Аркадий Гайдар - В дни поражений и побед

- С-собака! - процедил опять, сплевывая, офицер и приказал отряду спешно собираться.

- А с этим что делать, господин поручик? - спросил кто-то, толкая бесчувственного Семку ногой.

- Ясно что! Взять с собой. Еще проверим, а то, может быть, снова придется.

На носилках из двух винтовок и одной шинели, четверо солдат понесли его, переругиваясь. Но тащить им скоро надоело. За каким-то кустом они остановились на минуту, что-то поправляя. Потом с трудом догнали остальных.

- Ваше благородие! - доложил немного спустя один побойчее. - Он сдох, кажися. Что в нем, мертвом, толку-то?

- Я вот вам дам, сукины дети, сдох! Отделаться хотите!

И поручик чиркнул спичкой. - Глаза Семки были широко открыты и безжизненны.

- Вот стервец! - изругался офицер.

Потом, посмотрев на солдат подозрительно, приказал выбросить.

И тело замученного партизана, упав грузно на сыроватую землю, покатилось по склону и, приткнувшись к кусту распускающегося шиповника, замерло без движения навеки.

XXI.

Долго ждал не подозревающий нависшей над ним опасности отряд.

- И чего только копается? - ругал матрос Сергея.

Впереди по шоссе показалась большая часть белых. Партизаны попрятались по кустам. Солдат проходило много, нападать было опасно, и их пропустили мимо. Не прошло и получаса, как впереди показались опять солдаты.

"Куда это их прет столько?" - подумал матрос и приказал ребятам лежать под кустами не шелохнувшись.

Вдруг где-то с тылу раздался выстрел.

- Черти! Сволочи! - закричал он, вскакивая и предполагая, что выстрелил кто-либо нечаянно из своих. Все дело испортили!

Но оттуда же послышались громкие крики и стрельба. Их обошел первый миновавший отряд. Сзади с шоссе тоже засвистели пули.

- Обошли! - панически крикнул кто-то.

- По бугру!.. По бугру!.. - бегал, раскидывая по гребню растерявшихся вначале ребят, Егор. Зарокотал пулемет и, точно косой, срезал верхушки нескольких кустов над головами.

Из-за прикрытия оправившиеся партизаны открыли сильный ответный огонь.

Два раза белые пробовали занять сопку и оба раза осаживали, оставляя убитых и раненых.

Через полчаса - первые зловещие фразы:

- Егор! Патрон мало!

- Две обоймы!.. Последняя!..

Видел матрос, что плохо дело. Забрались белые еще выше на соседний бугор и оттуда поливают из пулемета. Упал Кошкарев, медленно мешком осел Румка, и закорчились, судорожно хватаясь за землю, еще несколько человек. Слышал он, что редеют выстрелы и что кончаются патроны.

"Пробиться! - мелькнуло у него в голове. - Может хоть кто живым выйдет. А так пропадут".

- Сошников! - кричит Егор. - Кончено дело! Стрелять нечем!

- Эх! - решил он, - все равно пропадать!

И загудел во весь голос.

- Товарищи! За мной!..

И первым скатился под откос, на дорогу, за ним ринулись оставшиеся, человек двадцать.

Выстрелы сразу оборвались. Тонкая цепь как будто дрогнула, но из-за поворота, лязгнув железом подков о землю, вылетел и врубился откуда-то взявшийся полуэскадрон.

"Точка! - решил матрос и наган с последнею пулей взметнул к виску. Нет! - мелькнула мысль. - Пусть сами, а она им". - Выстрелил в упор в грудь какого-то кавалериста и упал рядом с ним, бессильно откинув назад разрубленную голову. Через несколько минут все было кончено. По дороге валялись зарубленные, а человек восемь были захвачены живыми. Среди них Егор... Силантий... Яшка... Васька... Их оставили для допроса.

XXII.

Егор стоял хмуро и вызывающе. Когда офицер, заметив это, ударил его кулаком по лицу, он проговорил холодно, сплевывая на траву кровь:

- Бей! Теперь твоя взяла! Бей, сволочь! Попался бы ты ко мне, я с тебя совсем шкуру спустил бы!

- А, м-мерзавец!.. - завопил в бешенстве офицер и только что замахнулся на него снова....

Как вдруг... далеко, далеко за горами глухо загудели взрывы. И видно было, как выражение тревоги и растерянности невольно появилось на лицах белых.

- Товарищи идут! - громко и убежденно крикнул Яшка.

Единодушный вздох облегчения вырвался у всех пленников. А Силантий, широко, по-детски улыбнувшись, перекрестился даже.

- Я вам покажу!.. Я вам дам товарищей! - закричал опять офицер.

- Ничего ты, подлец, не покажешь, - угрюмо и с насмешкой опять сказал Егор. - Вам самим убираться надо. Разве что только по пуле пустить сумеете!

Должно быть, и правда некогда стало белым, потому что они отказались даже от допроса.

- Только не возле дороги! - говорил старший офицер поручику. - Здесь наши же проходить будут.

Партизан отвели на несколько сот шагов как раз к самому берегу моря.

- Прощайте, ребята! - сказал Егор.

И, должно быть, впервые разгладились морщины на его хмуром лице, и он улыбнулся.

- Прощайте! Знали мы, что делали, знаем, за что и отвечаем.

Треснул залп. Крикнуло эхо. Испуганные взметнулись чайки. Упали люди.

- Готовы!

- Следующие...

По щеке у Яшки катились слезы. Его старая чиновничья фуражка с выцветшим околышем и кривобокой звездой съехала на-бок. Рубаха была разорвана. Он хотел что-то сказать, но не мог.

Остальные замерли как-то безучастно. Только Силантий, сняв шапку, стоял спокойно, уставившись куда-то мимо прицеливающихся в него солдат, и тихо молился.

- Господи! - шептал он. - Пошли на землю спокойствие... и что б во всех краях, какие только ни есть, товарищева сила была... И не оставь Нюрку!

XXIII.

Уже широко бледная полоса наступающего рассвета залегла на востоке. И предутренним сырым холодком повеял ветер с моря, когда, нагруженные буханками, не предупрежденные Семкой, ребята Сергеева отряда приближались к своему укромному убежищу в горах.

"Запоздали немного, - думал Сергей, - и то еще торопились. Всего какой-нибудь час передохнули".

И он с удовольствием вспомнил, как в крохотной хибарке старика сторожа за это время он успел узнать все последние новости города.

........ "Белым не хватает кораблей... Самый главный ихний уехал..... Должно вот-вот придут товарищи... Все рабочие ожидают".

- Володьку увижу!.... Кольку увижу!... Вот уж не думают-то!

На душе становилось хорошо и весело. Точно мягко колыхалось что-то широкими волнами... Вниз - вверх... вниз - вверх...

Позади ребята смеялись громко, потому что у Севрюкова вырвалась буханка и покатилась колесом, высоко подскакивая на выбоинах, вниз по скату.

- А ты, окаянная! - закричал он.

Но нагнал ее только тогда, когда она сама остановилась, прокатившись сажен с пятнадцать.

- Что это, в роде как гарью пахнет? - заметил кто-то.

Сергей только что хотел спросить сам об этом.

- От костра, должно быть.

- Больно уж здорово!

Подошли к стоянке совсем близко. "Тихо-то как! - подумал Сергей. Они, должно быть, еще спят, голубчики. Хороши тоже! И постового на месте что-то не видать".

Он сделал еще несколько шагов и, заметив что-то неладное, бросился вперед. Крик невольного изумления вырвался из его груди.