Александр Яковлев - Осенняя женщина (Рассказы и повесть)

О том, что делалось в стране детей, достоверных известий не сохранялось. Газеты там отсутствовали. И о важнейших событиях упоминалось вкратце - на заборе. А все, что требовалось сказать - говорилось двум-трем самым близким друзьям. И называлось это "секрет".

Но предполагалось, что во времени детей тоже не скучают...

В одном месте граница проходила прямо по двору жилого пятиэтажного дома. Во дворе, за границей жили Стасик и Рожков. В доме - взрослый Еремичев.

Взрослый Еремичев после работы, на которой он запускал ракеты, перегораживал реки и т. д. (см. выше), приходил домой и садился у окна посмотреть, что там, за границей делается.

За границей в этот день Стасик и Рожков катались на санках. Вернее, катался Рожков. А Стасик таскал его. Кряхтел и таскал. Кряхтел Стасик оттого, что Рожков был толстый, а дело происходило летом. Потаскай тут закряхтишь.

Взрослый Еремичев не одобрил такое катание. Во-первых: глупо. Во-вторых: уж больно противный скрежет по асфальту.

- Эй, - прокричал взрослый Еремичев, - пустяшным делом занимаетесь. Вы бы лучше как у нас: ракеты запускали, речи говорили и т. д. (см. выше).

С той стороны границы ничего не ответили. То ли не услышали из-за скрежета, то ли побоялись провокаций.

- Я говорю, - вновь зазвучал взрослый Еремичев, улучив момент, когда Стасик остановился перевести дух, - понапрасну силы расходуете. Смысл-то какой?

- А где же нам тогда трясучку взять? - ответил Стасик.

Пухленький Рожков ничего не ответил. Сидел в санках и неподвижно таращился перед собой.

- Бред какой-то, - пробормотал Еремичев. - Что еще за трясучка? прокричал он.

- А, - махнул рукой Стасик. - Скоро узнаете.

И точно. Не успел Еремичев поужинать, только взялся за чашку с горячим чаем, дом мелко затрясся. Затряслось и все содержимое дома... Чайная ложка лихо отплясывала в блюдце.

Еремичев подхватил лязгающую нижнюю челюсть и кинулся к окну.

- П-п-пре-кратите! - отправил он ноту протеста за границу.

Там, за границей, из канализационного люка, как танкисты после тяжелого боя, устало выбирались Стасик и Рожков.

Дом облегченно застыл.

- радиус действия слишком большой, - сказал Стасик, помогая неуклюжему Рожкову. - И налицо расфокусировка. Слабо поправить?

- Пять минут на санках, - отвечал Рожков.

- Хм... Пять минут, - покачал черной кучерявой головой Стасик. Думаешь так просто...

- А мне легко? - возразил Рожков.

- Ну ладно...

Заскрежетали полозья. Через пять минут смолкли.

- Эй, зачем вам эта штука? - крикнул Еремичев.

- Как зачем? - утирая пот со лба, ответил Стасик. - Вот ляжем, к примеру, мы под яблоню. Включим трясучку. И яблоки сами к нам попадают. Очень удобно.

- А при чем тут санки? - не отставал Еремичев.

- Я не знаю, - ответил Стасик. - Это вот все он, толстый. Когда его таскаешь на санках по асфальту, он чего-нибудь изобретает.

- А что он еще может изобрести кроме этой... дурацкой трясучки? настаивал Еремичев.

- Не знаю я, - ответил Стасик. - Все, наверное.

- Ну так уж и все, - насмешливо не поверил Еремичев.

- Не верите? - уточнил Стасик.

- Верю, не верю... Доказательства нужны, - сказал Еремичев, у которого во взрослом времени обещаниям и заверениям давно не верили. Доказательства.

- Хорошо, - начал горячиться Стасик. - Пожалуйста. Чего хотите?

Рожков безучастно молчал, будто происходящее его никак не касалось.

- Ну хорошо, - хитро прищурился Еремичев. - Коли вы считаете, что для вас там, за границей, проблем нет, изобретите мне... Ну, хоть бы... Сейчас!

Ради такого случая Еремичев спустился во двор и подошел к границе. В руках он держал палку. Пошутить он решил. Ведь для шуток во взрослом времени времени почти не оставалось. Поэтому Еремичев постарался не упустить удобного случая.

- Вот, - сказал он, останавливаясь перед границей и вынимая из палки чертежи. - Мы сейчас готовим к запуску ракету. С людьми, между прочим. Если бы без людей - тогда еще полбеды... А вот с людьми... Как двигатель выходит на режим, такая вибрация, что люди-то и не выдерживают. Прямо как ваша трясучка. Собаки выдерживают и обезьяны. Механизмы выдерживают. А люди нет. Ни в какую. Не желают выдерживать. В чем тут дело? А?

И Еремичев хитро прищурился.

Стасик толкнул флегматичного Рожкова.

- Слышь? Как? Сможешь?

- Неохота, - сонно сказал Рожков.

- Это как же понимать? - поинтересовался Еремичев. - А если бы была охота? Неужели бы сделали?

- Вообще-то, я думаю, ему это пара пустяков, - подумав, сказал Стасик. - Только его надо заинтересовать.

- Ага. Стимул, - сообразил Еремичев, так как именно это слово чаще всего употреблялось во времени взрослых. - А чего же он хочет?

- Мороженое, наверно, - сказал Стасик. - У нас его не производят, в нашем мире. А он его любит.

- Так значит мороженого?

- Ага, - вдруг оживился Рожков.

- А чего же вы его не изобретете? - засмеялся Еремичев. - Вы же все можете.

- А зачем его изобретать? - удивился Стасик. - Оно же давно изобретено.

- Ну ладно, - сказал Еремичев. - Сколько пачек?

- Десять! - сказал Рожков. - Заболеете, - сказал Еремичев. - Небось, лекарств в вашей стране тоже нет? В общем, по две на брата. И все. Торг окончен.

- Ладно, - сказал Рожков, еще раз глянув на чертеж. - Поехали.

Стасик взялся за веревку.

- А без этого никак? - Еремичев указал на санки. - Уж больно того... Шумно!

- Нельзя, - сказал Стасик. - Мы уж по всякому пробовали. Только так и получается. Иначе ему ничего в башку не приходит.

И он с отвращением посмотрел на санки.

- Ну, валяйте, - сказал Еремичев. - Только без трясучки.

И пошел домой. Сзади послышался скрежет. Когда заново разогрел чайник и налил себе свежего чайку, дом опять задрожал. Еремичев бросился к окну.

- Что? Оп-пять трясучка? - заорал он.

Дрожание прекратилось.

- Это мы чтобы вызвать вас, - нахально крикнул в ответ Стасик. Спускайтесь. Готово.

- Как готово? Что готово?

- Что заказывали, - пожал плечами Стасик. - Где мороженое?

Еремичев бросился во двор. Бросился, сильно не веря. Во времени взрослых ничего быстро не делалось, а если и делалось, то называлось "халтура". Честное слово, существовало такое слово.

А мальчишки показали ему чертеж. Не очень-то умело нарисованный... Но...

- Э, - сказал Стасик, пряча бумагу за спину. - А мороженое? Забыли?

- Да... Сейчас, - сказал Еремичев, потоптался на месте и поспешил за угол, к киоску.

- Сейчас получишь свое мороженое. Заработал, - сказал Стасик.

Рожков помолчал с минуту, о чем-то размышляя. Затем сказал:

- Слушай, а зачем ему эта штука?

- Какая? - спросил Стасик, выжидательно поглядывая на угол дома.

- Ну, которую мы сейчас нарисовали?

- Как зачем? Он же сказал: для ракеты.

- Это понятно, - не унимался Рожков. - А зачем ему ракета?

- А кто его знает... В космос летать.