Нодар Думбадзе - Закон вечности

У Бачаны сперло дыхание.

- Какая женщина, Женя? - спросил он, хотя ему все стало ясно.

- Она заклинала меня не говорить вам...

- А как ее звать?

- Не знаю... Приходила каждый день и плакала, плакала... Вы не догадываетесь, кто она?

- Догадываюсь, Женя...

- Она очень вас любит... Оставила письмо, просила передать вам в день выхода из больницы... Вот оно...

Бачана взял письмо и, стараясь скрыть охватившее его волнение, стал перебирать в банке гвоздики.

- Она очень вас любит, Бачана Акакиевич!

- Спасибо тебе, Женя!

- Она очень хорошая, очень красивая, Бачана Акакиевич!

На подведенных черной тушью глазах Жени выступили слезы.

- Это ты очень хорошая и очень красивая, дорогая Женя! - Бачана еще раз поцеловал руку фельдшерице.

Женя поспешно вскочила и вышла из палаты.

Бачана прилег на койку и задрожавшей рукой вскрыл конверт.

"Дорогой мой!

Теперь, когда бог внял моим мольбам и даровал мне твою жизнь, я хочу - не прося сочувствия и прощения - выплакать перед тобой мою боль, которую, казалось мне, не вместит хранилище бед и несчастий всего человечества и для которой оказался достаточным вот этот листок бумаги...

Лет двадцать тому назад не было ребенка умнее я красивее меня... И воспитанного хуже меня... Свой миллион мои родители истратили на то, чтобы сделать меня несчастной... Никогда я не признавала ничьей опеки и не нуждалась в провожатых - ни в школу, ни на улице. И когда однажды я села в машину напросившихся "провожатых", тогда... пропала моя жизнь и превратилось в ничто имя мое... Я не могу описать то, что произошло потом... Я рассказываю об этом впервые, рассказываю перед богом и тобой... Я была распята на кресте в Цивгомборском лесу, и молодость моя до сих пор висит там, на том обгорелом кресте...

...Потом я жила, смеясь и танцуя... И дожила до сегодняшнего дня. И вдруг я остановилась. Я вспомнила бога и перекрестилась. И вот я стою теперь на коленях перед тобой и прошу тебя: прими мою жертву, прими душу мою, прошедшую сквозь адские муки, которая все эти годы стремилась к тебе... Я благословляю этот ад, ибо путь через него шел, оказывается, к тебе..."

Если б в ту минуту врачи сняли у Бачаны кардиограмму, ему долго еще пришлось бы лежать в больнице.

Бачана принял две таблетки седуксена и попросил собственное сердце успокоиться. Потом его вновь окутал розовый туман, и он заснул. И это был первый за все время его болезни сон без сновидений.

Утром, попрощавшись со всеми, Бачана спустился к профессору. Профессор сидел за огромным письменным столом и внимательно что-то рассматривал через лупу. Бачана сперва не мог понять, чем занят профессор, а поняв, похолодел: перед профессором на столе лежало несколько разноцветных и разнообразных моделей... искусственного сердца. Бачане стало так плохо, что он поспешно опустился на стоявший у двери стул. Профессор поднял голову, удивленно взглянув на Бачану. Узнав его, он отложил пластмассовое сердце, встал в направился к нему.

- Очень, очень рад видеть вас, Бачана Акакиевич, да еще пожаловавшего, как говорится, на своих двоих!

Они пожали друг другу руки.

- Что с вами? - насторожился профессор. - У вас рука ледяная!

Бачана не мог оторвать взгляда от лежавших на столе моделей. Профессор понял все, поспешно подошел к столу, выдвинул ящик и одним движением руки смахнул туда модели.

- Валерьянку, если можно... - с трудом произнес Бачана.

Профессор достал из шкафчика пузырек с каплями валерьяны, налил в стакан несколько капель, добавил воды и подал стакан Бачане.

- Выпейте и ради бога не обращайте ни на что внимания!

Профессор пощупал Бачане пульс.

- Ничего страшного, сейчас все пройдет!

Бачана постепенно успокоился.

- Что это такое, профессор? - спросил он наконец.

- Да ничего особенного... Как вы себя чувствуете?

- Спасибо, прошло...

- Отлично... Пересядьте, пожалуйста, вот сюда, в кресло... Поговорим о вещах приятных.

Профессор усадил Бачану в глубокое мягкое кресло. Помолчав немного, Бачана снова спросил:

- А что, профессор, это реально? Искусственное сердце?

- Считайте, что реально... Вот уже четыре года теленок живет с искусственным сердцем... И это должно радовать вас, а не огорчать... Дело в том, что трансплантация живого сердца не дала ожидаемых результатов. Ваше заболевание - это скорее заболевание кровеносных сосудов, чем самого сердца, так что спустя определенное время инфаркту миокарда и коронарной недостаточности может подвергнуться любое трансплантированное здоровое сердце... Искусственное сердце - пока что наиболее надежный путь. Это признал сам Кристиан Бернард... Ну, об этом в другое время! - Профессор махнул рукой. - Признаться, я думал, что вы уже выписались, не попрощавшись со мной, и был обижен... - сказал он со смехом и похлопал Бачану по колену.

- Потому я и зашел к вам. Прежде всего примите, профессор, мою глубокую благодарность за внимание и заботу. Затем позвольте принести вам извинения за бессонные ночи, проведенные у моей койки. И наконец, хочется благословить вашу профессию и ваши золотые руки!.. - Бачане очень хотелось обнять и расцеловать этого славного человека, на грубоватом, строгом лице которого добротой и умом светились усталые глаза.

- Благодарить меня не за что, а за похвалу благодарю вас!

- Я не знаю, чем и как вам отплатить... То, что вы сделали для меня, вознаграждению не поддается... Поэтому позвольте мне просто любить вас как брата, как дорогого для меня человека...

- Спасибо! - сказал тронутый и смущенный словами Бачаны профессор. Спасибо! - повторил он и машинально выдвинул ящик письменного стола, однако, вспомнив реакцию Бачаны, тут же захлопнул его.

Бачана громко рассмеялся.

- Вот видите, вы уже привыкли! - воскликнул профессор и тоже рассмеялся.

- Что же мне остается делать? - развел руками Бачана.

- Вам оно не потребуется, если неукоснительно будете выполнять все мои указания! - сказал профессор и положил на стол свои огромные ручищи.

- Слушаю вас! - ответил покорно Бачана.

- Сигареты - долой! Вино и водку - долой! Жирную пищу - долой! Ночные бдения - долой! Женщин - долой!

- И это - жизнь? - спросил приунывший Бачана.

- Инфаркт миокарда минус перечисленные запреты есть жизнь! отчеканил профессор простейшую формулу дальнейшего существования Бачаны.

- И до каких пор? - задал вопрос Бачана голосом утопающего, хватающегося за соломинку.

- Первые два года - обязательно, следующие два - желательно, еще два - добровольно... Я не запугиваю вас, Бачана Акакиевич, но поймите: вы перенесли обширный инфаркт миокарда, с которым шутить нельзя... При должном уходе за сердцем оно полностью восстановит свою деятельность и послужит вам еще столько же, сколько послужило до сих пор. Но сердце нужно беречь, лелеять... Сердце любит, чтобы его лелеяли...