Мехти Гусейн - Утро

На обед принесли похлебку. Взглянув на мутную жижицу, в которой плавало несколько зернышек риса, Байрам схватил тарелку и со всего размаху швырнул ее. Похлебка растеклась по полу, а металлическая тарелка, покатившись со звоном к двери, немного покрутилась и упала вверх дном. Озадаченный надзиратель застыл на месте. Он не нашелся, что сказать, растерянно нагнулся и поднял тарелку. Только он собрался уйти, как в светлом проеме раскрытой двери показалось двое жандармов. Они сопровождали арестанта. Байрам слышал звон цепей, но кого ведут, еще не видел. Наконец показался человек в кандалах. Он был скован по рукам и ногам. Втолкнув его с силой в камеру, жандармы заперли дверь.

Наступила полутьма. Байрам пристально вглядывался в арестанта. Невысокий и узкоплечий, с исхудавшим и обросшим лицом, человек в серой арестантской одежде оказался русским. Сразу можно было догадаться, что он немало перенес в последние дни. Взлохмаченные волосы его в беспорядке падали на лоб, глубоко запавшие глаза часто мигали. Он уставился на Байрама долгим взглядом и вдруг упал. Забыв о болезни, Байрам подскочил к нему. Из-под распахнутого ворота куртки виднелась безволосая грудь, покрытая багрово-синими пятнами. "Мучили... Били..." - подумал Байрам и нагнулся над лежавшим. Лицо его показалось Байраму знакомым. Опустившись на колени, он пристально посмотрел на нового соседа полными сочувствия глазами. "Где я его видел?" - снова подумал Байрам и, наконец вспомнив, вскрикнул:

- Вася! Неужели ты это, Вася Орлов?

Тот не откликнулся. Байрам поднял его на руки и. перенес на матрац. Он знал Василия Орлова, еще ногда работал на нефтяном промысле. Друзьями они не были, но при встречах приветливо здоровались.

Байрам еще раз всмотрелся в знакомые черты. Ошибки не могло быть. Это был Василий Орлов. Он тяжело дышал. Исполосованная грудь его поднималась и опускалась, как кузнечные мехи. Байрам плеснул ему в лицо воды из кувшина, но тот все не приходил в себя. И тяжелый обморок и кровоподтеки красноречивее слов говорили, что этот человек сопротивлялся мучителям до полного изнеможения.

Байраму пришлось долго ждать, пока Орлов очнулся. Наконец он медленно раскрыл глаза, оглянулся и, всматриваясь в склонившегося над ним Байрама, удивленно сказал:

- А... приятель, узнаешь меня?

- Узнаю, Вася, узнаю!

Несмотря на печальные обстоятельства, встреча обрадовала обоих. Рукопожатия было недостаточно для выражения их чувств. Они обнялись.

- Ну, дружище, - начал Василий, - садись поближе и выкладывай: как ты сюда попал?

Василий Орлов был старым бакинцем. С семнадцати лет он работал бурильщиком на баиловских промыслах. Еще в четвертом году, как одного из зачинщиков стачки, его арестовали и продержали в тюрьме шесть месяцев. Он был членом подпольной организации большевиков, и Байрам потом узнал об этом.

С малых лет Орлов жил по соседству с азербайджанцами и прекрасно говорил по-азербайджански. Орлов не стал дожидаться ответа от медлительного Байрама и стал рассказывать о себе.

- Во всем виноват я сам, - говорил Василий сердито. - Доверился одному сукиному сыну, а он, оказывается, был подкуплен полицией. Да ты знаешь его! Помнишь, у нас на промысле работал Локотков?

- Да, да, знаю, шумливый такой... Говорун... Язык, как кусок тряпки, во рту болтается...

- Он самый. Доверился ему, вот и терплю теперь, - Василий показал на свои цепи. - Как-то я взял в комитете книжку Ленина. И вот сели мы и начали читать. Все свои рабочие. Был и Локотков, сидел, слушал, поддакивал, Откуда мне было знать, что он провокатор? Когда мы заснули, в барак нагрянули жандармы. Перевернули все вверх дном. А книжка была у меня под матрацем. Ну и вытащили, конечно...

- Да откуда ты узнал, что донес Локотков?

- Ребята написали после моего ареста. У него нашли список наших... Глаза Орлова блеснули. - Ребята ему показали список! Так избили, что по сей день, наверно, валяется в постели, сволочь...

- Мало ему, подлецу! - гневно сказал Байрам. - Надо было убить! Чтобы другие по его стопам не шли. Для него и пули жалко, повесить надо на суку. Он вздохнул. - Вася, скажи мне, Вася... что дальше будет? Так и будем гнить здесь, в темнице?

- Ну, гнить я не собираюсь...

Он говорил так спокойно, будто не о себе, а о ком-то другом. Искренняя симпатия Байрама к нему все больше возрастала. И еще более тяжелыми показались выпавшие на его долю испытания. Он почти со страхом смотрел на Орлова и удивлялся, как пытки и мучения не сломили этого человека.

- Ну, Вася, ты просто железный... - простодушно выразил Байрам свое восхищение.

Он смотрел на Василия полными надежды глазами, словно с его приходом судьба должна была улыбнуться обоим.

Но Василий вдруг замолчал, склонил голову. "Неужели просвета нет? подумал Байрам. - Неужели и у Васи нет никакой надежды на спасение?" Но в эту минуту Орлов вдруг улыбнулся веселой, мальчишеской улыбкой.

- Им тут со мной хватает возни... - сказал он. - Вот уже десять дней меня непрерывно избивают. Все тело в синяках и ссадинах. Побоями думают покорить, глупцы! Но нас теперь много... Рабочие стали умнее.

Подыскивая более подходящие азербайджанские слова, чтобы Байраму была ясна его речь, Орлов доказывал, что подъем рабочего движения по всей России не за горами. Он вспоминал слова, вычитанные им в книжке Ленина. Правда, они были написаны год назад, но какое это имело значение? Василию было ясно, что идеи, высказанные в статье Ленина "Роспуск думы и задачи пролетариата", не могут устареть, пока они не осуществлены. Слова "свержение самодержавия и борьба за власть" все еще как бы звучали в его ушах. За этими-словами Василий ощущал силу не только своих друзей и знакомых, но и миллионов людей, которые готовили новые, еще более мощные выступления в далекой Москве, Петербурге и многих городах бескрайной России. По его мнению, рано или поздно царское самодержавие должно было рухнуть под натиском этой огромной и неудержимой лавины, Он верил, что все, кто ощутил силу шквала пятого года, не имеют права терять надежду и поддаваться унынию.

- Я верю, Байрам, верю, что рано или поздно, но будет именно так, как говорит Ленин. Еще совсем недавно многие сомневались в нашей силе. А сейчас? Сейчас пусть сажают в тюрьму, пытают, угрожают виселицей, ссылают в Сибирь, а ты все равно не боишься! А почему? Потому что нас много. Потому что веришь. Веришь, что темная ночь кончится и наступит светлое, солнечное утро!

Глаза Василия блестели. Байрам, не отрываясь, смотрел на этого стойкого человека. И ему казалось, что перед ним не хилый и измученный, не обессилевший от побоев человек, а прославленный великан, в каждой руке которого сосредоточена сила десятка богатырей,

- Так ты веришь, Вася, что мы выйдем на свободу? - спросил Байрам.