Геннадий Исаков - Философский камень для блаженного (для людей пожилого возраста)

Но вот вдали вдруг вижу огонек. Лечу к нему.

Что это!? В сребристой долине в прозрачной вуали душистые розы. И лунные свечи дрожат, как в ознобе.

Склонились тени над чем- то, что ярким изумрудным светом горит, заливая лица и окружающее пространство. Лучи уходят к звездам, будто держатся за них.

Кто- то кличет, зовет, увидев меня. Я подлетел. Седые старцы. Или колдуны, или волхвы. Мерцают ореолы. С ними мудрая птица Гамаюн. Слышу ее тихую песенку.

"Маленький мальчик тихонько поет,

Сказка о девочке спать не дает.

Мальчик свечу осторожно зажег

Где ты блуждаешь, мой милый дружек?

Свечку поставил гореть у окна,

Чтобы ее могла видеть она.

Смотрит в окно. Там, где бездна ночи,

Только звезда, словно отблеск свечи.

Шепчет Вселенная детский стишок:

Где ты блуждаешь, мой милый дружек?

Свечка сгорела и мальчика нет.

Но все летит в бесконечности свет...."

В очаровании чуда застыло виденье.

- Что Это, ответьте?

- Пусть звезды ответят.

- В вас нет простодушья.

- Едва ли, едва ли...

- Вы ангелы скорби в лучах обаянья?

- При лунном сияньи всех аура метит.

- Но в таинстве вашем таится томленье. В тумане лукавства взор бредит словами.

- Есть в нем заклинанье послушать молчанье, понять откровенье душою. Что будет - случится, судьба выбирает. И мы приглашаем в таинственных кущах к Явленью.

- Чего же, волхвы?

- Философского Камня.

Старцы бережно подняли изумрудный огонек и протянули его мне.

Я приближаюсь ближе, ближе, еще ближе, руки вперед, и ...

О, Боже милосердный! Что я вижу!

Сквозь образы волхвов, как из миража навстречу мне выходит человек и камень подает своей рукой.

Я приближаюсь лицом к его лицу...Этого не может быть! Он это я, но чуть постарше! Мы долго смотрим друг на друга. Я оторопело, он с бесконечной грустью.

- Как мне назвать тебя?

- Нет нам, брат, с тобою имени. Потом поймешь. И вновь, как я, пройдешь сквозь время к себе навстречу.

И бережно положил мне на ладонь то, что было названо.

- Возьми. В нем Тайна. Она откроется жертвенному агнцу божию. Ты должен сделать так, чтобы Слово стало Плотию. Таков наказ Отца.

Сказав так, он слился со мной, как тень сливается с предметом. Небольшой жаркий камешек с многочисленными гранями тут же вобрал в себя весь свой свет, втянул лучи, оборвав их у звезд, остыл, стал абсолютно черным и отяжелел.

Все погрузилось в тьму и исчезло. Тишина, как совершенство.

БЛАЖЬ И БЛАЖЕННЫЙ

Утром я проснулся в разбросанной постели. Было ясное осознание какой-то необъяснимой ответственности. Такое бывало, когда я прежде выпивал. Но с этим я давно распрощался, не найдя в том успокоения. Рука была сжата в кулак. Расправив ладонь, с удивлением обнаружил на ней небольшой, но навесистый черный камешек. Оторопь взяла. Я вспомнил сон. "Что будет - случится." Философский камень! Нереальность перешла в реальность! Поразительное чудо! "Так, так, - думал я. - Найти агнца божия! Это кого ж?"

В этот летний день солнце стало томить уже с раннего утра. Я подмел дорожки, собрал бытовые отходы под стенами пятиэтажки, стекла от разбитых бутылок, которые каждый вечер выбрасывались из ее окон, подобрал всякую разбросанную дрянь и все отнес в большой мусорный ящик. Выбитую, как обычно, фанеру в дверях забил снова. Поправил сломанный штакетник у подъезда. И стал толкать машины, перегородившие проходы и тротуары, чтобы они своим отвратительным визгом позвали хозяев. До реформ они этих машин не имели, но служили материально ответственными за народную собственность. Народная собственность околела, а благосостояние стражей ее тут же возросло.

Осталось дождаться мусоровоза, чтобы потом, когда он опрокинет содержимое ящика в свою клоаку, навести вокруг него порядок.

Во дворе под тенистым деревом у развесистых кустов уютно разместились зашарпанный, но полированный местами столик, скамейка, тарные ящики. Это наш дворовый клуб. Там уже сидят.

Запрокинув голову, отслеживает игру света и теней на блуждающих листьях тополя спившийся после разгона института и теперь безработный бомж кандидат технических наук Животовский. Бомжом он стал, когда, не выдержав яростных рекомендаций радио и телевиденья, заложил квартирку под проценты какой- то фирме, уехавшей вскоре на Багамы с чужими деньгами, оставив, конечно, большую часть государству, подтрунивающим теперь над ним за его легковерность. Так сработала идея гения российской экономики: чтобы дать народу - надо отнять у него.

Рядом в заштопанном кителе и цветных штанах сосредоточенно нервничает отставной полковник Сковородников. Он ждет, когда зеленый военный фургон привезет канистру ворованного технического спирта и противогазы. Вместе с соседом Альбертом, студентом юридического факультета, ему предстоит приготовить высококачественную продукцию фирмы "Кристалл". Наклейки и пробки привозит студент из института, а воронка и ванная у него есть. Противогазы готовятся к войне.

Пара ведет интеллигентную беседу. Я присел послушать.

- Полковник, - говорит Животовский, - какую ценность имеет человеческая жизнь?

- Жизнь ценности не имеет. От нее одни убытки и хлопоты. Его расти, корми, обучай, а потом он смотрит на тебя, как бы из тебя же что-нибуть выжать в свою пользу. Последнее отнимет и рожу набъет. Ценность будет тогда, когда с него больше возьмешь, чем дашь. А пока от людей одни убытки. Нанять убить тысяча долларов. Вот и вся ценность.

- Это Ваше кредо?

- Вот вы, гнилые моралисты, твердите о жалости, о человечности, так какая прибыль с нее? Стране нужен экономический прорыв! Как достичь? Нужно, во-первых побольше свободного пространства и сил для рывка. Слишком много людей на нашу бедность. Когда еды маловато, то и животные душат свой приплод. Нужны расстрелы и война. Пусть люди постреляют. Оружие разрешить. И конечно придушить пенсионеров, которые не могут ничего. Во-вторых, побольше жесткости. Бить любыми приемами. Власть не разрешит, сами будем это делать. Станем только крепче. И основное, - разрешить свободно воровать. Чтоб довести воровство до предела. Тогда все расставится по своим прочным местам. Вот и начнется прорыв. Не будем так делать - коммунисты снова придут к власти, чтоб давить свободные порывы народа. Вот этого мы не допустим. В этом, так сказать, залог необратимости наших демократических завоеваний. Так что это не кредо. Это путь выживания. Все демократические страны его прошли, но не так сжато.

- А Вы, конечно, за демократов?

- Не. За демократию только дураки. Да и откуда в России взяться демократии? В России бары да холуи. Если не будет барства и холуйства, тогда и жить незачем. Нет. Я за рыночные отношения. Но с холуйством.

- Это как?