Александр Исаев - Теория игр

Умение сидеть в приемной - целое искусство. В принципе, всем нам хоть раз в жизни доводилось выступать в роли просителя, томиться перед закрытой дверью какого-нибудь Синепупкина. Но лишь единицы владеют секретом того, как просто проситель становится просителем с большой буквы. "Могу попросить, а могу взять да уйти. А то еще рожу набить! Вот ведь как." И оттого, что эти посетители так редки и странны, в приемных они почти не сидят, а все их прихоти исполняются немедленно, с полуслова.

В этом месте я смело могу закрыть кавычки, ибо вся эта филиппика заимствована мной из моего же рассказа. Эдакая автоцитата.

"Неотъемлемой частью любой приемной является ее секретарь. Ничто так не говорит о характере хозяина как его собака..."

(Стоп-стоп! Цитата закончена.)

В приемной нас двое. Я и секретарь Назаровой, молодая особа с резкими движениями. Без всяких видимых причин она то и дело ВЫДЕРГИВАЕТСЯ (именно: в ы д е р г и в а е т с я) из-за стола и, рванув на себя ящик стенного шкафа с отходами делопроизводства, начинает что-то искать в нем.

Особое удовольствие ей доставляет последняя стадия - ЗАДВИГАНИЕ ЯЩИКА. С шумом, надрывом! Кажется, только ради этого поиски и ведутся.

На меня она почти не смотрит. Для нее я - существо низшего сорта. Проситель.

Мне хорошо знаком этот тип женщин. К сожалению, намного лучше, чем мне бы этого хотелось. Каждое утро для них начинается с мысли о НЕдооцененности, НЕдополучении (чего-то такого, что они непременно должны были получить от жизни, но по какой-то необъяснимой причине так и не получили.)

Плебейкам по натуре, им в голову не может прийти: если все так плохо, возьми да уйди! Какие проблемы? Нет, они не уйдут. Будут терпеть! Будут ежесекундно источать из себя яд и отравлять им близких.

Для них интеллигентность - признак слабости. Уловка, к которой прибегают лисицы с загнутыми крючком хвостами.

Я не садист! Но убежден, что к таким сукам надо входить в спальню только с плеткой.

В Буквальном Смысле Слова!

Женщины всего мира! Простите меня за то, что я так непотребно отозвался об одной из ваших соплеменниц. Но суку я могу назвать только "сукой".

... Из кабинета Назаровой выходит посетитель. Сейчас моя очередь. Я готов спорить, что дальше произойдет следующее.

Я (подхватив "дипломат", устремляюсь к двери Назаровой).

И в тот момент, когда я уже почти касаюсь ее, передо мной гранитным монолитом встает секретарь.

- Минуточку! - цедит она и, оттеснив меня плечом, исчезает за дверью.

Я (стою как обоср...ый посреди приемной).

Мне не остается ничего другого как, переминаясь с ноги на ногу, изучать подтеки на потолке.

(Конец фантазии.)

Итак, из кабинета Назаровой выходит посетитель. Сейчас моя очередь...

С плохо скрываемым злорадством секретарь подается вперед...

И натыкается на мой взгляд.

"Рыбка, ты за кого меня держишь?" - беззвучно любопытствую я.

И тут случается невероятное! Прямо на глазах тигрица начинает стремительно сокращаться в размерах и превращается в домашнюю кошку.

Затем она в ы п л ы в а е т из-за стола и скрывается за дверью.

ФантастИк!

В приемную она возвращается с застенчивым румянцем на щеках.

- Проходите, - едва слышно говорит она.

Гретхен! Ей богу, Гретхен!..

Я подхожу к ней. Близко, очень близко. Почти вплотную...

И тут наши биополя накладываются.

Поле пестика накрывает поле тычинки.

Я провожу рукой по ее бедру...

Тысячу раз прав Конецкий!

"Женщины дирижируют нами бедрами".

Я едва сдерживаю волнение...

Времени у нас не много.

От силы тридцать секунд...

За эти мгновения нам предстоит переместиться в галактику, где время течет в шестьдесят раз быстрее, где секунды становятся минутами, а минуты часами...

Тридцать секунд - это совсем не много! Но может так статься, что от всей жизни останутся только эти тридцать секунд...

Волнение не дает мне дышать...

Я начинаю считать:

- Семь-шесть-пять-четыре...

Теперь уже и ее рука тянется к секундомеру:

- Три-два...

Один!

И в этот момент я распахиваю дверь в кабинет Назаровой.

Назарова старше меня лет на десять. Мне она напоминает одну из дикторш Центрального телевидения. Такие же полутемные очки. Такая же идеальная прическа. Такой же стерильный воротничок.

"Женщина идеальная во всех отношениях".

С Назаровой мы на удивление быстро находим общий язык. Она легко идет на компромисс. УБОН принимает отчет, а все замечания мы устраняем в приложении. В течение двух недель.

Я раскладываю перед Назаровой шесть экземпляров отчета, и на каждом из них она ставит аккуратную подпись...

Я едва не плачу от умиления. Вот уж воистину: Идеальная Во Всех Отношениях!

Секретарь встречает меня долгим взглядом.

Прости, рыбка, я погорячился! Все то, что я тут едва не наплел тебе о типах женщин, не более чем плод уязвленного самолюбия. Забудь и не вспоминай! Науке известны только два типа. Женщины Удовлетворенные (своей жизнью) и Женщины Неудовлетворенные (ею же). Все остальное - от исторического материализма.

Не думай, мне по-прежнему нравятся твои бедра, твое...

(Применительно к ландшафту, это место называют "предгорьем".)

Но видишь ли, в чем дело? Нельзя "гнать картину"! Отношения должны созреть. Мы обязательно вернемся к тем тридцати секундам. Но немного позже. По рукам?

- Всего доброго, - говорю я и выхожу из приемной.

3.

Вечером у меня культпоход в театр. К нему я готовлюсь заранее. Покупаю пиво, жарю арахис с солью. Отключаю телефон и укутываю ноги пледом. Ничто не должно помешать нашей встрече с прекрасным.

Пьеса называется "Заседание Верховного Совета".

Как ошибаются те...

О, господи! Опять это: "Как ошибаются..." Если так пойдет и дальше, каждый свой абзац я буду начинать со слов: "Как ошибаются те..."

"Как ошибаются те, кто полагает, что солнце встает на западе, а заходит на востоке..."

Или: "Как ошибаются те, кто думают, что Волга не впадает в Каспийское море..."

Хотя, возможно, напрасно я все так драматизирую. А что, если это моя манера? Мой творческий почерк?

И вообще, имею я право на свой стиль?

Скажем, отыщет неведомый мне читатель в завалах макулатуры мою книженцию без начала и конца. Раскроет, а там: "Как ошибаются те..." Ба, скажет он, да это же старина Ильин чего-то накропал. А ну, дай-ка, читну!

Итак, как ошибаются те, кто считают зал заседания Верховного Совета местом, где собираются депутаты, чтобы участвовать в законотворчестве. На самом же деле, это школа. Школа драматурга!

Как начинающего, так и заканчивающего.

Возьмем, к примеру, трех действующих лиц: 1) Генсек; 2) премьер-министр и 3) депутат с собачьей фамилией из Ленинграда (в дальнейшем, просто Депутат).

Краткая характеристика персонажей.