Николай Наседкин - Самоубийство Достоевского (Тема суицида в жизни и творчестве)

И в этом с ним, можно сказать, вполне солидарен Птицын, который поведение Настасьи Филипповны, решившей идти за Рогожина, сравнивает с... харакири. Правда, драматизм сравнения несколько смягчается ироничностью тона по отношению к самому упомянутому методу суицида. Причём, надо помнить, Птицын ведёт диалог с Тоцким, главным погубителем Настасьи Филипповны:

"- Знаете, Афанасий Иванович, это, как говорят, у японцев в этом роде бывает (...) обиженный там будто бы идёт к обидчику и говорит ему: "Ты меня обидел, за это я пришёл распороть в твоих глазах свой живот", и с этими словами действительно распарывает в глазах обидчика свой живот и чувствует, должно быть, чрезвычайное удовлетворение, точно и в самом деле отмстил. Странные бывают на свете характеры, Афанасий Иванович!

- А вы думаете, что и тут в этом роде было, - ответил с улыбкой Афанасий Иванович, - гм! Вы однако ж остроумно... и прекрасное сравнение привели..." (-6, 180)

Для русского человека-обывателя середины прошлого века харакири доведённый до ритуального совершенства и страшный по мазохистской жестокости способ лишения себя жизни, - действительно, было нечто нереальным, или, по крайней мере, трудно представимым, экзотическим явлением, так что и тон Птицына, и резюме Тоцкого вполне объяснимы. Как бы они повели себя и почувствовали, соверши Настасья Филипповна на их глазах настоящее, натуральное харакири?..

Впрочем, не будем уходить в сторону.

Вот и чрезвычайно чуткий к движениям чужой души князь Мышкин нисколько не сомневается в том, что эта экзальтированная и жестоко оскорблённая жизнью женщина может наложить на себя руки. В одной из финальных скандальных сцен романа, когда Аглая убежала, а князь остался с упавшей в обморок Настасьей Филипповной, он позже на упрёк Евгения Павловича ("Вы должны были бежать за Аглаей, хотя бы другая и в обмороке лежала!..") взволнованно твердит-повторяет в оправдание: "...она ведь умерла бы! Она бы убила себя, вы её не знаете..." (-6, 582)

Больше того, и Аглая, со своей стороны, совершенно уверенно заявляет князю, что Настасья Филипповна непременно убьёт себя тут же после того, как они, Аглая и Мышкин, обвенчаются.(-6, 437) И князь, и Аглая словно "подслушали" намерение автора, ещё в предварительных планах намечавшего, как один из вариантов финала романной судьбы Настасьи Филипповны - её самоубийство... (9, 228)

Ну, а кто ещё из героев-персонажей "Идиота" помышлял-думал наложить на себя руки? О той же Аглае, которая "раз тридцать" в детстве намеревалась отравиться, - уже упоминалось. Оказывается, и Тоцкий, доведший Настасью Филипповну до суицидального комплекса, тоже однажды - из-за неё же застрелиться хотел, о чём ядовито поминает Аглая во время свидания с соперницей.(-6, 570) Можно упомянуть и о неведомом нам дяде Евгения Павловича Радомского, "почтенном старичке семидесяти лет", застрелившемся из-за такой распространённой в те времена причины, как - растрата. Ну и, наконец, весьма характерно замечание, брошенное Настасьей Филипповной в адрес Гани Иволгина в сцене бросания пачки денег в камин: "Эй, сгорят (...) ведь после повесишься, я не шучу!.." (-6, 178)

Одним словом, многие герои романа вполне способны понять-воспринять идею Ипполита Терентьева о добровольном уходе из мира сего.

4

Восемнадцатилетний вчерашний гимназист Ипполит Терентьев приговорён к смерти чахоткой.

Перед скорой уже кончиной ему необходимо решить капитальнейший вопрос: был ли смысл в его рождении и жизни? А отсюда вытекает другой - ещё более глобальный - вопрос: есть ли вообще смысл в жизни? А из этого вырастает самый всеобъемлющий вопрос бытия человека на земле, волнующий, мучающий самого Достоевского: существует ли бессмертие? Весьма многознаменательно, что в подготовительных материалах Ипполит практически сопоставляется с Гамлетом записью-вопросом: "Жить или не жить?.." (9, 277)

В этом смысле Терентьев является как бы предтечей Кириллова. Но о Кириллове, естественно, - позже, а пока стоит обратить внимание на следующее: героя, который приговорён к смерти чахоткой, создаёт писатель, неизлечимо больной эмфиземой лёгких... И важно сразу же подчеркнуть, что, как это зачастую бывает у Достоевского, свои самые сокровенные мысли-проблемы он доверяет герою, казалось бы, весьма не симпатичному: "Ипполит Терентьев, - неожиданно визгливым голосом провизжал последний..." "Визгливым провизжал" - это сильно даже для Достоевского. И рефрен этот будет настойчиво повторяться: "прокричал визгливым (...) голосом Ипполит", "провизжал опять Ипполит", "визгливо подхватил Ипполит", "завизжал Ипполит" и т. д., и т. д.(-6, 262) В одной только сцене, на одной лишь странице романа Ипполит "визжит" четырежды - каждый раз, как только открывает рот. С таким "даром" трудно вызвать симпатию у окружающих и заставить их согласиться с твоими доводами, даже если ты на все сто прав. Но и этого мало. Ипполит, как видно из его поведения и как он откровенно признаётся в своей исповеди, в своём "Необходимом объяснении" перед смертью, во взаимоотношениях с окружающими не забывает о сформулированном им самим основном законе жизни: "люди и созданы, чтобы друг друга мучить..." Но, может быть, ещё ярче характеризует его натуру, его состояние духа следующий экстравагантный пассаж из "Объяснения": "Есть люди, которые в своей раздражительной обидчивости находят чрезвычайное наслаждение, и особенно когда она в них доходит (что случается всегда очень быстро) до последнего предела; в это мгновение им даже, кажется, приятнее быть обиженными, чем не обиженными..." (-6, 397, 400)

Впрочем, как известно, в исповедях люди, а особенно герои Достоевского, любят на себя наговаривать и тоже, к слову, находят в этом чрезвычайное наслаждение.

Визгливость Ипполита свидетельствует о хронически возбуждённом его состоянии, о непрерывном приступе раздражительной обидчивости. Эта раздражительная обидчивость - как бы защитная маска. Из-за болезни он чувствует себя ущербным, он подозревает, что все и вся над ним смеются, что он всем омерзителен, что он никому не нужен и, в конце концов, - даже не интересен. Притом, не надо забывать, что это, по сути, ещё совсем мальчишка, подросток (сверстник будущего подростка Аркадия Долгорукого!) со всеми сопутствующими возрасту комплексами и амбициями. Ипполиту ужасно, например, хочется быть учителем. "Ведь вы ужасно все любите красивость и изящество форм, за них только и стоите, не правда ли? (я давно подозревал, что только за них!)...", - выговаривает он целому обществу собравшихся в комнате взрослых людей, словно подражая Фоме Фомичу Опискину. Безжалостный Евгений Павлович, подметив эту черту в бедном Ипполите, жестоко его высмеивает-поддевает: "...я хотел вас спросить, господин Терентьев, правду ли я слышал, что вы того мнения, что стоит вам только четверть часа в окошко с народом поговорить, и он тотчас же с вами во всём согласится и тотчас же за вами пойдёт.." (-6, 296)