Александр Яковлев - Голоса над рекой

И тут - прямо прелесть такая! - бутылочки для детского питания! Но не наши, не обычные, с которыми он 25 и 33 года назад ходил на детские молочные кухни в Москве и здесь, когда появлялись дочери, потому что у жены оба раза не было молока. Нет, это были совсем другие бутылочки...

В Москве, еще в студенчестве, когда у них родилась старшая дочь, он бегал с этими (да не с этими!) бутылочками за 2-й Зачатьевский, где они жили, за монастырь - направо и вниз, чуть ли не к Москва-реке - на детскую молочную кухню. К 6-и утра. Чтобы еще с пятью СПЕШАЩИМИ ОТЦАМИ разгрузить два ЗИСа со всем детским питанием для их куста, за что получить питание вне очереди и бежать с ним домой, отдать жене и бежать в институт - он учился тогда на V-м курсе, а потом, если дежурил, что было часто - в неврологическую клинику, в ночь, а утром снова бежать на молочную кухню...

- Всю Москву оббегала! - смеялась старшая дочь, передавая сестре чудесные бутылочки. Крупные, необычной формы, с желтой навинчивающейся крышкой с отверстием, от краев которого спускалась внутрь соска, выворачивающаяся при кормлении.

А сверху надевался колпачок.

По поверхности бутылочек шел красный бумажный пояс, на котором изображались две бойкие какие-то птички - носик к носику. И было крупно написано: BABY KAVALIER.

...Да, это были совсем другие бутылочки...

Все знали: ГЛАВНЫЙ ПОДАРОК - впереди.

Он был всегда, кто бы откуда ни возвращался, и всегда выдавался неожиданно, даже внезапно, но обычно ближе к концу.

То есть до поры он был секретом, никто никогда ни спрашивал о нем, не выпытывал вернувшегося, - все делали вид, что ничего не знают, ничего особого не ждут. Да и само обозначение, слово это - ГЛАВНЫЙ - никогда не употреблялось у них применительно к подарку, но все знали: ГЛАВНЫЙ ПОДАРОК ЕСТЬ!

Всякий раз он кому-нибудь предназначался, но никогда не покупался специально, то есть никогда не был преднамеренностью, - он был всегда как бы СЧАСТЛИВОЙ НАХОДКОЙ, но находкой, удивительно соответствовавшей какому-то важному, конкретному факту жизни кого-то из них.

Главный Подарок не был ВЕЩЬЮ, ПОКУПКОЙ: платьем, например, туфлями, теми же пледом или шторами, теми же отрезами на юбки и жилеты, или даже французскими духами. Но нет, нет, не так! Французскими духами он, конечно, мог быть, еще как!

И вообще ОН МОГ БЫТЬ ВСЕМ: любой вещью! Да, ЛЮБОЙ ВЕЩЬЮ! Так что зря я так вот запросто все их отбросила!

ВСЕ МОГЛО БЫТЬ ГЛАВНЫМ ПОДАРКОМ, ЛИШЬ БЫ ПОДХОДИЛО, ОТКЛИКАЛОСЬ СУТЬЮ!

Из духов, например, сейчас (СЕЙЧАС, - вот что важно!) таким подарком могла быть ТОЛЬКО скромнейшая "Уральская рябинушка" - маленький совсем флакончик, совсем дешевый...

Он всегда мог теперь (ТЕПЕРЬ!) быть Главным Подарком - с лета 1971 года, потому что...

...Июнь 1971 года. Последние дни перед выпиской... жаркое, безумно жаркое начало лета, а в клинике все сестры душатся "Уральской рябинушкой"...

Этот запах ворвался тогда в духоту палат и коридоров, он уничтожил все больничные запахи, он перечеркнул саму больницу, он сводил меня с ума, опьянял, звал отсюда... Он сыграл особую роль в моем выздоровлении, так как КРИЧАЛ о жизни, о любви, о счастье, - я должна была, обязана была выздоравливать! И мне стало легче, - появилась НАДЕЖДА, - маленькая, совсем маленькая, но - надежда!

Муж попросил одну сестру купить мне флакончик "Уральской рябинушки". Но - "рябинушка" вдруг исчезла. Муж сам пошел по магазинам, обошел все парфюмерные - "Рябинушки" не было. Но я не очень страдала: мне хватало этого запаха.

Потом, уже дома, младшая дочь купила мне один раз "Рябинушку", и все больше ее опять-таки нигде не было.

Но я легко воспроизводила запах этих духов, а вместе - мгновенно и остро - долго такое не удержать! - воспроизводилось, вспыхивало ТО ВРЕМЯ.

Я всегда видела одно и то же: нашу палату с кислородным баллоном в углу, спину выходящей из нее медсестры с отведенной рукой, в которой был лоток со шприцами, и - окно.

За ним на большом пустыре перед больницей царствовал удивительной формы и красоты, сплошь расцветший куст черемухи, какого я в жизни своей не видала - внезапный ожог счастья!

ГЛАВНЫМ он был еще потому и скорее всего потому, что был НАГРАДОЙ, то есть не просто подарком - бескорыстным даром, а действительно наградой, правда, нередко отдаленной от побудившего к ней поступка, это уж как получалось, часто наградой-шуткой, но, конечно, не без умысла, и никогда наградой грубой: вот, мол, за ЭТО - получай! Хотя он был именно ЗА ЧТО-ТО.

Младшая дочь, например, еще маленькой, однажды получила огромную лохматую собаку, игрушку, за победу, хотя и неполную, в чем, собственно, и была вся суть, - ПОДАРОК НАДЕЯЛСЯ! - над визгом, киданием и лаем настоящей собаки, которую она поначалу ужасно боялась.

В прошлом году Главный Подарок получила мать (кстати, это вовсе не означало, что в этом году она не смогла бы его получить снова. Ничего подобного, смогла бы!

Если именно ей этот подарок подошел бы и сейчас больше, чем остальным) - великолепный тяжелый том Анри Перрюшо "Жизнь Ван Гога", на белоснежном супере которого горело окровавленное ухо, - и не только потому, что Винсент Ван Гог был любимым ее художником, а потому еще, что года три назад она просидела все лето над этой книгой, взятой у кого-то для чтения, выписывая и выписывая из нее...

Сколько? Да разве сосчитать! - все лето сидела и выписывала, оторваться не могла. Отец ругался: "Писец!! Подумать: такие книги переписывать!" Из себя выходил.

2. "AX, ВАШЕ СОБАЧЕСТВО"

А потом сколько стихов о Ван Гоге она написала!..

Даже цикл был - "Ван Гог и я"...

И я!..

... Он рыжим недаром родился, нет! ...

Рыжее пламя костра!..

В котором сгорал желудок пустой,

Плоть, мешавшая жить порой,

Отвергнутая доброта...

Но я не знаю совсем никакой

Разницы между Ван Гогом и мной!

И я горю, пожирая себя (О желтый

и красный цвет!..),

но нет ни единого

полотна,

нет ничего, - лишь его душа

Бесплодно дымится на углях костра...

Но я ведь зачем-то была?..

Однажды она показала своему 5-летнему внуку портрет Ван Гога "Плачущий старик" и спросила, как он думает: почему этот дедушка в голубом костюме?

Внук сказал:

- Потому что его обидели.

- Ну и что? Почему же костюм голубой?

Он посмотрел на неё и ничего больше не сказал.

Бабушка улыбнулась.

В это время на веранду, где они сидели за ее раскладным столиком отдыхали тогда всей семьей в доме отдыха, потому и веранда была и раскладной столик - вышел дедушка в лыжном костюме с большим синим кувшином воды. Он медленно стал лить воду у их ног, и вода вместе с притащенной грязью стекала в щели между досками. Закончив, дедушка ушел в комнату и вновь вернулся с кувшином воды. Он снова лил ее на пол, теперь подальше от них, шире радиусом. Сейчас, вечером, мыть полы на веранде было ни к чему, ну а грязь тоже была ни к чему...