Владимир Набоков - Полное собрание стихотворений

в широкополой этой шляпе...

6-24 декабря 1919

Детство

1

При звуках, некогда подслушанных минувшим,

любовью молодой и счастьем обманувшим,

пред выцветшей давно, знакомою строкой,

с улыбкой начатой, дочитанной с тоской,

порой мы говорим: ужель все это было?

и удивляемся, что сердце позабыло;

какая чудная нам жизнь была дана...

2

Однажды, грусти полн, стоял я у окна:

братишка мой в саду. Бог весть во что играя,

клал камни на карниз. Вдруг, странно замирая,

подумал я: ужель и я таким же был?

И в этот миг все то, что позже я любил,

все, что изведал я - обиды и успехи

все затуманилось при тихом, светлом смехе

восставших предо мной младенческих годов.

3

И вот мне хочется в размер простых стихов

то время заключить, когда мне было восемь,

да, только восемь лет. Мы ничего не просим,

не знаем в эти дни, но многое душой

уж можем угадать. Я помню дом большой,

я помню лестницу, и мраморной Венеры

меж окон статую, и в детской полусерый

и полузолотой непостоянный свет.

4

Вставал я нехотя. (Как будущий поэт,

предпочитал я сон действительности ясной.

Конечно, не всегда: как торопил я страстно

медлительную ночь пред светлым Рождеством!)

Потом до десяти, склонившись над столом,

писал я чепуху на языке Шекспира,

а после шел гулять...

5

Отдал бы я полмира,

чтоб снова увидать мир яркий, молодой,

который видел я, когда ходил зимой

вдоль скованной Невы великолепным утром!

Снег, отливающий лазурью, перламутром,

туманом розовым подернутый гранит,

как в ранние лета все нежит, все пленит!

6

Тревожишь ты меня, сон дальний, сон неверный...

Как сказочен был свет сквозь арку над Галерной!

А горка изо льда меж липок городских,

смех девочек-подруг, стук санок удалых,

рябые воробьи, чугунная ограда?

О сказка милая, о чистая отрада!

7

Увы! Все, все теперь мне кажется другим:

собор не так высок, и в сквере перед ним

давно деревьев нет, и уж шаров воздушных,

румяных, голубых, всем ветеркам послушных,

на серой площади никто не продает...

Да что и говорить! Мой город уж не тот...

8

Зато остались мне тех дней воспоминанья:

я вижу, вижу вновь, как, возвратясь с гулянья,

позавтракав, ложусь в кроватку на часок.

В мечтаньях проходил назначенный мне срок...

Садилась рядом мать и мягко целовала

и пароходики в альбом мне рисовала...

Полезней всех наук был этот миг тиши!

9

Я разноцветные любил карандаши,

пахучих сургучей густые капли, краски,

бразильских бабочек и английские сказки.

Я чутко им внимал. Я был героем их:

как грозный рыцарь, смел, как грустный рыцарь, тих,

коленопреклонен пред смутной, пред любимой...

О, как влекли меня Ричард непобедимый,

свободный Робин Гуд, туманный Ланцелот!

10

Картинку помню я: по озеру плывет

широкий, низкий челн; на нем простерта дева,

на траурном шелку, средь белых роз, а слева

от мертвой, на корме, таинственный старик

седою головой в раздумий поник,

и праздное весло скользит по влаге сонной,

меж лилий водяных...

11

Глядел я, как влюбленный,

мечтательной тоски, видений странных полн,

на бледность этих плеч, на этот черный челн,

и ныне, как тогда, вопрос меня печалит:

к каким он берегам неведомым причалит,

и дева нежная проснется ли когда?

12

Назад, скорей назад, счастливые года!

Ведь я не выполнил заветов ваших тайных.

Ведь жизнь была потом лишь цепью дней случайных,

прожитых без борьбы, забытых без труда.

Иль нет, ошибся я, далекие года!

Одно в душе моей осталось неизменным,

и это - преданность виденьям несравненным,

молитва ясная пред чистой красотой.

Я ей не изменил, и ныне пред собой

я дверь минувшего без страха открываю

и без раскаянья былое призываю!

13

Та жизнь была тиха, как ангела любовь.

День мирно протекал. Я вспоминаю вновь

безоблачных небес широкое блистанье,

в коляске медленной обычное катанье

и в предзакатный час - бисквиты с молоком.

Когда же сумерки сгущались за окном,

и шторы синие, скрывая мрак зеркальный,

спускались, шелестя, и свет полупечальный,

полуотрадный ламп даль комнат озарял,

безмолвно, сам с собой, я на полу играл,

в невинных вымыслах, с беспечностью священной,

я жизни подражал по-детски вдохновенно:

из толстых словарей мосты сооружал,

и поезд заводной уверенно бежал

по рельсам жестяным...

14

Потом - обед вечерний.

Ночь приближается, и сердце суеверней.

Уж постлана постель, потушены огни.

Я слышу над собой: Господь тебя храни...

Кругом чернеет тьма, и только щель дверная

полоской узкою сверкает, золотая.

Блаженно кутаюсь и, ноги подобрав,

вникаю в радугу обещанных забав...

Как сладостно тепло! И вот я позабылся...

15

И странно: мнится мне, что сон мой долго длился,

что я проснулся - лишь теперь, и что во сне,

во сне младенческом приснилась юность мне;

что страсть, тревога, мрак - все шутка домового,

что вот сейчас, сейчас ребенком встану снова

и в уголку свой мяч и паровоз найду...

Мечты!..

Пройдут года, и с ними я уйду,

веселый, дерзостный, но втайне беззащитный,

и после, может быть, потомок любопытный,

стихи безбурные внимательно прочтя,

вздохнет, подумает: он сердцем был дитя!

21-22 августа 1918

Ангелы

О лучезарных запою,

лазурь на звуки разбивая...

Блистает лестница в раю,

потоком с облака спадая.

О, дуновенье вечных сил!

На бесконечные ступени

текут волнующихся крыл

цветные, выпуклые тени.

Проходят ангелы в лучах.

Сияют радостные лики,

сияют ноги, и в очах

Бог отражается великий.

Струится солнце им вослед;

и ослепителен и сладок

над ступенями свежий свет

пересекающихся радуг...

* Этот стих и следующие 9 стихов принадлежат циклу "Ангелы". - С. В.

x x x

1 Серафимы

Из пламени Господь их сотворил, и встали

они вокруг Него, запели, заблистали

и, ослепленные сияньем Божества,

расправили крыла и заслонились ими,

и очи вспыхнули слезами огневыми.

"Бог - лучезарная, безмерная Любовь!"

шестикрылатые запели Серафимы;

метнулись, трепеща, приблизились и вновь

откликнулись, огнем божественным палимы,

и слезы райские из ангельских очей

свободно полились, блеснув еще светлей...

Одни на небесах остались, и звездами

их люди назвали. Они горят над нами,

как знаки Вечности... Другие - с высоты

упали в этот мир, и на земле их много:

живые отблески небесной красоты,

хвала, предчувствие сияющего Бога,

и пламенной любви блаженная тревога,

и вдохновенья жар, и юности мечты.

x x x

2 Херувимы

Они над твердью голубой,