Марианна Яхонтова - Декабристы

Б е с т у ж е в. Ребята, Россия и весь мир ждут освобождения. Умрем за весь мир!

Ч е р н и г о в ц ы. Мы все идем. Все! Ура! Ура!

С е н ь к а и В а н ь к а. Ура!

С у х и н о в. А теперь расходитесь, ребята. Душу согрели, плоть надо отогреть.

Щ у р. В самую точку попали, пан поручик.

С е р г е й М у р а в ь е в. А утром в поход, ребята. Пусть ружья не дают осечки.

С о л д а т ы. Не дадут.

К р е с т ь я н е (Сергею Муравьеву). Будь здоров. Дай тебе бог успеха.

(Солдаты расходятся. Крестьяне уходят, Сенька и Ванька идут за ними.)

С е р г е й М у р а в ь е в (Сухинову). Расставьте караулы, я обойду их. (Сухинов уходит.) (Бестужеву.) А ты пошли разведку. Гейсмар должен быть близко. Я думаю итти к Брусилову на соединение с преданными нам артиллеристами. С тех пор как мы выступили из Василькова, я не получал никаких известий от Артамона Муравьева. Он или арестован, или полк его отрезан от нас отрядом князя Щербатова. Ну, скоро все решится. Пока еще солдаты одушевлены, надо принять сражение. Дух их падает с каждым днем, и неудивительно: одиночество и неизвестность плохие спутники. Я сегодня напал на них несправедливо, но иначе нельзя.

Б е с т у ж е в. Я пошлю на разведку Кокурина и Крылова.

С е р г е й М у р а в ь е в. А потом приходи, Степан расположился в этой избе. Эти дни ты точно горишь, тебе тоже надо отдохнуть.

Б е с т у ж е в. Нет, я не устал. Я сейчас все смотрел на тебя, Сережа, когда ты говорил, и понял как-то сразу...

С е р г е й М у р а в ь е в. Что ты понял?

Б е с т у ж е в. Нет, я просто так. Они очень любят тебя. (Уходит.)

К у з ь м и н. Продовольствие раздать прикажете?

С е р г е й М у р а в ь е в. Разве вашему рвению надо приказывать?

К у з ь м и н. Влюблен в революцию, Сергей Иванович. Она жива - и я жив, ее нет - и меня нет. Иной мысли не имею. Не понимаю я тревоги солдатской. Живут хуже эскимосов, а чего-то боятся. Как будто может быть хуже.

С е р г е й М у р а в ь е в. Это тяга земли. Только бы жить, все равно как. - Помните, Святогор хотел поднять сумочку, в которой тяга земли была. Не поднял, сил не хватило, только в землю ушел по грудь... Так в обоз, Кузьмин.

К у з ь м и н. Пойду горло затыкать подлецам.

Г р о х о л ь с к и й (подходит к Кузьмину). Нельзя ли нектару, Анастасий Дмитриевич. Сосульку вместо сердца чувствую.

К у з ь м и н. Убирайтесь.

Г р о х о л ь с к и й. Да вы не опасайтесь, у меня голова крепкая сколько ни пью, т.-е. ни в одном глазу. Человек бо есмь, а не скот.

К у з ь м и н. Не вижу этого. Отстаньте! Под арест посажу!

(Грохольский и Кузьмин уходят.)

С е р г е й М у р а в ь е в. Как вызвездило, а днем было пасмурно.

М а т в е й М у р а в ь е в. Сережа, вы губите себя, - успеха не будет.

С е р г е й М у р а в ь е в. Да, не будет...

М а т в е й М у р а в ь е в. Так зачем все это? Меня гнетет сознание, что это я привел тебя к гибели. Ведь я ввел тебя в наше Общество - тебя, тогда еще двадцатилетнего юношу.

С е р г е й М у р а в ь е в (не слушая его). Я понял это, когда обходил посты, когда сидел с ними у костра, когда услышал, что они устали. Да, они правы, потому что народ не может ошибаться.

Но я надеюсь, на что - не знаю. Может быть, потому, что нужно начать. Первый удар редко бывает смертельным, но его надо нанести. Я не преодолел этой тяги земли, я не сумел подойти к солдатам. О, как трудно говорить с русскими по-русски. Мы уйдем в землю, как Святогор, увязнем в ней, но не поднимем. Но придет тот, кто поднимет, не знаю когда, но придет... Не упрекай себя напрасно, я сам выбрал свою судьбу и сам приду к концу.

(Вбегают Сенька и Ванька.)

С е н ь к а. Рукава подбери, мамкина кофта. (Сенька с разбега налетает на Сергея Муравьева, который схватывает его за плечи и не пускает.)

С е н ь к а. Ей-богу, нечаянно, не видал.

С е р г е й М у р а в ь е в. В плен беру, не уйдешь. Ты откуда?

С е н ь к а. На солдат глядел. Я вон из избы из эстой.

С е р г е й М у р а в ь е в. А как тебя зовут?

С е н ь к а. Семен Порфирович Батурин. А это - Ванька, Иван. Марьев да Иванов, как грибов поганых.

С е р г е й М у р а в ь е в. То-то он такой угрюмый. Так ты из этой избы. Ну, мы твои гости. Примешь нас?

С е н ь к а. Я-то приму. У нас только тетка больно жадная.

С е р г е й М у р а в ь е в. Скажи ей и матери, чтоб не боялись, - все целы останутся, кроме тебя.

С е н ь к а. А я не боюсь, ты это так... У меня и мамки-то нету. Ее генерал купил далеко. А ты на французов идешь?

С е р г е й М у р а в ь е в. Нет, на своих, Семен Порфирьевич. На того генерала, что мамку купил.

С е н ь к а. И я пойду.

С е р г е й М у р а в ь е в (Ваньке). А ты?

В а н ь к а (угрюмо). И я тоже.

С е р г е й М у р а в ь е в (Матвею). Вот мы думаем, что одиноки. Смотри, какие богатыри. (Сеньке и Ваньке.) Ну, бегите спать, а то поход проспите. Живо!

С е н ь к а. Прощай, дяденька, приходи.

(Сенька и Ванька убегают.)

С е р г е й М у р а в ь е в. Люблю детей, - с ними веришь в будущее. Вот и преемники, есть кому сделать завещание.

(Входят Бестужев и Пашков.)

П а ш к о в. Караулы расставлены, ваше высокоблагородие.

С е р г е й М у р а в ь е в. А здесь?

П а ш к о в. Не извольте беспокоиться. Спасенихин, Гульбин и Щур.

М а т в е й М у р а в ь е в (Сергею Муравьеву). Я пойду. Ты скоро?

(Уходит, Пашков отходит к плетню.)

Б е с т у ж е в. Сережа, я хочу знать. Ты скажешь мне, ответишь?

С е р г е й М у р а в ь е в. На что?

Б е с т у ж е в. Марина любит тебя.

С е р г е й М у р а в ь е в. Нет.

Б е с т у ж е в. Я понял это, когда тебя арестовали. И ты, Сережа: ее невозможно не любить. Я ничего не говорю. Этого нельзя вернуть, нельзя заставить.

С е р г е й М у р а в ь е в. Она не любит меня.

Б е с т у ж е в. Ты не хочешь, боишься моего отчаяния, но его не будет. Я много думал...

С е р г е й М у р а в ь е в. Она не может любить меня.

Б е с т у ж е в. Я привык тебе верить, но, может быть, ты отказываешься от нее для меня? Дай мне увидеть.

С е р г е й М у р а в ь е в. Я не лгу, мой друг.

Б е с т у ж е в. А я думал... Как это глупо. Сережа, прости меня. Ведь придет же в голову. Я только задерживаю тебя. Холодно, а я и не заметил. Все в отличном настроении, а я... я счастлив, Сережа.

С е р г е й М у р а в ь е в. Тогда я тоже счастлив, Миша. (Пашкову.) Пашков! (Пашков подходит.) Кто эти вздорные слухи распускает об опасности, не знаешь?

П а ш к о в. Ровно из-под земли берутся. А главное, первая рота, - там все кантонисты, ну, известно, народ последний. Слаб человек. Всего лучше страхом держать. Ну, да ничего, стрелять будут.

С е р г е й М у р а в ь е в. Хорошо. Я скоро приду, Миша (Уходит.).

Б е с т у ж е в. Если опять шпионы нашептывать будут, так уж понимаешь?

П а ш к о в. Не сумлевайтесь, ваше благородие. (Бестужев входит в избу.) Эй, командиры, аль дорогу потеряли?

(Входят Щур, Спасенихин и Гульбин.)

Щ у р. Ухо, а не дорогу.

С п а с е н и х и н. Оттерли. Отморозил, разиня. Дров в костер подложить.