Наум Фогель - Капитан флагмана

- Да не станет он злиться из-за этого. Радоваться будет. Когда узнает, поздравительную телеграмму пришлет. От чистого сердца.

- Тогда поди извинись перед ним за то, что утром нагрубил.

- Не вмешивайся ты в наши дела, Ваня. Я ведь к тебе не за помощью пришел. Так просто - душу отвести.

- Ладно. Твое дело. А своей обиды я ему никогда не прощу.

- Злой ты, Ваня.

- Добренького затопчут, как тебя, правдолюба.

- А что, я ведь и в самом деле правду люблю.

- Я - тоже. Только у меня о ней другое понятие. Ты же готов любой факт за правду считать.

- А факт он и есть правда.

- Горький учил выщипывать несущественное оперение факта, не совать курицу в суп вместе с перьями.

- Я не о перьях, Ваня, - о курице. Она и под перьями курица. Курица, а не утка.

...А в это время Тарас Игнатьевич ходил по небольшому, уютному кабинету Багрия и рассказывал о том же - о своем утреннем разговоре с Романовым. Он проводил Джеггерса, возвратился на завод, убедился, что судно уже переведено в док-камеру и скоро всплывет, что все работы идут по графику, и только после этого отправился к Андрею Григорьевичу. Он хотел расспросить подробно о Валентине, но боялся этого разговора. И потому оттягивал его.

Он остановился у стеллажа с книгами, взял одну, неторопливо перелистал, поставил на место, тут же взял другую, полистал не спеша и тоже поставил.

Багрий живо интересовался заводом, потому что руководил им Тарас Игнатьевич, отца которого - старого доктора Бунчужного - Андрей Григорьевич почитал за своего учителя.

- Хотелось мне как лучше, а вышло плохо, - сетовал Тарас Игнатьевич, листая очередную книгу. - Он, конечно, считает меня кругом виноватым. Но я не держу зла на него. Обидно только, что никак понять не может... Будто оглох и ослеп. Он с первых дней был убежден, что справляется с работой. А его инерция вывозила. До него заводом руководил деловой мужик. Неспроста в министерство забрали. Не заметил Матвей Семенович, что на инерции держится... А я видел. Говорил ему.

- А что он? - поинтересовался Багрий.

- Это сегодня его прорвало. А вообще-то он молчун. - Бунчужный поставил на место книгу с красным корешком и взял другую. - Вообще-то надо было мне раньше тревогу бить. Постеснялся. Ложный стыд. А ложный стыд хуже бесстыдства. Если б я вовремя высказал свое мнение... Директор из него никудышный, а вот сварку знает. Нам бы его начальником лаборатории. Мы за короткое время столько новинок внедрили бы в практику... Хватка у него насчет новинок мертвая. А нам нужно сварку на поток пускать, чтобы не зависеть от таких, как ваш сосед Назар Каретников.

- Да, что там сегодня у вас вышло? - поинтересовался Багрий.

- Выгнал я его, - сказал Бунчужный. - За пьянство. Терпение лопнуло.

- Напрасно вы с ним так, - мягко произнес Багрий. - Это не просто пьянчуга, который только и знает, что пить да под заборами валяться. Здесь какая-то тяжелая психотравма. И я только сегодня об этом подумал. - И он рассказал о пьяной болтовне Каретникова на лестничной площадке. - У меня такое впечатление, что сейчас он на краю пропасти. И столкнуть его туда ой как просто. Нельзя ему сейчас - без работы.

- Ладно, - подумав немного, сказал Бунчужный. - Пусть он в понедельник придет. Только вы с ним поговорите все же.

- Обязательно поговорю. Он ведь хороший электросварщик?

- Мало сказать, чудо сварщик. Корифей, Левша, бог в своем деле. Если б все такие... А только все равно проку мало было бы. Знаете, сколько бы их нам понадобилось, даже таких, как Назар Каретников?.. Тысячи и тысячи. Как их всех на стапеле разместить? Это же улей был бы, а не стапель. Автоматов и полуавтоматов у нас не счесть, а все едино с утра до вечера мудрим: как людей расставить, чтобы один другому на пятки не наступал, на голову не садился. Новейшая техника нужна. О своем заводе Тарас Игнатьевич мог рассказывать часами, страстно, самозабвенно. И Андрей Григорьевич был рад, что разговор задержался на этой теме.

- Раньше клепали корабли, - продолжал Бунчужный. - Потом сварка пошла. Ручная, автоматами и полуавтоматами. Наконец, гравитационная. Теперь у нас один человек с пятью аппаратами управляется. А дальше... - Он стал рассказывать о своих планах. Он бредил электросваркой, мечтал собирать корабли с помощью электронных автоматов с программным управлением, лучей лазера. - И с чего это я вдруг взял, что из него добрый директор выйдет, неожиданно вернулся к Романову Тарас Игнатьевич, - представления не имею. Бывает же так - найдет на тебя вдруг затмение и начинаешь давать дурацкие советы, позабыв о том, что с тобой считаются. А он, черт, решил, что я от него избавиться хотел. Жизнь, конечно, откроет глаза, а вот во сколько эта наука вскочит... Во вторник министр приезжает, я ведь ему все скажу. Расплюемся мы после этого с Романовым по гроб жизни.

- А надо ли перед министром компрометировать? - спросил Багрий.

- Я, Андрей Григорьевич, люблю прямиком ходить.

Багрий смотрел на Бунчужного, на его неторопливые движения, внимательно слушал его и в то же время думал, что этот человек невероятно устал. "Как ему деликатнее предложить поехать завтра на реку?" - думал Багрий, а вслух сказал:

- Да присядьте вы, ради бога. И знаете что? Давайте поужинаем. По-холостяцки, чем бог послал. И выпьем по рюмке-другой.

- Есть не хочется, а вот выпить я, пожалуй, выпил бы.

- Коньяку или водки?

- Все равно, - ответил Тарас Игнатьевич, присаживаясь.

Андрей Григорьевич вынул из холодильника котлеты, пошарил в кладовой, нашел коробку сардин, вскрыл ее.

- Так за что же выпьем? - спросил Бунчужный, подняв рюмку.

- За здоровье Валентины Лукиничны и еще за все доброе и хорошее.

Тарас Игнатьевич отпил глоток, поставил рюмку, закусил сардинами. Еще отпил.

- Давайте завтра в плавни махнем, - предложил Багрий. - На рыбалку. Уху сварим, искупаемся. - Он увидел, что Тарас Игнатьевич нахмурился, и поспешил добавить: - Валентина Лукинична, если узнает, обрадуется.

- Да нет, я не потому. Просто мы договорились с Ватажковым завтра в Отрадное съездить.

И опять стал рассказывать о своих замыслах: санаторном корпусе в Отрадном, о цехе крупных блоков.

- Представляете, океанский лайнер - из пяти блоков. Выкатили их на стапель, сварили - и все. Или главный дизель взять. Несколько сот тонн. Мы его разбираем сначала, потом снова собираем, уже на корабле. И времени на это много уходит, и люди скапливаются, мешают друг другу. Куда выгоднее собрать его где-нибудь рядом, потом поднять и поставить на место.

- Это ведь так просто, - сказал Багрий, которому и в самом деле такой способ установки тяжелого дизеля на корабле показался на редкость простым.

- Нет, сложно, - возразил Тарас Игнатьевич. - Чертовски сложно.

- Но где-нибудь так делают же.