Мария Червинкова-Ригрова - Сон в летнюю жизнь. Повесть. Перевод с чешского

– Доброе утро, барышни!

Девушки с удивлением осмотрелись.

– Небеса! Как Вы напугали, пан доктор! – воскликнула Лидушка, вставая и подавая доктору руку. Потом быстро обернулась и представила:

– Доктор Калина – барышня Ольга Мышликова, про которую мы рассказывали.

– Я уже знаком с барышней, – чуть уклончиво сказал доктор.

– Мы с Вами знакомы?

– Барышня уже и не помнит – это было так давно – а барышня Лидушка, с которой нас тогда ещё не знакомили, была совсем маленькой… Мы встречались в Праге на пароме…

Ольга тут же вгляделась в его лицо:.

– Точно, припоминаю! Тогда ещё был сильный ветер, который унёс Лидушкину бумажную куклу, и она бежала за ней по берегу реки… И в тот же миг появился молодой, вежливый пан студент, помнишь, Лидушка?

– Нет, не помню.

– А я хорошо помню девочку, кричащую от страха, что бежала за маленькой девочкой, – отвечал доктор.

– А Вы ко мне так быстро подскочили, почти обогнали, а потом поймали ту несчастную куклу! Точно. точно! Я Bас не узнала – из-за бороды, наверное.

– А я уже совсем забыла, и не помню ничего из того, что Вы рассказываете, доктор, хотя Вы и спасли жизнь моей кукле, – удивлённо воскликнула Лидушка и добавила, – Хотите помочи плести венки? Ещё остались цветы.

– Помогать не буду – просто посмотрю!

И доктор уселся на траве, а Ольга почувствовала на себе его пристальный взгляд.

– Как барышне нравится наш край?

– Не спрашивайте её этом – она восхищается каждой прогнившей соломенной крышей!

Ольга посмотрела на доктора и медленно произнесла:

– Вы не поверите, но я не знала что значит весна, не видела раньше, как цветут свекольные поля, как появляются из под снега цветы. Прямо как в сказке! Боже, как наверное, тут счастливы люди!

Доктор слегка улыбнулся:

– Полагаете барышня? А ведь и здесь у людей бед хватает, как в городе.

Ольга недоверчиво покачала головой и посмотрела вдаль на дорогу, по которой приближались два черных силуэта.

– Я знаю, что люди и здесь страдают, – продолжала она, – Но не живут, по крайней мере, в тесных домах на темных узких улицах, и дышат свободнее под ясным небом, радуясь всей этой красоте вокруг.

– Но они не видят всего этого Вашими глазами! Они уже забыли, что небо голубое. Когда нечего есть, не до аромата цветов – от него только хуже.

– Вы просто привыкли видеть страдания людей, так что уже не понимаете, что большинство из них счастливы – ведь есть же счастливые.

– Ох, очень мало!

– О, нет – я верю, их много!

До сих пор неразличимые очертания на дороге приблизидлись, и Ольга смогла разглядеть сгорбленную женщину, которую вёл ребёнок.

Все смолкли при взгляде на женщину. На ней была старая разодранная юбка и чёрная грязная орлеанская куртка, которая, по-видимому была сшита на человека большей комплекции и на путнице просто висела. Большая часть правой ноги была забинтована. Одной рукой та держалась за ребёнка, а другой опиралась на палку, выставляя её вперёд и крепко вдавливая в землю. Лицо сморщено, мутные глаза неподвижны. Она была слепой.

Когда люди приблизились, оборванная девчушка с пожелтевшим лицом и скромным, провалившимся тёмным взглядом остановились и прошептала несколько слов своей матери:

– Где я? Где мы? – вскрикнула та, протягивая перед собой руку, будто пытаясь за что-то схватиться.

– Было нечто болезненное, печальное в этой протянутой руке, в её невидящих глазах, что доктор встал и подошёл к женщине:

– Как дела, Холинова?

Едва слепая коснулась рукой его одежды, отпустила девочку, и та обеими руками обняла доктора.

– Её милостью, пан доктор! Позвольте отблагодарить, пан доктор, разрешите ей поцеловать Вашу руку! Пресвятая Мария Святогорская, это Она послала. Сегодня ночью видела Образ и сказала:

– Анча, сегодня будет нам счастье!

– Куда путь держите, милая? – спросил доктор смущённо. Слепая всё ещё держалась за его руку.

– Куда милосердный Бог направит. Я молюсь Ему каждое утро, читая один раз «Отче наш» и один раз Богородичную. Вот так с Божьей помощью…

– Как ваше здоровье? – прервал ее доктор.

– А, что, болезни – всё от Бога – нога вот подводит, никак не заживает – еле получила от добрых людей тот крейцер.

– Ступай домой, дорогая Холинова… Сегодня у меня в деревне много дел… Как-нибудь зайду… Ступай, ступай!

– Да отплатит Вам Отец Наш Небесный стократ за Вашу доброту ко мне, грешной!

Девушки подали слепой милостыню, и та непристанно рыдая благодарила их, продолжая голосить уже издали.

Ольга смотрела вслед на её темный, оборванный наряд скрывающийся в пестреющем цвете луга. И тут же на лоне дивной природы красу мира накрыла тень человеческих страданий…

И на минуту Ольге показалось, что эта тень упала на цветущий мир, и солнце уже не светило так ясно…

– И здесь страдания… – прошептала она.

– А я что говорил? – с мягким теплом и сожалением спросил Ольгу доктор. Та в волнении встретилась с его взглядом. Это не был прежний испытующий взгляд, то был пристальный, проницательный взгляд, совсем иной, с другой улыбкой – тёплый и душевный. И каким прекрасным показалось ей его лицо!

– Вы были так добры к этой несчастной, пан доктор, – страстно вымолвила она.

– Да ничего особенного. Хлопочу за неё, чтобы пристроить. Негоже с дитём по миру колесить в холода, ночевать в сарае из досок, в сбитой к наспех пристройке, поросшей мхом, к тому же рядом с козой местного пастуха.

– И это возможно! – негодовала Ольга.

– Что именно? Не понял…

– Ночевать человеку с козой…

– Эта коза всё же кормит, молоко даёт, и цены ей нет, потому что спасает жизнь слепой нищенке.

– Какой ужас!

– Да, ужас…

Ольга снова взглянула на доктора. Его лицо опять стало строгим.

Все умолкли.

Лидушка, сплетая венок, всё чаще посматривала на доктора. Тот и ей показался совсем иным, нежели в долгих беседах о политике с её отцом Тогда он бывал таким нудным, что становилось скучно слушать. А порой бывал весел, остроумен до сарказма, чуть не каждого готов был жестоко высмеять. Никогда раньше не обращала она внимания на его добрую, светлую улыбку.. Лидушка пристально рассматривала каждую черту его лица, пытаясь найти в нём что-то особенное, но нет, во взгляде что ли дело?

При этом почувствовала что-то обидное для себя: «Он всё время смотрит на Ольгу. А на меня внимания не обращает. А я тоже хочу такого взгляда – да, такого же!»

И закончив плести венок, весело заключила:

– Но вот и готово! Посмотрите, доктор, красивый?

– Очень красивый! Особенно незабудка, среди белых цветов!