В Розанов - Опавшие листья (Короб второй)

Так мне и надо было понять, что, конечно, меня за..... никто не судит, и Церковь нисколько не осуждает....... и нисколько не разлучает меня с...... а только она пугается это сделать вслух, громко, печатно, потому что "в последние времена уже нет Павлов, а Никандры с Иннокентиями". Потому что дар пророчества и первосвященничества редок, и он был редок и в первой церкви Ветхозаветной, и во второй Новозаветной. Аминь и мир.

* * *

3 ноября.

Все погибло, все погибло, все погибло. Погибла жизнь. Погиб самый смысл ее. Не усмотрел.

740

* * *

Так любил ее, что никак не мог перестать курить ночью. (Правда пытался: но она сама говорила: "покури" - и тогда я опять разрешал.)

* * *

5 ноября.

Ах, господа, господа, если бы мы знали все, как мы бедны...

Если бы знали, до чего мы убоги, жалки...

Какие мы "дарвинисты": мы просто клячи, на которых бы возить воду.

Просто "собачонка из подворотни", чтобы беречь дом доброй хозяйки.

И она бросает нам кусок хлеба.

"Вот и Спенсер, и мы".

"И сочинения Огюста Конта, Милля и Спенсера, и женский вопрос" (читал гимназистом).

И "предисловие Цебриковой".

* * *

Родила червяшка червяшку. Червяшка поползала. Потом умерла.

Вот наша жизнь.

(3-й час ночи).

* * *

...выберите молитвенника за Землю Русскую. Не ищите (выбирая) мудрого, не ищите ученого. Вовсе не нужно хитрого и лукавого. А слушайте, чья молитва горячее - и чтобы доносил он к Богу скорби и напасти горькой земли нашей, и молился о ранах, и нес тяготы ее.

(к выбору патриарха всея Руси; толки).

* * *

Жизнь - раба мечты.

В истории истинно реальны только мечты. Они живучи. Их ни кислотой, ни огнем не возьмешь. Они распространяются, плодятся, "овладевают воздухом", вползают из головы в голову. Перед этим цепким существованием как рассыпчаты каменные стены, железные башни, хорошее вооружение. Против мечты нет ни щита, ни копья.

А факты - в вечном полинянии.

* * *

7 ноября.

К Б. меня нечего было "приводить": со 2-го (или 1- го?) курса университета не то чтобы я чувствовал Его, но чувство присутствия около себя Его - никогда меня не оставляло, не прерывалось хоть бы на час. Я был "полон Б." - и это всегда.

Но к X. нужно было "привести".

То неужели вся жизнь моя и была, - с 1889-го года, - "приведением" сюда? С 1889-го и вот до этого 1912 г., и даже, определеннее, до 7 ноября, когда впервые "мелькнуло"...

Ведь до этого 7 ноября я б. совершенно "вне Его". До такой степени, как, может быть, ни у кого. Но сказано: "И оружие пройдет тебе сердце"...*

Так вот что "приводит"...

Не смиренные смиренны, а те, которые были смирены. Но этой точки я не хочу: она враждебна мне. Нет - Рок. И потом - смиренье.

* * *

Томится душа. Томится страшным томлением. Утро мое без света. Ночь моя без сна.

Это мамочка моя, открыв что-то, показала мне: "Что это такое? Как верно".

Я взглянул и прочитал:

"На что дан свет человеку, которого путь закрыт и которого Бог окружил мраком".

Это из Иова (III, ст. 23). И я подумал: "Вот что я хотел бы вырезать на твоей могиле, моя бедная". Это было лет 18 назад.

Почему я ее всегда чувствовал, знал бедной. Как и у нее, у меня была безотчетная тревога, теперь объяснившаяся (давняя болезнь). Казалось, - все обеспечено, все дети отданы в лучшие школы, мамочка, кажется бы, "ничего": а мысль "бедная! бедная!" сосала душу. К этой всегдашней своей тоске, тревоге я и отношу некрасовское

Еду ли ночью по улице темной,

так как я часто езжу в редакцию (править корректуры). И всегда тоска, точно завтра начнется светопреставление.

* * *

У меня чесотка пороков, а не влеченье к ним, не сила их.

Это - грязнотца, в которой копошится вошь; огонь и пыл пороков - я его никогда не знал. Ведь весь я тихий, "смиренномудрый".

И часто за чайным столом, оглядывая своих гостей, - и думая, что они чисты от этих пороков, - с какой я тайной завистью, и с благодарностью (что чисты), и мукой греха смотрю на них.

И веду разговор о литературе или Рел.-Фил. собр., едва сознавая, о чем говорю.

* * *

8 ноября.

Вся жизнь моя была тяжела. Свнутри грехи. Извне несчастия. Одно утешение было в писательстве. Вот отчего я постоянно писал.

* * *

Теперь все кончилось. "Подгребаю угольки", как в истопившейся печке. Скоро "закрывать трубу" (Ф).

* * *

У меня было религиозное высокомерие. Я "оценивал" Церковь, как постороннее себе, и не чувствовал нужды ее в себе, потому что был "с Богом".

Помню, в Брянске, я с высокомерием говаривал: "Он церковник", или еще: "Да, он - церковник, но это вовсе не то, что религиозный человек..." "Я не церковник, но я религиозный человек"...

Но пришло время "приложиться к отцам". Уйти "в мать-землю". И чувство церкви пробудилось.

Церковь - это "все мы"; церковь - "я со всеми". И "мы все с Богом".

В отличие от высокомерной "религиозности" - "церковное" чувство смиренно, просто, народно, общечеловечно.

* * *

Философы, да и то не все, говорили о Боге; о "бессмертии души" учил Платон. Еще некоторые. Церковь "не учила", не "говорила", а повелевала и верить в Бога, и питаться от бессмертия души. Она одна. Она всегда. Непременно. Без колебания.

Она несла это Имя, эту веру, это Знамя без колебания, с времен древних, и донесла до наших времен. О сомневающемся она говорила: "Ты - не мой". Нельзя представить себе простого дьячка, который сказал бы: "Может быть, бессмертия души и - нет". Всякий дьячок имеет уверенность в том, до чего едва додумался и едва имел силы досягнуть Платон.

"Сумма учений Церкви" неизмерима сравнительно с Пла-тоновой системой. И так все хлебно, так все просто. Она подойдет к роженице. Она подходит к фобу. Это нужно. Вот "нужного"-то и не сумел добавить к своим идеям Платон.

Что же такое наши университеты и "науки" в Духовных Академиях сравнительно с Церковью?

Трава в лесу. Нет: трава в мире (космос).

Мир - Церковь.

А науки, и университеты, и студенты - только трава, цветочки: "пройдет серп и скосит их"*.

* * *

Кто догадался подойти со словом к умирающему? Кто подумал, что надо протянуть руку роженице?

Спенсеру это не пришло на ум.

Боклю - не пришло.

Даже Платону на ум не пришло, ни Пифагору в Пифагорейском Союзе. Не знаю, приходит ли ксендз, но пастор наверно не приходит. "Слишком грязно и душно" в комнате роженицы.

Православный священник приходит.

* * *

Не дотягивал я многого в церкви. Редко ходил с детьми в церковь. Но это "редко" так счастливо вспоминается. Это свет.

И такой "свет" разлит по всей стране. "Приходи и бери его даром". Кто не ленив - приходи все. Какой это недостаток по селам, что там нет службы в будние дни. Это недосмотрено. Приходили бы старухи. Приходили бы дети. Ведь это поучение.

Зачем священников обременили статистикой? И всякими глупостями, кроме прямого их дела, которое не исполнено.