Григорий Сковорода - Наставления бродячего философа [Полное собрание текстов]

Яков.Зачем?

Григорий.Затем, что не желаем и желать не можем.

Афанасий.Почему?

Григорий.Потому что не разумеем, в чем оно состоит. Голова делу то, чтоб узнать, откуда родится желание, от желания иск, потом получение; вот и благополучие, сиречь получение, что для тебя благо. Теперь понимай, что значит премудрость.

Яков.Я часто слышу слово сие – премудрость.

Григорий.Премудрости дело в том состоит, чтоб уразуметь то, в чем состоит счастие – вот правое крыло, а добродетель трудится сыскать. По сей причине она у эллинов и римлян мужеством и крепостию зовется [132]– вот и левое. Без сих крыльев никоим образом нельзя выбраться и взлететь к благополучию. Премудрость – как остродальнозрительный орлиный глаз, а добродетель – как мужественные руки с легкими оленьими ногами. Сие Божественное супружество живо изображено сею басенкою.

Яков.Ты из уст моих вырвал ее. Конечно, она о двух путниках – безногом и слепом. [133]

Григорий.Ты, конечно, в мысль мою попал.

Афанасий.Расскажи же пообстоятельнее.

Григорий.Путник, обходя разные земли и государства, лишился ног. Тут пришло ему на мысль возвратиться в дом к отцу своему, куда он, опираясь руками, с превеликим трудом продолжал обратный путь свой. Наконец, доползши до горы, с которой виден уже был ему и дом отца его, лишился совсем и рук. Отсель живое око его взирало с веселою жадностью через реки, леса, стремнины, через пирамидных гор верхушки на блистающий издали замок, который был домом отца его и всей миролюбивой семьи, конец и венец всех подорожных трудов. Но то беда, что наш Обсерватор ни рук, ни ног действительных не имеет, а только мучится, как евангельский богач, смотря на Лазаря.

Между тем, осмотрясь назад, увидел нечаянно чудное и бедственное зрелище: бредет слепец, прислушивается, ощупывает посохом то вправо, то влево, и будто пьян, и с дороги отклоняется, подходит ближе, вздыхает: «Исчезли в суете дни наши…» «Пути твои, Господи, укажи мне…» «Увы мне, как пришествие мое продолжится!..» И прочие таковы слова сам себе говорит, вздыхая, с частым преткновением и падением.

– Боюся, друг мой, чтоб не спугать тебя; кто ты такой? – спрашивал прозорливый.

– 34-й год путешествия моего, а ты мне на пути сем первый случился, – отвечал помраченный. – Странствование мое в разных краях света сослало меня в ссылку. Необыкновенный жар солнечных лучей в Аравии лишил меня очей, и я слеп уже возвращаюсь к отцу моему.

– А кто твой отец?

– Он живет в нагорном замке, называемом Миргород. Имя ему Ураний [134] Ураний – Небесный (греч.). , а мое Практик.

– Боже мой, что ты мне говоришь? Я твой родной брат! – вскричал просвещенный, – я Обсерватор. – Необыкновенная радость всегда печатлеется слезами. После изобильного слез излияния слепец с орошенными очами говорил брату своему следующее:

– Сладчайший брат! По слуху слыхал я о тебе, а теперь сердечное око мое видит тебя. Умилосердись, окончай мои бедствия, будь мне наставником. Скажу правду, что меня труд веселит, но всеминутное претыкание всю мою крепость уничтожает.

– Жаль мне, – говорил светлоокий, – что не могу тебе служить, любезная душа моя. Я путник, обошедший уже одними ногами моими весь круг земли, они меня носили везде успешно, но каменистые в пути встречавшиеся горы лишили меня оных, и я, опираясь руками моими, продолжал путь мой, а на сем месте потерял и руки. Более уже ни ходить, ни ползать по земле не могу. Многие желали меня к сему употребить, но, неспособен ползать, не был им полезен…

– За сим дело не стало, – сказал слепой, – ты мне бремя легкое и любезное: возьму тебя, сокровище мое, на себя. Чистое око твое будь вечным тела моего обладателем и всех моих членов головою. Прекрати мучительство началородной тьмы, бесчеловечно меня гонящей по пустым пути его посторонностям; я твой конь: сядь на рамена мои и управляй мною, дражайший господин и брат!

– Сяду, брат мой, с охотою, дабы доказать нам истину написанного слова Божия сего у приточника: «Брат от брата помогаемый есть, как град тверд и высок, укрепляется же, как основанное царство». Теперь взгляните на дивное дело Божие: из двух человек составлен один, одно путничье лицо сделано из двоих сродностей без всякого смешения, но и без разделения взаимно служащих. Идет небывалый путник главнейшим путем, ни вправо, ни влево не уклоняясь, исправно переходит реки, леса, рвы и стремнины, проходит неровные горы, с веселием поднимается на высоту мирного города, обливает его светлый и благовонный воздух, выходит безмятежная толпа миром и любовью дышащих жителей, плещущих руками, ожидая на крыльце, и приемлет в недра блаженного объятия сам ветхий днями Ураний.

Яков.Так что ж тебе сказать?

Григорий.Объявите главное ваше желание.

Яков.Наше желание верховное в том, чтоб быть счастливыми.

Григорий.Где ж ты видал зверя или птицу без сих мыслей? Ты скажи, где и в чем искомое тобою счастие? А без сего, родной, ты слепец: он ищет отцовского замка, да не видит, где он. Знаю, что ищет счастия, но, не разумея, где оно, падает в несчастие… Премилосерднейшее естество всем без выбора душам открыло путь к счастию…

Афанасий.Постой! Сие слово, кажется, воняет ересью – всем без выбору!

Яков.Пожалуй, не мешай, господин православный суевер: все-на-все родилось на добрый конец. А добрый конец – разумей счастие. Так можно ли сказать, что не всякому дыханию открыла путь всеобщая мать наша натура к счастию? [135]

Афанасий.И твоя натура пахнет идолопоклонством. Лучше сказать: Бог открыл, не языческая твоя натура.

Яков.Здравствуй же, ольховый богослов! Если я, называя Бога натурою, сделался язычником, то ты и сам давно уже преобразился в идолопоклонника.

Афанасий.Чего ради?

Яков.Того ради, что сие имя Бог есть языческое название.

Афанасий.Пускай и так, но христиане уже сделали оное своим.

Яков.Для чего ж ты боишься Бога назвать натурою, если первые христиане усвоили себе языческое название сие Бог?

Афанасий.Много ты болтать научился.

Яков.Разве ты не слыхал никогда, что высочайшее существо свойственного себе имени не имеет? [136] Высочайшее существо свойственного себе имени не имеет – Это положение восходит к апофатическому богословию знаменитого христианского неоплатоника Псевдо-Дионисия Ареопагита (V в. или начало VI в.).

Афанасий.Не имеет? А что ж за имя ему было у жидов? Какой-то Егова, разумеешь ли?

Яков.Не разумею.

Афанасий.Вот то-то оно, что не разумеешь.