Александр Яковлев - Осенняя женщина (Рассказы и повесть)

Я, как нунций Вашего Святейшества, счел необходимым присутствовать лично. Были здесь и послы от Парламента и от высшего парнасского учебного заведения.

В ходе дела демон, побуждаемый заклинаниями, представил так много доказательств истинности католической веры, действительности Евхаристии, как истинного таинства, и неверности кальвинизма, что кальвинисты, вместо того, чтобы делать возражения против этих доказательств, в жару гнева совершенно растерялись. Еще когда заклинания совершались в Вердюне, в то время, когда бесноватую водили во храм Богоматери, кальвинисты посягали на самую жизнь ее заклинателей. В Лионе, где их большинство, они были еще ожесточеннее и несколько раз угрожали открытым восстанием. Они требовали от епископа и Магистрата, чтобы амвон, устроенный для заклинаний, был разрушен, а процедуры, обыкновенно совершаемые пред заклинаниями, прекращены.

Демон же был теперь горд, дразнил и поносил епископа. Кальвинисты потребовали от Магистрата, чтобы бесноватая для лучшего исследования дела была заключена в тюрьму. Но тут некий врач, по имени Карльер, был обличен в том, что однажды, когда больная лежала в конвульсиях, вбросил ей в рот какие-то порошки, которые она во время припадка продержала во рту и по окончании выплюнула, и которые оказались самым сильным ядом. Это обстоятельство заставило опять возобновить процессии и заклинания. Тогда кальвинисты огласили подложное предписание от г. фон Монтморенси, которым повелевалось прекратить заклинания и в котором вместе с этим делалось приказание королевским чиновникам привести в исполнение это предписание.

Демон торжествовал, но тут же открыл епископу подлог данного преступления и назвал всех лиц, участвовавших в обмане и говорил, что благодаря слабости епископа, который более подчиняется людям, чем воле Божьей, он, демон, выигрывает время. При этом демон публично объявил, что вошел в девушку против своей воли, по повелению Божьему, с той целью, чтобы или обратить кальвинистов или ожесточить их, и что для него очень тяжело таким образом говорить против себя самого.

Епископ счел нужным совершать процессии и заклинания два раза в день, для того, чтобы таким образом возбудить в народе большее внимание к делу. Процесс начал совершаться с еще большей торжественностью, чем прежде. Демон чаще стал повторять, что срок его отдален. При этом указывал на причины: один раз епископ пред заклинаниями не исповедовался; в другой раз епископ при заклинаниях был не натощак; в третий - не все общество, не все судьи и другие королевские чиновники были в сборе. Говоря все это, демон изрыгал проклятия на церковь, на епископа, на духовенство и проклинал тот час, когда вселился он в тело девушки.

Наконец настал кризис. В тот полдень собрался весь город, и епископ произнес последние заклинания. При этом свершилось много чудесного. Епископ хотел приблизить Святые дары к устам бесноватой, демон схватил его за руку, девушка рванулась из рук 16-ти человек, которые ее держали, и подняла их над собой. После сильного сопротивления демон наконец вышел из нее. Она была спасена и прониклась чувством благодарности к милосердию Божию. Зазвучали все колокола, запели "Тебе Бога хвалим". Это был общий праздник для христиан; целых девять дней совершались благодарственные процессии. Установлено было ежегодно, 6 февраля, совершать благодарственную литургию, а все происшествие записать в церкви на барельефе вокруг клироса.

Следует отметить, что принц Конде, по внушению некоторых из своей секты, призывал к себе девицу Авбри и каноника д'Эспинуа, который все время неотлучно присутствовал при заклинаниях. Принц допрашивал ту и другого порознь, употреблял угрозы, обещания и всевозможные меры, но не для того, чтобы открыть действительный обман, а с тою целию, чтобы во что бы то ни стало взнести на них обвинение в обмане. Он зашел даже так далеко, что предлагал канонику великую награду за то, чтобы тот согласился переменить свое вероисповедание. Но ничего не смог добиться от людей, которые так ясно, так непосредственно видели дела Божия милосердия и силу своей Церкви. Твердость каноника и наивная правдивость девицы доказывали только саму истинность факта, принцу неприятного. И в минуты нового припадка злобы он приказал арестовать девицу Авбри и заключить ее в одну из своих темниц, где она и находилась, пока наконец родители не обратились с жалобой на такую несправедливость к самому королю, вследствие чего она и была выпущена на свободу.

Отрадно отметить и то, что под влиянием всего произошедшего многие кальвинисты обратились к католической церкви..."

И так далее.

5

Истоки же этого "и так далее" заключалось вот в чем.

Мы сидели в нижнем буфете ЦДЛа с самым, наверное, работящим из современных литераторов, Сашей Торопцевым. Я пил пиво, а он - водку. Или наоборот?

Конечно, наоборот. Поскольку именно я оказался чересчур говорливым.

- Представляешь, Саш, вычитал - Рима-то не было!

- Ты с этим полегче, - звонко щелкнул он по стеночке рюмки.

Вру. Никогда бы так Саша не сказал. Проклятый авторский произвол!

- Расскажи, - вместо этого деловито предложил он.

- Ни Рима, как такового, ни названия, ныне существующего, не было. Где находился настоящий Рим, и как он назывался по-настоящему - почти никто не знает и не знал. Рим - одно из многих наименований таинственного и священного города. Будь здоров!.. - Я закусил черным хлебцем с лоснящейся селедочкой. -...Однажды проболтался о месте и имени града Валерий Страбон... Так тут же сгинул, умер загадочной смертью!

Саша в ответ изложил мне много интересного насчет Средневековья. Саша ужас сколько знает.

И вот какая у меня мысль, - прервал я его. - Пустить героя по

средневековой Европе. Пусть прогуляется, Рим поищет. Куда он пропал-то?

- Ну и куда же, по-твоему? - заинтересованно спросил Саша.

А, знаю... - Я закурил. - Силы тьмы обманули его...

Заставили заниматься не тем... Сражением с вымышленным злом! С выдуманными демонами и бесноватыми, с ведьмами и колдунами! С виртуальным злом! - осенило меня. - Вот бы еще такого колдуна мне в супротивники к герою... И несчастную любовь, и костер инквизиции в конце... А?! Тот, другой герой, Людовик, вспоминает обо всем, стоя на костре... А хворост в костер подбрасывает его любимая, раскаявшаяся и изверившаяся во всем...

Пиши роман. Идея хорошая, - одобрил Саша. - О третьем

Риме что-нибудь завернешь... Тема богатая.

Задумался я. Плеснул в рюмочку.

- Да... Пиши... Как писать-то? - Пошел я еще и на попятный. - Ведь если нынешним языком излагать - глупо. А тем, средневековым... И не знаю я его, и непонятно будет... Да и где героя взять? Как он там, в Европе очутился? За каким его туда понесло?