Александр Яковлев - Осенняя женщина (Рассказы и повесть)

И все мы вместе - с ожиданием, комнатой, мотыльком и даже злосчастным градусником - вытесняемся звуками, уносимся мелодией в прошлое, в прошлое, в прошлое...

3. ПРОСТО ЮРКА

Предуведомление

Особенно негодовали мыши. Мой распорядок дня их совершенно не устраивал: я спал днем, а работал по ночам. Они считали это ущемлением своих прав. Изредка их представитель появлялся ночью на кухне, внимательно оглядывал жизненное пространство и, убедившись, что я бодрствую, скорбно удалялся в подпечье. Там бурно совещались.

Не надо думать, что я не предпринимал попыток найти компромисс. Я вставал пораньше, под любым предлогом уклонялся от дневного послеобеденного сна и, совершенно разбитый, ничего толком не сделав за день, вечером честно направлялся в постель, благосклонно улыбаясь дырам и щелям в полу избы. Но... Стоило мне выключить свет и смежить веки, как радостная орава выбиралась из сумеречных убежищ и разворачивала самые настоящие оргии! Я пытался вразумить их покашливанием, закуриванием, бросанием тапок на звук, прочими шумовыми акциями. Эффект был жалким - секундное затишье, отведенное, очевидно, обмену недоуменными взглядами: а в чем собственно дело? Кажется, в своем праве! И гульба продолжалась. Тапочки, разумеется, возвращать мне и не думали. И тогда я обращался с речью в темноту:

- Помилуйте, - говорил я, - дайте же мне заснуть. Уверяю, на это уйдет минут пятнадцать, не более. А потом хоть весь дом разнесите!

Ответом мне была самая свинская возня.

Кроме того, в претензии ко мне были и комары, чей промысел также рассчитан в основном на ночное, разбойное время. Но в результате занятой мной принципиальной позиции им приходилось просиживать на потолке в бездействии. Иной смельчак из дерзости или скуки начинал вдруг барражировать в противной близости возле уха, чего я терпеть не могу. Я ловко выбрасывал руку на звук и стремительно схлопывал пальцы в кулак. Потенциальная жертва укоризненно облетала сработавший вхолостую капкан и, кажется, тяжело вздыхая, набирала высоту.

Так я и работал. Между двумя слоями раздражения - верхним и нижним. В таких условиях чего-нибудь эпохальное не напишешь, философский роман не осилишь. И потому я писал маленькие рассказики. Эту единственную форму еще хоть как-то терпели мыши и комары. И за это спасибо.

Две шляпы

У меня и у Юрки. Юркина велика ему - спер у отца. Моя мала - тоже от отца, но по наследству. Мы шагаем к пруду. У нас две удочки. Не какие-нибудь самодельные, а покупные, пластиковые, раздвижные. Телескопические, как говорят среди рыбаков.

Второй день, как погода установилась. И хотя облака тянут и тянут с севера, пышные облака, некоторые даже с обвисающей темной бахромой, дождь проливается не над нами.

- А если щука? Выдержит леска? Ох, надо было вершу взять... А ты чего больше любишь: мороженое или арбуз? Только, чур, одно! - без перерыва выпаливает Юрка. И тут же сам отвечает: - пол-арбуза и полмороженого.

- Вот так одно, - говорю я.

- А сколько же? Пол и половинка. А ты больше всего чего любишь: щуку или мед? Только, чур, одно!

И т. д. Так мы доходим до пруда. Поверхность его покрыта расходящимися кругами - играет рыба...

Юрка таскает одну за другой. Таскает "силявок", как он их называет. У меня дело не клеится. Я внутренне злюсь - на себя, на рыбу, на Юрку, который нет-нет, да подденет:

- Ты, что ли, никогда рыбу не ловил?

Ловит он лихо, необъяснимо. Не глядя на поплавок, сам отдает себе команду: "Готовсь!"- и дергает.

Но вот у него запутывается леска. Ему никак с ней не сладить - мал еще. Или хитрит.

- Лай пока твоей половлю, - просит он. - Я твоей еще не пробовал.

Делать нечего. Я отдаю ему мою удочку, втайне надеясь, что ему не повезет, а мне потом удастся неудачи свои свалить на несчастливую удочку.

Но пока я вожусь с хитрыми узлами, Юрка вытаскивает еще пару силявок. Я молча отдаю ему исправленную снасть.

- У тебя тоже хорошая удочка, говорит он. - А ты чего больше любишь: рисовать или рыбу ловить? Только, чур, одно!

Мы опять забрасываем удочки. Дело к вечеру. Рыба разыгралась. Но только не у моего крючка. Что за напасть?

И тут... Щука! Здоровенная! Нет, не клюнула. А ударила хвостом между нашими поплавками, будто кирпич в воду бросили.

Юрка от неожиданности выпустил удочку. Тут же дернулся за ней. И уже упала у него с головы шляпа. Прямо в воду. Он потянулся за ней. Выпустил удочку. Прямо как в цирке. Но нам не до смеха. Видя Юркино отчаянное положение, я протянул руку за проплывающей мимо шляпой и... соскользнул с глинистого берега в воду, по колено. Но шляпу успел схватить.

Потом мы стояли на берегу и хохотали. Юрка - показывая на мои мокрые брюки, я - на мокрую шляпу на его голове.

- Ты чего больше любишь? - спросил я. - Целиком сухой или целиком мокрый? Только, чур, одно. Давай шляпу. На мою. И будешь целиком сухой.

- А, хитренький, - сказал Юрка. - Я тоже хочу быть наполовину.

Его не проведешь. И потому мы шагаем домой переодеваться. Вечер-то еще не закончился, можно еще посидеть у пруда. Вдруг повезет?

Юрка и НЛО

Еще Юрка любит напускать на себя таинственность.

- Ты чего читаешь?

- Да вот, иностранный язык учу.

- Я тоже скоро буду учить в школе наглийский, - заявляет он. - А спорим, ты сегодня ночью чего-то не видел?

- Чего это я не видел? - удивляюсь я. - Я поздно лег.

Юрка нагибается к моему уху.

- Сегодня ночью, - шепчет он, оглядываясь по сторонам и сопя, так что щекотно становится в ухе, - на небе были онипланетяны.

- Кто?!

- Кто, кто, - передразнивает Юрка. - Они-пла-не-тя-ны. А ты и не видел... Только честно, не видел?

- Нет, - говорю я растерянно. - Где же ты их видел? Ну рассказывай.

-То-то, - торжествует Юрка. - Проспорил.

Я еще ничего не проспорил, но молчу, не перебиваю, знаю, с кем имею дело.

Юрка берет с подоконника любимую рулетку с пружиным механизмом, садится на табуретку, рассказывает:

Ночью я ночевал у бабы Шуры. И никого не было. Вдруг меня

как толкануло! Я - глядь в окошко, а там... Между облаков как бы луна... Светлая-светлая...

Точно, - не выдерживаю я. - Луна была. Здорово светила.

Видел.

А будешь перебивать, назидательно говорит Юрка, - ничего не

узнаешь. Никогда.

Он вытягивает ленту из рулетки, затем нажимает пружину, и металлическая змейка стремительно втягивается обратно.

- Ладно-ладно. Продолжай, пожалуйста.

- Она ка-ча-лась.

- Как?!

- Вот так. Из стороны в сторону. Луна же не будет качаться...

- Ой, ну ты выдумываешь, - говорю я. - Это облака так быстро бежали.

- Да? Облака? Не веришь? - Юрка вскакивает с табурета. - И мамка видела. Она утром папке рассказывала.

- А папка, что же, не видел?

- Да они пили с дядей Женей, - отмахивается Юрка. - А мамка так даже напугалась.