Владимир Кунин - Иванов и Рабинович, или Ай гоу ту Хайфа

— Это потому, что ты не хочешь мозгами пошевелить. Где насос от тузика?

— Здесь, под банкой, — ответил Арон, тревожно вглядываясь в непроницаемую мглу.

Василий отобрал у Арона дудочку, приподнял скамейку кокпита и вытащил оттуда ножной насос для надувной лодки.

Привязал дудочку к поручню крыши рубки, приладил к ней шланг насоса и положил его на решетку кокпита. И нажал насос ногой.

Дудочка исторгла из себя резкий и противный звук, что привело Василия в полный восторг, и он не преминул сказать Арону:

— Ну, кто из нас Кулибин, он же Ползунов, он же Вестингауз, он же Томас Альва Эдиссон?! — и стал методично нажимать на насос ногой, воспроизводя тревожные звуки «Туманного горна».

— Ты, ты, ты!.. Только, ради всего святого, смотри по сторонам внимательней! Не дай бог, во что-нибудь вляпаемся!..

— Не дрейфь, Арончик! — легкомысленно воскликнул Василий. — Мы теперь в Средиземном море! Как говорится, на последней финишной прямой. Впереди у нас нет даже занюханного островочка, и поэтому нам ничего не грозит! Всего-то четыреста двадцать миль! Или, чтобы тебе было яснее — семьсот шестьдесят километров. Пять суток ходу, и — привет, Хайфа!.. Вперед! Только вперед!..

— Так будем плестись — вся неделя уйдет, — пробормотал Арон. — Может, на якорь стать? Подождать, когда туман разойдется…

— На какой якорь, Арон?! Под нами глубина две с половиной тысячи метров! О каком якоре идет речь? Плюнь, не думай! Вспомни лучше ту, с титечками и кругленькой жопкой!..

— Все они там были с титечками и жопками… — сказал Арон. — Ты давай, гуди!..

Вася нажал пару раз на насос и засмеялся:

— Она мне чего-то шепчет, шепчет… Я — балдею! Ну, думаю, все! Сейчас кончу!..

Арон подозрительно посмотрел на Василия. Тот перехватил его взгляд, непринужденно спросил:

— Выпить хочешь? Тебе чего налить, «Метаксы» или «Столичной»?

— Одурел, что ли?! — закричал на него Арон. — Вона откуда ты такой веселенький! Шлепнул уже?

— В свободное от вахты время имею право…

— В такую погоду?! — возмутился Арон. — Вот я тебе сейчас покажу «право», гад свинячий!

Он бросил штурвал, схватил Василия поперек туловища, силой напялил на него спасательный жилет и стал обвязывать его вокруг пояса длинным фалом, приговаривая:

— «Право» он имеет! Алкоголик чертов!.. Нашел время для поддачи! Компенсации ему захотелось! Я тебе сейчас скомпенсирую… Тут, того и гляди, какой-нибудь мудак тебя сослепу потопит, а он кирять взялся!.. Да еще права качает!.. Правозащитник вонючий!..

Арон туго затянул узел на поясе Василия, а второй конец фала намотал себе на руку. Встал к штурвалу и грозно сказал:

— Чтобы сидел здесь у меня на глазах и дудел без продыху! Понял?!

— А это-то зачем?.. — уже не стараясь казаться трезвым, спросил Василий и подергал фал, обвязанный у него вокруг пояса:

— Чтобы я не сбежал?..

— Чтоб не утоп, дубина!!! — закричал Арон.

ДАЛЬШЕ ПРОИЗОШЛО ЧТО-ТО НЕВЕРОЯТНОЕ.

Неизвестно откуда появившееся белое, огромное, размытое густым туманом чудовище с ревом надвинулось на бедный «Опричник» и страшно ударило его в левый борт!..

— Ой-ой-ой-ой!.. — уже в воздухе заверещал Василий и исчез за бортом.

Затрещала деревянная обшивка старой яхты, загрохотали по палубе и крыше рубки падающие, оборванные блоки, с томительным гитарно-гавайским стоном стали лопаться тонкие стальные ванты…

От ужасного толчка Арон перелетел из кокпита на корму, в последнюю долю секунды ухватился за флагшток, но фал, которым был привязан Василий, из рук не выпустил.

Он встал на колени, уперся плечом в кормовой релинг и с напряжением всех своих могучих сил стал тащить фал наверх, на яхту.

Когда над бортом «Опричника» сначала появились ноги Василия, а затем и весь он сам — мокрый, жалкий, захлебывающийся, Арон перехватил его за шиворот, как котенка втащил в кокпит и упал вместе с ним на решетчатый пол, всхлипывая и причитая:

— Васенька… Васенька… Ты живой, Васенька?..

Василий приоткрыл глаза и тихо прошептал:

— Что это?..

И во внезапно наступившей абсолютной тишине, словно отвечая на вопрос Василия, откуда-то сверху, из плотной молочной мглы тумана раздался совершенно коммунальнокухонный истерический женский голос, кричавший по-русски:

— Опять! Опять ты в кого-то врезался, кретин старый!!! Сволочь пьяная!!!

Все, что может родить буйное, воспаленное завистью воображение небогатого человека, получившего представление о сладкой жизни миллионеров из нескольких фильмов, густо приправленных развесистой голливудской киноклюквой, не шло ни в какое сравнение с тем, что увидели Арон и Василий на громадной океанской яхте, которая так глупо (а может быть, и счастливо!) врезалась в ЛЕВЫЙ борт старенького «Опричника»…

Следует ли описывать то, что не поддается никаким самым разнузданным людским фантазиям, особенно если эти люди прожили почти по полвека более чем в скромных условиях социалистического реализма?

Все было белым и золотым! В огромном салоне (язык не повернулся бы назвать ЭТО кают-компанией!) в белых креслах сидели мокрые и обросшие Арон и Василий в белых купальных халатах на голое тело. Арону халат был мал, Василию велик. На ногах — золотые туфли с загнутыми носами и без задников. Видать, по-ихнему — домашние.

Сидели с бокалами в руках и во все глаза разглядывали очень пьяного босого краснорожего мужика лет шестидесяти пяти в длинных облегающих золотых шортах, в фантастическом белом морском кителе с золотыми шевронами и в сбитой набок белой капитанской фуражке с огромным золотым «крабом» над козырьком.

Справедливости ради следует заметить еще одно цветовое пятно, выбивающееся из общей калористической гаммы, если не считать физиономию мужика в кителе и дочерна загорелых Арона и Василия.

Это была высоченная красивая девка лет двадцати семи в короткой распахнутой золотой жилетке, которая никак не могла прикрыть ее роскошный бюст. Вместо юбки у нее на бедрах был небрежно повязан знаменитый русский павловопосадский платок, со стороны узла позволяющий лицезреть ее ноги от золотых каблуков до загорелой талии.

Даже если бы она — девица, была вся в белом, ее тоже нельзя было бы не заметить, потому что она говорила, не закрывая рот:

— Ну, что?! Ну, что ты с ним будешь делать?! Как нажрется, так обязательно надрючит вот эту форму и в рубку, к пульту управления! Капитана в сторону, всю команду — к чертям собачьим, сам свои пьяные лапы на кнопки, и начинает играть в морского волка! Уже три яхты вдребезги, вы — четвертые… Разборки, заморочки, эксперты, адвокаты!.. В компании Ллойда о нас уже слышать не хотят. Только бабки и выручают!

— Ну, Нюся… — пролепетал краснорожий.