Александр Ильянен - И финн

О Прусте: Прустовский эротизм сегодня достояние масс (Рене Жирар).

Пруст. роман - тупик жанра, который родился с Донкихотом. Поступаю как советовал Бодлер: читать и умное и глупое. Теряю время и страдаю. Вот занятие. Что я цепью прикованный к чему-либо, что я античному герою подобный?

( ( (

Входил в магазин: с удивлением смотрел на людей как будто до этого не видел. До какой минуты дожил: стал людей замечать!

Какой день - неважно. (записано по-франц.)

Как пустынник и отшельник был счастлив. Но вечером приехал он. От покоя ничего не осталось. Хотел устроить сцену прощанья: не смог.

Он может быть лисой и может показывать зубы: волк.

Сцена объяснения не состоится?

Под музыку Баха думаю обо всем. Завтра: встречаемся у крепости.

Время прощания приближается.

Я уже начал забывать его: и вот он снова в дверях. Какую-то чушь несет. Но трогательно до слез.

В моей кровати на набережной. Я ревную? Накануне расставания? Смешно. Это уже тянется и тянется. Спокойной ночи!

Но сна нет. Все же надо попытаться заснуть. Как надо пробовать жить (Поль Валери). Все же надо расстаться. Друзьями. Невозможно?

( ( (

Просыпаюсь среди ночи. Слишком душно. Как в бане. Наверное зло выходит из меня. Может стану добрее. На столе цветы: гладиолусы (лиловый, малиновый, розовый). Думаю о разном в ночи. Думаю также о тишине.

( ( (

Встречаемся на пляже у крепости. Пасмурный день: кто мог предполагать вчера? Тогда пойдем в баню, что делать раз солнца нет? В бане без перемен. Как на войне.

Вот захотели уединиться в его комнатке на Стрельбищенской да старуха-цербер не пустила (давай документ! дура, майн Готт) У меня на набережной: любовь в ванной. Без подробностей: классически.

( ( (

Воскресенье: без перемен. Как на войне! Вот уже стою на перроне Ц.Сельского вокзала и жду вагона, чтобы ехать в Вырицу. По дороге размышляю о романе. Наверное писать заключается в том, чтобы переписывать. Черновик романа замечательный жанр! А вообще жизнь состоит из местечек и резерваций (гетто, син). Все разделено невидимыми и непроходимыми границами. П.экзампль: туалет (субкультура голубых).

( ( (

Вспомнил: в ванне голые тела. В постели, конечно, лучше. Ванная комната как резервация.

Свобода: т.е. освобождение от каких-то фобий, или переход через границу (наоборот - воля к тому, чтобы остаться). Желание посмотреть, что же все-таки за барьером страха. Иногда лучше остаться там, где есть и таким образом освободиться.

По-франц. записано как и предыдущее.

Голодный волчонок. Моя любовь. Все смотрит в лес. А этот лес, мне представляется панелью, т.е. пространством лежащим между панелью ( Гостинкой син.), местом встреч как в прошлом Катькин сад и скажем Мюзик-Холлом. Почему граница у М.-Холла? А вот почему: новый миф. Объясняю: у крепости на пляже познакомился с мужчиной невыразительной наружности, лет сорока. Вот сцена: я приезжаю к Петропавловке в обеденный перерыв, чтобы его посмотреть на обычном месте и погреться на солнце и посмотреть на воду, отвлечься от службы ет сетера. Приехал в неурочный час, т.е. голубчик не ждал меня и был изумлен увидев: как мы же не договаривались, тебя отпустили? Я отвечал разумеется так: мон Дье, голубчик, что такое вовремя и невовремя? Кто может отпускать или не? Вот мне захотелось повидать тебя здесь у воды под солнцем и я спустился с темной мансарды сел в трамвай и вот: любуюсь свободными от одежд людьми. Время каким-то образом двигалось: в определенный момент мне показалось, что надо собираться, чтобы поспеть к концу службы: переодеться и пойти домой. Предложил ему пойти вместе со мной. Пошел омочить ноги в реке, возвратился и вижу голубчик разговаривает с господином невзрачной наружности средних лет. Подумал про себя: мало ли что можно спросить. Даже не стал задавать вопросов. Мы собрались и пошли вдоль каменной стены к выходу, к мосту. Так мы впервые увидели друг друга: папик и я. Но это позже.

А пока я еду в Вырицу к моей гранд даме.

Вне времени когда еду вот так в вагоне.

Именно с этого места у окна мне кажется что вижу очень далеко через пейзажи город и дальше - Вечность. Особенно когда напротив спит старик.

Вспоминаю сегодня с неприязнью о френч-кисс (ах): лицо голубчика искажено страстью - и некрасиво. Зачем об этом вспоминать. Чтобы лучше забыть его, чтобы он стал невыносимым, противным.

Сижу уже под яблоней в саду. Вот выходит с веранды на крыльцо гранд дама и приглашает подняться.

Под сенью гранд дамы: на веранде.

На обратном пути рассуждаю о том, что есть лучшая победа . На невербальном уровне блеснула догадка: ложь - просто лень посвящать да и запрещено: под страхом гибели.

Трудно дышать и вспоминается моя далекая покойная подруга Лида, страдавшая астмой как Пруст. Лида, первая гранд Дама.

Первые и последние христиане.

Последний абориген (он же последний христианин).

Храм как лодка. Последние христиане плывут, поют псалмы.

( ( (

Кроме Виттгенштейна люблю еще Шардена: вот философ!

Наши же любят темные углы.

Почему бояться конца?

( ( (

Вчера был очень раздраженным. Сожалею.

( ( (

1-е августа. Последние дни.

Ночью просыпаюсь и страдаю.

Понедельник. Посещал службу. В обеденный перерыв обедал с Сашей. В какой-то момент он догадался, что надо вести себя осторожнее. После обеда расстаемся.

( ( (

Сцена, которая должна стать кульминационной или как там еще говорят? Нет, одни голые обстоятельства: без эмоций.

Покинув службу, мне приходит в голову мысль сесть на трамвай и доехать до крепости: вдруг Сашеньку там встречу. Даже если не встречу его то погуляю там вдоль реки. Начался дождь: народу на пляже почти не было. Я обошел всю крепость: что тут описывать. Известный пейзаж! Любовался и восторгался.

Перешел через мост и с большой толпой стал ждать трамвая. А потом потерял терпение и решил дойти до метро пешком. Под дождиком: такое было меланхолическое прекрасное настроение. И вот в таком настроении проходя мимо Мюзик-Холла встречаю там Голубчика, гуляющего с папиком! Вот рок. Вот судьба. Как передать мое состояние: одна вспышка и все видно как на ладони. Мыслей никаких, только эта сцена. Сашенька идет с господином с пляжа, с тем, на кого я не стал обращать внимания: крашеные волосы, лет сорока. Не соперник.

Предчувствие освобождения и долгожданного покоя: да, озарило. Останавливаемся: я сдержан, веду себя куртуазно, задаю вопросы как принято. Голубчик растерян, объясняет. Все невинно. Мне не терпится уйти: я прощаюсь. Нюанс весьма важный: когда господин увидел меня он не стал останавливаться и оставил нас сам же ждал чуть поодаль. Я сказал Сашеньке: что же ты не познакомишь нас. Он крикнул тогда: Саша, подойди. Вот это то и вывело меня из себя. Какая фамильярность: называть крашеного господина Сашей . Красивая сцена для конца подумалось мне.