чибис стонет
Да шуршит седой камыш.

Ночью лес во мраке тонет,
Не шелохнется река,
Птица-выпь уныло стонет
В темной гуще тростника.
Месяц в водах отразится,
Струи сонные зажжет,
Заблестит, засеребрится
Теплой ночью лоно вод.
Выпь покинет берег спящий,
Шум заслыша вдалеке, —
Выйдет девушка из чащи
Спешной поступью к реке,
Шелестя травой зеленой,
Сядет на берег крутой,
С песней в воды речки сонной,
Кинет перстень золотой.
Тихо ивы встрепенутся,
И проснутся берега,
В тихих водах засмеются.
Белой пены жемчуга
Бросит пенная волна
И царевне грустноокой
Перевитое осокой
Тело витязя со дна.
Витязь в блещущем шеломе
На кудрявой голове
Неподвижен в мертвой дреме
На зеленой мураве.
И шелом царевна скинет,
Ил речной сотрет с лица,
С тихой ласкою обнимет,
Поцелует мертвеца.
Вновь румянцем вспыхнут щеки,
Вновь огнем заблещет взор,
Встанет витязь черноокий,
Оглядит речной простор.
Будут слышать только ивы,
Только сонная трава
Шепот тихий, торопливый,
Смех, да с ласкою слова.

Ровно в полночь в воду глянет
Серебристо-бледный серп
И в полночном небе станет
Над верхушкой сонных верб.

Там, на дне, в хрустальном гроте,
Спит русалка крепким сном;
Ложе в звездной позолоте
Блещет радужным огнем.

Ровно в полночь месяц бросит
В грот хрустальный огоньки
И волна ее выносит
К берегам немой реки.

Зашуршит камыш высокий
У зеленых берегов,
И над сонною осокой
Пронесется тихий зов.

Будет зов подхвачен эхом…
Ближе — в легкой лодке князь,
Очарован чудным смехом
Он подъедет, не крестясь.

И русалка в очи глянет,
Шею крепко обовьет,
Заласкает и заманит
Молодца в хрустальный грот…

Иду, в нездешнее влюбленный,
К реке, затерянной в лесу.
Последний луч в траве зеленой
Зажег вечернюю росу.
Я знаю: близок миг желанный, —
В реке запляшет лунный диск,
И сквозь полночные туман
Увижу взлет жемчужных брызг.
По тихим шелестам гадая,
Смотрю на лоно тихих вод, —
Ко мне русалка молодая
На сонный берег приплывет.
Увижу блеск очей зеленых
И плечи — белые снега,
В кудрях, луной посеребренных,
Холодной влаги жемчуга,
Она на травы сядет рядом,
Молчанье вечное храня,
Заворожит горящим взглядом
И смехом ласковым меня.
Усну, покорный дивной власти,
На травах навсегда усну,
Но ни ее губящей страсти,
Ни диких ласк — не прокляну…

Ты днем с подругами нарядными
Цветы сбирала у реки, —
И далеко волнами жадными
Умчало пестрые венки.
Когда же с пеньем от завалинки
Толпа подружек разошлась, —
Одна, в своей девичьей спаленке.
Чудесной ночи дождалась.
Ушла ты в дебри заповедные,
Тропинкой шла к реке лесной,
Где в камышах кувшинки бледные,
Склонившись, дремлют над волной.
В ночь оживали чаши темные,
Сверкали в травах светляки,
Металась нажить неуёмная,
Русалки пели у реки.
Тебя пугали совы сонные,
Крылами сорванный листок,
Но ты, мечтою опьяненная,
Искала огненный цветок.
Склонялась в страхе ты над травами,
И молчалива и бледна, —
И вдруг русалками лукавыми
Была в лесу окружена.
Тебя русалки пляской тешили,
К реке со смехом увлекли,
Речными травами обвешали
И в косы лилии вплели.
Их тихой песней усыпленная,
Лежишь ты на сыром песке
И, в ночь волшебную влюбленная,
Не вспоминаешь о цветке.

Мой белый легкий челн умчали
Седые волны в дальний плен,
Туда, где радостно звучали
Напевы сладкие сирен.
Мелькали в водном изумруде
Их руки, белые как снег,
Мелькали трепетные груди,
Горели очи жаждой нег.
Я знал: кто слышал в море пенье —
Не избежит проклятых чар,
От зова страсти нет спасенья,
Неугасим в груди пожар.
И думал я: близка могила,
Но вспомнил снова о руле,
И в час утра волна прибила
Мой челн к утесистой земле.
И вот с тех пор мне нет покоя:
Я слышу радостный напев,
Мне снится море голубое
И зовы чернокудрых дев.

В ненастье вышли мы из гавани,
Плясала пена над водою,
Морская даль в туманном саване
Грозила тайною бедою.

Мы плыли с плясками и пением,
Безумных не пугали шквалы,
И вдруг неведомым течением
Фрегат наш бросило на скалы.

Спасла нас сила незнакомая
И держит властно над волнами,
Чудесной силою влекомые,
Все трупы жертв плывут за нами.

Проклятья шлем туману млечному.
И в час холодного ненастья
Являемся мы судну встречному,
Как злые вестники несчастья.