Леонид Гаврилкин - Остаюсь с тобой

- Как здорово!

- А ты хотел идти на работу, - упрекнула его Алла Петровна, садясь рядом.

- Если бы так всегда! Луг, стога, синее небо. И только мы с тобой. Знаешь, мне никогда не было так хорошо, как сейчас. А тебе?

Она подумала о том же, что и он, и теми же словами, но промолчала, - и так все было ясно. Только скупо улыбнулась, вспомнив, как когда-то в далекой молодости они однажды пошли по грибы. Возвращаясь домой через колхозный луг, отдыхали под таким же вот стогом, как сейчас. Он, всегда такой робкий, сдержанный, вдруг полез к ней с поцелуями. Вырвавшись из объятий, она убежала, оставив ему корзину с грибами. В тот же день он принес грибы. Они вместе перебирали их, жарили на сковороде. Кажется, через неделю после того они расписались.

- Помнишь, как мы ходили в лес за грибами и на обратном пути отдыхали под стогом? - спросил Скачков. - Тогда ты еще убежала от меня. Я не понял тебя, даже обиделся. Только потом до меня дошло, что ты просто-напросто хотела, чтобы мы поскорее расписались. Известная девичья хитрость. Разве не так?

- Будешь много рассуждать на эту тему, так и сейчас убегу. - Алла Петровна хотела подняться, но Скачков схватил ее за руку.

Ветер шелестел в молодой отаве. Воздух полнился стрекотаньем кузнечиков. Где-то совсем близко гудела пчела. Наверное, искала скошенные цветы.

Скачков спал. Алла Петровна лежала, заложив руки под голову, выставив ноги на солнце. Ей хотелось, чтобы они больше загорели.

В высоком голубом небе плыли редкие курчавые облачка. Как те облачка, плыли и ее мысли. Аллу Петровну поразило, что здесь, у этого стога, они вспомнили об одном и том же. Неужели у них в жизни больше не было таких минут, как тогда и вот сейчас здесь, под этим стогом, когда весь мир, кажется, и существует лишь для них двоих? А когда вообще они были одни? Разве что в первое время после женитьбы, когда они жили в маленьком районном городке, еще меньшем, чем этот Зуев. У них не было друзей, не было к кому ходить в гости, никто не ходил и к ним. Да им, оглушенным собственным счастьем, никто и не был нужен.

После того как они переехали в областной центр, а потом и в Минск, одиночество покинуло их навсегда. Даже во время отпуска, когда жили в палатке на берегу реки или какого-нибудь глухого лесного озера, к ним присосеживалась одна, а то и несколько семей. О домах отдыха и всяких санаториях и говорить нечего - там сплошная толкотня. Тесные столовки, переполненные пляжи, очереди у бочек с квасом. Устаешь больше, чем на работе. Только считается - отдых... И заботы, заботы, от них не убежишь, никуда не денешься. Он работал в какой-то геологической партии, она - в школе. Обычно чуть не каждую неделю исчезал на несколько дней - где-то что-то ломалось, где-то надо было монтировать новые буровые установки. Нелегко было ему в этих разъездах, нелегко и ей в школе. Но она любила литературу, которую преподавала, любила детей. Ее заметили, оценили, избрали депутатом райсовета. Впрочем, не это было главное. Им обоим интересно было жить и интересно работать. Дома они рассказывали друг другу о том, что у них было днем. Из той жизни только и остались в памяти вечера, когда они, засидевшись на кухне после ужина, перебирали все до мелочей, и им не было скучно. Печалились, радовались, смеялись - все вместе.

Потом - уже в Минске - у них родилась дочь, она в детстве часто болела, пошла в школу... Вечерние беседы как-то сами собой прекратились. Дело здесь, конечно, не в одной дочери. И со Скачковым творилось что-то непонятное. Он работал в солидном учреждении, гордился своей должностью, а спросишь, как и что там, только пожимает плечами: "Ничего особенного, пишем бумаги..."

Ей, Алле Петровне, в торговой рекламе было поначалу интересно. Новая среда, новое окружение. Должность называлась внушительно - редактор. Работа считалась творческой, как в газете. Каждый день было что-то новое. Это с годами она стала замечать, что все повторяется, что пишут они каждый раз одно и то же: о скумбрии в томате, о хеке, о разных изделиях местной промышленности, о которых покупатели еще и слыхом не слыхивали. Работа в торговой рекламе была хороша и тем, что у нее оставалось свободное время, а оно ей как раз было нужно - растила дочку. А когда дочка выросла, стала студенткой, вышла замуж, ее, Аллу Петровну, завертели-закружили всякие общественные обязанности. Профсоюзный комитет, стенная газета... Господи, чем только она не занималась! Думала, именно в этом смысл жизни. Сейчас же, оглядываясь назад, ничего такого, чем бы можно было похвалиться, не может вспомнить, как ни старается. Ну будто и не было тех восемнадцати лет, которые она провела в торговой рекламе.

Мысль об этом впервые мелькнула, когда, собираясь переезжать, Алла Петровна перебирала книги.

Книги покупала она, покупал и муж. Она имела знакомых почти во всех книжных магазинах, а у мужа на работе был хороший киоск. Новые книги обычно клали на тумбочку у кровати в тщетной надежде прочитать на досуге. Они и оставались на тумбочке - неразвернутые, - пока их не заменяли новыми.

Отбирая книги, которые хотела взять с собой в Зуев, Алла Петровна вдруг увидела, что почти все они непрочитанные. А теперь и жизни уже не хватит, чтобы их прочитать.

Ей стало больно. Когда-то же она любила читать и читала много. Она и учиться пошла на филологический только потому, что любила читать. Как же случилось, что она изменила своему призванию, изменила себе? Наверное, все из-за той самой работы, о которой сейчас нечего вспомнить. Да что книги для работы они с мужем пожертвовали и личной жизнью. Дошло ведь до того, что жили под одной крышей, а были как чужие. Друг друга не замечали. Не видели. Пропал интерес. А может, у всех так в этом возрасте? Может, вообще таков закон жизни? Сначала живут для себя, а потом для детей?.. Неужели об этом думал и ее муж? Думал. И не только думал, а искал выход. И нашел... Переехали вот в Зуев.

И все же то счастливое давнее, несмотря ни на что, жило в их сердцах. Это они со Скачковым только забыли его, то счастливое давнее, а теперь оно дождалось своего часа. Только... надолго ли? Но об этом лучше не думать. Хорошо, что оно вернулось. Хорошо, что оно было у них когда-то, что оно есть теперь...

Вспомнилась дочка. Хоть бы она не прозевала в своей жизни главного, не растратила, не разменяла на мелочи свое счастье. Слишком уж суетливо они с мужем начали жить. Не успели осмотреться после института, бросились в жизнь, как в омут. Днюют и ночуют в больнице. Каждый на полутора ставках. А зять и в выходные дежурит на "скорой помощи". Оставили им квартиру, мебель, библиотеку, а им все мало. О машине мечтают. Так ведь и надорваться недолго.

Перед отъездом звонила, просила подойти, помочь упаковаться. Не нашлось времени. Не пришла. А она же, Алла Петровна, не столько помощи от нее ждала, сколько хотела выговориться, поделиться мыслями, которые пришли в голову, когда перебирала книги.