Василий Митин - С глазу на глаз

- Не удосужилась. Потом поговорим.

Как только стемнело, Дуня пошла к Ивану Петровичу. Выслушал он ее с большим .интересом. Записку Аннушке Прищемихиной прочитал, снял копию и велел 'вручить. В записке не было ничего подозрительного: справлялась о здоровье, спрашивала, не может ли она медку купить для нее, да какие ценьг..

Начальник просил узнать у Прищемихиной о сектантах в райцентре. Их присутствие здесь пока не ощущалось, а оказывается, и сюда протянули лапы, да еще в милицию!

У Аннушки Прищемихиной короткие ноги и тусклые, бесцветные глаза. Лицо будто непропеченный блин. И вся она какая-то бесформенная, оплывшая.

Записку Елизаветы приняла с сонным видом, прочитала не торопясь и сказала:

- Ладно, сейчас ответ напишу, подожди.

- Скажи мне, Аннушка, как ты можешь служить в милиции, коли заодно с верующими?

- В милиции меня насчет веры не спрашивают, а в церковь я не хожу. Спаситель наш учил своих апостолов: "Будьте кротки, как голуби, и мудры, как змеи". Кротость у меня от рождения, а хитрости обучает мать Елизавета. 'Служу исправно, на дежурство не опаздываю, с начальством не пререкаюсь, вот меня и держат. Мужчин-то теперь где возьмешь?

- И давно ты знакома с матушкой?

- Еще до войны. А как началась война и стали ловить дезертиров братьев наших, тут я и пригодилась. А ты-то как завела знакомство со старицей?

Муж-то у тебя ведь коммунист.

- Нет у меня мужа, на войне погиб. Одинокая стала я.

- Я привыкла с малых лет к одиночеству.

- И тебе не бывает грустно одной?

- Раньше бывало, а нынче нет. Вот почитай, - и достала из-под подушки тетрадь, а в ней стишки, написанные от руки печатными буквами.

- Где ты такие стишки выкопала?

- Мне их дала матушка для душевного успокоения. Как нападет тоска и томление, я за тетрадочку, и все проходит. Я многое наизусть выучила. Старице передай, что недавно арестовали двоих братьев, дезертиров Павла Кувшинова и Гришку семкинского. Оба на допросах молчали, как истинные христиане, и где хоронились-не выдали, ни о ком не сказали ни слова. Их в тюрьму увезли. И еще передай матушке, что я верой крепка и на службе без подозрений. Она беспокоилась, но я ведь не глупая, знаю что к чему. Есть у меня заветная мечта: получить личное благословение благочестивого старца Федора, нашего главного наставника и заступника перед престолом всевышнего. Матушка обещала устроить свидание, но теперь говорит, что, пока у власти антихрист, старец из катакомбы не вылазит я благословляет только избранных и самых усердных истинно православных. А уж я ли не стараюсь? Поклонись ты от меня матушке - может, умилостивит старца?

- Скажу, - обещает Дуня и думает: "Мне самойто вот как нужно найти этого старца, только как?"

VI

Утром явилась Макаровна. Первым делом справилась о здоровье липецкой тетушки. Поговаривают, что Дуня порешит все хозяйство и к ней насовсем переберется.

- Тетя постарела и здоровьем слабая. Приняла меня с радостью. К себе зовет. Домик у нее маленький, но жить можно.

- Неужели, Дунюшка, тут тебе на родительском месте худо? Смотри не промахнись. Уж коли с тетушкой вместе жить, так пусть она к тебе перебирается.

- Я звала, да она тоже толкует о родном гнезде.

Погодим, подумаем.

- Погодим.

Макаровна еще хотела бы поговорить, но Дуня сослалась на нездоровье и выпроводила старуху.

Две недели Евдокия пробыла в Куйме, а не в Липецке: тетушка для отвода глаз-так посоветовал Иван Петрович. Присматривалась к "истинно православным", слушала поучения старицы и наивные россказни простоватой Феклы. Крайне осторожно, чтобы сектанты не заметили, беседовала с колхозницами.

И чем больше знакомилась с деятельностью изуверов, тем сильнее нарастал гнев в ее душе, тем противнее становилось общение с ними. А от цели была далека.

Елизавета все окружила ореолом таинственности и загадочности и не спешила показать "настоящих подвижников".

Разговоры с Феклой кое-что прояснили. Она слепо, без рассуждений принимала все, что было сказано ей о боге, о вере, о царстве небесном. Ко всему Фекла прикладывала земную мерку куйминского масштаба, все подводила под свою повседневность. Дальше Куймы она- не бывала. Когда-то в начальной школе выучилась читать, а после школы ни разу не взяла в руки ни книги, ни газеты.

Речь зашла о председателе колхоза.

- Антихрист меня смущает-на работу заманивает. Ведь до того, как старица меня просветила и на* правила на путь спасения, я в колхозе была в почете, на работе старалась, премии, грамоты получала.

- Интересно-покажи-ка грамоты!

- Я их сожгла в печке, на них печать антихриста.

- О каком Мишутке тогда говорил председатель?

- Сынок у меня был старшой. Михаилом звали.

На войне убили. Работал.он до войны трактористом.

Комсомольцем был. Старательный и смиренный парень. А вот бог покарал за неверие. Как получила похоронную, все во мне перевернулось, думала, с ума сойду, вот как жалела! Спасибо, мать Лизавета успокоила, свет истинный мне открыла. Нынче я своей твердой верой, молитвами и смирением выпрошу у господа, чтобы Мишеньке простились его грехи и хоть на том свете ему вышло облегчение...

В другой раз Фекла вроде бы похвалилась, на какие жертвы она пошла ради спасения себя и своих детей.

- Жили мы справно, я много зарабатывала, и Мишенька тоже не меньше меня. Ведь в те годы до самой войны в колхозе не худо давали на трудодни.

Софрон ничего в дом не приносил, но и из дому не тянул. Он по печному делу мастер, во всей округе работал, не в колхозе. А что заработает, то и пропьет. Была у нас корова, телка, двух овец держали, ну и куры там, утки. Справно жили.

В словах Феклы звучали довольные нотки, в глазах загорались радостные огоньки, но сразу гасли.

Спохватывалась, что увлеклась, торопливо крестилась, и глаза ее тускнели.

- Куда все это подевалось?

- Будто не знаешь. Все пошло на божье дело, на спасение душ наших. Софрон меня и сейчас бранит за это, да что с него возьмешь-он не нашей веры, безбожник.

- Ты же говорила, что он спасается...

- Спасается от властей, а не от грехов. С войны убег, вот и спасается. Куда от него денешься, мы венчанные...

Дуня снова заговорила с Елизаветой о своем намерении распродать скотину, дом и покончить со всем хозяйством, но уже в новом варианте: переселиться к тетке в Липецк. Старица встревожилась не на шутку и стала исподволь внушать Дуне, что не надо спешить, что ликвидировать (так и сказала - "ликвидировать")

готовое хозяйство проще простого, а вот поставить новое одной не под силу.

- А ведь ты, матушка, сама говорила, что богатому дорога в царство небесное заказана.

- Говорила, и верно говорила. Только священное писание не каждому дано понимать. Если ты держишь хозяйство только для себя, не видать тебе вечного блаженства, а если от него будет польза истинно православным христианам, тогда оно во спасение. Нам, гонимым, нельзя в открытую, притворяться надобно, чтобы не попасть в дьявольские сети, кои поставлены на нашем пути. И домик твой пусть в крайней нужде даст приют тем, кто вынужден скрываться от глаз мирских.