Мигель Сервантес - Дон Кихот Ламанчский. Том I. Перевод Алексея Козлова

осыпали благочестивые небеса своими горесными стенаниями. И вы представляете, как это выглядело, когда на фоне этих страдальцев, не обращая на них никакого внимания, свободно и весело мимо них шла торжествующе прекрасная Марцела? И все, кто её знал, ждали, на чём наконец остановится её сердце и кто будет блаженным, который сможет приручить её, испытывая теперь такое ужасное состояние и наслаждаясь такой потрясающей красотой. Поскольку всё, о чем я так много рассказывал, абсолютная правда, и то, что наш пастух рассказал о причине смерти Гризостома, тоже правда, и поэтому советую вам, господин мой, не пренебрегать завтра его похоронами, на которые явятся очень многие, потому что у Гризостома было много друзей, и от того места, где он приказал похоронить себя – до нас – не более полумили.

– Я, конечно, пойду, – сказал Дон Кихот, – и я благодарен вам за то, что вы одарили меня этим поразительным повествованием и такой же поучительной историей.

– О! – повторил козлопас, – Я до сих пор не знаю и половины случаев, произошедших с любовниками Марцелы, но может быть, завтра мы столкнёмся с каким-нибудь пастухом, который расскажет нам всё остальное поподробнее. А теперь вам необходимо поспать под кровлей, потому что ночная свежесть и туман могут повредить вашей ране, хотя это такое хорошее лекарство, что, будучи наложено на вашу рану, оно вылечит и мёртвого, и вам, таким образом, нечего опасаться.

Санчо Панса, который уже изнемогал от многослословных сказок козопаса и, проклиная их на каждом шагу, принялся упрашивать дон Кихота идти спать в хижину Петра. Тот согласился, и подражая поклонникам Марцелы, всю ночь провёл в мечтаньях о своей госпоже Дульчинее Тобосской и её несравненных достоинствах. Санчо Панса же расположившись между Росинантом и ослом, спал не как несчастный влюбленный, а как человек, которого вдоль и поперёк измолотили колотушками.

Когда пять из шести Козлопасов проснулись и разбудили Дон Кихота, они спросили его, собирается ли он всё ещё пойти на знаменитые похороны Гризостома, и если так, они готовы составить ему компанию. Ни о чём другом Дон Кихот даже мечтать не мог, посему он тут же вскочил и приказал Санчо седлать коня и осла, другие тоже в своём проворстве от них не отставали.

Не успели они проехать и четверти мили, как, пересекая тропу, увидели, что к ним приближаются до шести пастухов, одетых в черные дохи и увенчанных венками из кипариса и горького олеандра. Руки всех опирались на тяжкие посохи из остролиста. Недалеко от них неспешно двигались два хорошо одетых дворянина на хороших, холёных конях, чуть дальше – трое пеших ходоков, которые сопровождали этих дворян. Поравнявшись друг с другом, они вежливо поздоровались и, расспросив друг друга, куда они направились, и узнав, что все они направляются к месту захоронения, таким образом, двинулись в путь все вместе.

Один верховой, беседуя я со своим напарником, сказал ему:

– Поправьте меня, господин Вивальдо, если скажу что не так, но мы должно быть не напрасно растратим время, отправившись в путь, чтобы увидеть это знаменитые похороны, которое не могут не быть чем-то иксклюзивным, судя по тому, что эти пастухи рассказывали нам о страданиях покойного пастуха, и о смазливой пастушке, столь легкомысленно погубившей его.

– Мне так тоже кажется, – ответил Вивальдо, – и если даже придётся всвязи с этим задержаться на один день, или два, я готов это сделать, только бы увидеть это незабываемое зрелище!

– Дон Кихот тут спросил, слышали ли они о Марцеле и Гризостоме и если слышали, то что? Ходок же сказал ему, что рано утром они столкнулись с теми пастухами, и что, увидев их в этих печальных прикидах, я спросил их, почему они так вырядились, на что один из них рассказал мне всю эту развесистую клюкву про ухаживания и красоту пастушки по имени Марцела и сумасшедшую любовь к ней многих бродяг, которые втюрились в неё, как оглашенные, и наконец о смерти того самого Гризостома, на похороны которого они теперь выдвигались. Наконец, он рассказал слово в слово всё то же, что Петр давеча также рассказывал Дон Кихоту.

Тут дон Кихот прекратил дозволенные речи, а его собеседник не прекратил, и тот, кто называл себя Вивальдо, снова начал допрашивать Дон Кихота, кто он такой и что послужило поводом к тому, чтобы он так мирно перемещается по стране при полном вооружении, амуниции и опущенном шлеме?

На что дон Кихот ответил ему:

– Избранная мною древнейшая профессия не позволяет мне поступать иным образом! Хорошие манеры, удобства, комфорт и душевный покой были изобретены для изнеженных придворных, но каждодневная, не знающая отдыха работа, постоянное беспокойство и тревога, наконец, само оружие были изобретены и доведены до совершенства только для тех, кого мир называет ходячими рыцарями, среди которых я, хотя и недостойший и наискромнейший среди иных и даже всех, но находящийся в доброй и уважаемой всеми людьми компании!

Едва они услышали это, как все мгновенно слетели с катушек, ибо им всем стало понятно, что перед ними классический сумасшедший, и, ещё порасспросив его, чтобы узнать причины его болезни, анамнез и эпикриз и узнав много больше, чем хотели, увидели, в какой запущенной форме находится его психической заболевание, каким огненным безумием полна его голова, и в конце, чтобы поставить точку в своём расследовании и установлении жанра безумии, Вивальдо стал спрашивать дон Кихота, что он имел в виду, говоря о бродячих джентльменах?

– Не выпадало ли вам великое счастье, милостивый государь, читать и изучать, – возвысил голос дон Кихот, – анналы Английской историографии, где рассматриваются знаменитые лица и персоны из-за стола короля Артура, которого постоянно в наших кастильских романах мы называем королем Аретузом, из которого выстроена вся древняя и протянувшаяся на века традиция во всём царстве Британском, глаголящая о том, что этот царь не умер, но искусством чар и заклинаний был превращён колдунами в ворона, и что снова подходит время ему снова поцарствовать, и скоро он снова станет королём, возьмёт в руки скипетр, наденет на голову корону в те времена, когда он должен снова царствовать, и не потому ли в Англии теперь запрещено истреблять ворон?

Вы знаете, что во времена этого доброго короля и был учрежден тот знаменитый Орден Рыцарей Круглого Стола, где собрались одни избранные герои, рыцари без страха и упрёка, и согласно тамошнему древнему преданию Ланселот, Рыцарь Озера, примерно в то же время воспылал непомерной страстью к королеве Дженевьеве, и их сводней и посредницей во всех их делах была одна придворная дама по имени Квинтанона, откуда и родился тот столь известный романс, который до сих пор распевается в нашей славной Испании: