Максим Горький - Жизнь Клима Самгина (Часть 3)

- Скучно с ним, - сказал Самгин.

- Это - отказ?

- Нет, надо подумать.

- Ты - не думай, а решись поскучать.

Самгин не прочь был сделать приятное ей, даже считал это обязанностью.

И через два дня он сидел в купе первого класса против Крэйтона, слушая его медленные речи.

- Даже с друзьями - ссорятся, если живут близко к ним. Германия - не друг вам, а очень завистливый сосед, и вы будете драться с ней. К нам, англичанам, у вас неправильное отношение. Вы могли бы хорошо жить с нами в Персии, Турции.

Самгин слушал его суховатый баритон и сожалел, что англичанина не интересует пейзаж. Впрочем, пейзаж был тоже скучный - ровная, по-весеннему молодо зеленая самарская степь, черные полосы вспаханной земли, маленькие мужики и лошади медленно кружатся на плывущей земле, двигаются серые деревни с желтыми пятнами новых изб.

- Александретт а, выход в Средиземное море, - слышал Самгин сквозь однообразный грохот поезда. Длинный палец Крэйтона уверенно чертил на столике прямые и кривые линии, голос его звучал тоже уверенно.

"Он совершенно уверен, что мне нужно знать систему его фраз. Так рассуждают, наверное, десятки тысяч людей, подобных ему. Он удобно одет, обут, у него удивительно удобные чемоданы, и вообще он чувствует себя вполне удобно на земле", - думал Самгин со смешанным чувством досады и снисхождения.

- Вы очень много посвящаете сил и времени абстракциям, - говорил Крэйтон и чистил ногти затейливой щеточкой. - Все, что мы знаем, покоится на том, чего мы никогда не будем знать. Нужно остановиться на одной абстракции. Допустите, что это - бог, и предоставьте цветным расам, дикарям тратить воображение на различные, более или менее наивные толкования его внешности, качеств и намерений. Нам пора привыкнуть к мысли, что мы христиане, и мы действительно христиане, даже тогда, когда атеисты.

"Он не может нравиться Марине", - удовлетворенно решил Самгин и спросил: - Марина Петровна сказала мне, что ваш отец - квакер?

- Да, - ответил Крэйтон, кивнув головою. - Он - умер. Но - он прежде всего был фабрикант... этих: веревки, толстые, тонкие? Теперь это делает мой старший брат.

И, показав веселые зубы, Крэйтон завязал пальцем в воздухе узел, шутливо говоря:

- Это - очень полезно, веревки!

"В конце концов счастливый человек - это человек ограниченный", снисходительно решил Самгин, а Крэйтон спросил его, очень любезно:

- Я вас утомляю?

- О, нет, что вы! - возразил Самгин. - Я молчу, потому что внимательно слушаю...

- Вы - мало русский, у вас все говорят очень охотно и много.

"Не больше тебя", - подумал Самгин. Он улегся спать раньше англичанина, хотя спать не хотелось. Сквозь веки следил, как он аккуратно раздевается, развешивает костюм, - вот он вынул из кармана брюк револьвер, осмотрел его, спрятал под подушку.

Самгин мысленно усмехнулся и напомнил себе, что его револьвер - в кармане пальто.

Среди ночи он проснулся, пошел в уборную, но, когда вышел из купе в коридор, кто-то сильно толкнул его в грудь и тихо сказал:

- Назад, дура!

Самгин ударился плечом о ребро двери, вскрикнул:

- Что такое? - в ответ ему повторили:

- Прочь, дура!

Огонь в коридоре был погашен, и Самгин скорее почувствовал, а не увидел в темноте пятно руки с револьвером в ней. Раньше чем он успел сделать что-нибудь, сквозь неплотно прикрытую занавеску ворвалась полоска света, ослепив его, и раздался изумленный шопот:

- О, чорт, опять вы!

- Я вас не знаю, - довольно громко сказал Самгин - первое, что пришло в голову, хотя понимал уже, что говорит Инокову.

- Убирайтесь, - прошептал Иноков и, толкнув его в купе, закрыл дверь.

Самгин нащупал пальто, стал искать карман, выхватил револьвер, но в эту минуту поезд сильно тряхнуло, пронзительно завизжали тормоза, озлобленно зашипел пар, - Самгин пошатнулся и сел на ноги Крэйтона, тот проснулся и, выдергивая ноги, лягаясь, забормотал по-английски, потом свирепо закричал:

- Кто такой?

- Тише, - сказал Самгин, тяжело перевалясь на свое место, - слышите?

Впереди, около паровоза, стреляли, - Самгин механически считал знакомые щелчки: два, один, три, два, один, один. При первом же выстреле Крэйтон зажег спичку, осветил Самгина и, тотчас погасив огонек, сказал вполголоса:

- Держите револьвер дулом вниз, у вас дрожат руки.

Самгин, опустив руку, зажал ее вместе с револьвером коленями.

- Бандиты? - догадался Крэйтон и, пробормотав:

"Вот - Америка!" - строго сказал: - Когда откроют дверь - стреляем вместе, - так?

- Да, да, - ответил Самгин, прислушиваясь к шуму в коридоре вагона и голосу, командовавшему за окном:

- Кондуктор, погаси фонарь! Кому я говорю, дура? Стрелять буду, - не болтай фонарем.

"Иноков... Это - Иноков. Второй раз!" - ошеломленно думал Самгин.

- Э, дура!

Хлопнул выстрел, звякнуло стекло, на щебень упало что-то металлическое, и раздался хриплый крик:

- Эй, вы, там! Башки из окон не высовывать, из вагонов не выходить!

Было странно слышать, что голос звучит как будто не сердито, а презрительно. В вагоне щелкали язычки замков, кто-то постучал в дверь купе.

- Не открывать! - строго сказал Крэйтон.

- Напали на поезд! - прокричал в коридоре истерический голосок. Самгину казалось, что всё еще стреляют. Он не был уверен в этом, но память его непрерывно воспроизводила выстрелы, похожие на щелчки замков.

Время тянулось необычно медленно, хотя движение в вагоне становилось шумнее, быстрее. За окном кто-то пробежал, скрипя щебнем, громко крикнув:

- Живо!

Самгин так крепко сжимал револьвер коленями, что у него заболела рука; он сунул оружие под ляжку себе и плотно прижал его к мякоти дивана.

- Странно, - сказал Крэйтон. - Они не торопятся, эти ваши бандиты.

Судорожно вздыхал и шипел пар под вагоном, - было несколько особенно длинных секунд, когда Самгин не слышал ни звука, кроме этого шипения, а потом, около вагона, заговорили несколько голосов, и один, особенно громко, сказал:

- Здесь, в этом!

- Не выпускать никого!

Вагон осторожно дернуло, брякнули сцепления, Крэйтон приподнял занавеску окна; деревья за окном шевелились, точно стирая тьму со стекла, мутно проплыло пятно просеки, точно дорога к свету.

- Что же - нас взяли в плен? - грубо спросил Крэйтон. - Мы - едем!

Да, поезд шел почти с обычной скоростью, а в коридоре топали шаги многих людей. Самгин поднял занавеску, а Крэйтон, спрятав руку с револьвером за спину, быстро открыл дверь купе, спрашивая:

- Что происходит?

Против двери стоял кондуктор со стеариновой свечою в руке, высокий и толстый человек с белыми усами, два солдата с винтовками и еще несколько человек, невидимых в темноте.

- Почтовый вагон ограбили, - сказал кондуктор, держа свечку на высоте своего лица и улыбаясь. - Вот отсюда затормозили поезд, вот видите - пломба сорвана с тормоза...