Максим Горький - Том 27. Статьи, речи, приветствия 1933-1936

Я не забываю, что молодая наша литература дала за 15 лет десятки весьма ценных и талантливых книг. Но не забываю и того, что число тем, разработанных в этих книгах, очень не велико и что многие темы, будучи взяты наскоро, поверхностно, скомпрометированы, то есть испорчены.

Нельзя не отметить, что литераторы наши, за исключением почти только Н. Огнева, не дали ни одной ценной книги о детях — для отцов и матерей, — я уже не говорю о том, что писать книги для детей, очевидно, считается ниже достоинства «высокого искусства». Не тронута тема перерождения крестьянина на фабрике, тема интеллектуальной и эмоциональной ассимиляции человека из нацменьшинств в коммуниста-интернационалиста, не дано ни одного яркого портрета женщины-администраторши, не дано портретов работника науки, изобретателя, художника, — портретов людей, некоторые из которых родились в глухих наших деревнях, в грязных закоулках городов, воспитывались вместе с телятами в курных избах или вместе с нищими и ворами на «пустырях» городов. А уже многие из таких людей известны Европе как люди крупнейшей талантливости. Мы в своей стране не знаем их, а узнав — забываем о них.

Узок, узок кругозор товарищей литераторов, и причина этой узости — кочка зрения. Миллионы и десятки миллионов пролетариев всех земель ждут от нас яркого, горячего слова, ждут простых и ясных изображений великих успехов работы, совершаемой массами и единицами, в которых сгущена чудесная энергия масс. Как бы ни клеветала пресса мировой буржуазии, как бы усердно ни сочиняла она всевозможные гнусности, как бы твердолобые парламентарии ни лгали, пытаясь опорочить нашу работу, но даже и эта пресса уже не может не признать успехов нашего строительства, упехов нашей дипломатии. И пролетариат Европы, территориально наиболее близкий нам, теперь всё чаще из уст врага своего, из уст буржуазии, слышит признание великих достижений «социализма в одной стране».

Литераторы Союза Социалистических Советских Республик должны расширять свой кругозор для того, чтоб расширить и углубить свою деятельность. Этого требует от них эпоха, новая история, создаваемая пролетариатом Союза, этого требуют дети, которые скоро станут юношами и тогда могут поставить пред отцами ряд сокрушительных вопросов, и, наконец, этого требует от них искусство.

Зарубежные и внутренние враги, пожалуй, обрадуются, скажут: «Вот и Горький даёт нам кусочек приятной «духовной пищи»!» Это будет радость ошибочная. Я не намерен кормить свиней. Статья вызвана высокими запросами действительности Союза Советов. Высоту и значение этих запросов враги пролетариата органически не способны понять. Литература Союза Советов растёт хорошо, но действительность величественна и прекрасна. Необходимо, чтоб литература достигла высот действительности. Вот в чём дело.

Горячий привет строителям Уралмашстроя!

Вот пролетариат-диктатор создал ещё одну могучую крепость, возвёл ещё одно сооружение, которое явится отцом многих заводов и фабрик.

С каждым месяцем, с каждым годом рабочая энергия всё более мощно и грандиозно воплощается в жизнь, творя чудеса трудового героизма.

Ещё два, три года усилий — и вы, товарищи, явитесь непобедимыми для всех врагов, которые уже и теперь боятся нас.

Прекрасную жизнь строите вы, счастлив сказать вам это от всей души!

Желаю вам доброго здоровья, неиссякаемой бодрости духа, крепкой дружбы.

Ваш всей душой М. Горький.

Не опасаясь «перехвалить», я убеждённо скажу об этой книге: одна из наиболее интересных и оригинальных книг, которые явились в нашей литературе за пятнадцать лет.

Потомственный кузнец — сибиряк Трегубенков, американец Луи Гросс, мордовка племени эрзя Меме Кереме, внук крепостного крестьянина, сын кустаря-медника, директор завода В.Иванов, дочь рабочего Алевтина Хлоптунова, армянин-комсомолец Макарьянц, молодые советские инженеры и прочие, в количестве тридцати двух человек, а также вполне «освоенный» ими весёлый американец Ролло Уорд дали яркий очерк строительства грандиознейшего Сталинградского тракторного завода. Все они — не литераторы, но им удалось написать свои автобиографии так, что я, литератор и читатель, вижу, как учится работать на сложном станке нацмен Теркул-хан, как плачет от радости, что завод начал работать, красный партизан Галушкин, вижу, как Хлоптунова обучает девиц, воспитывая в них бережливость к станкам, и вижу трагикомические картины бытового коммунизма, который молодёжь пыталась осуществить в «музыкально чутких домах».

В общем книга даёт мне, читателю, ясное представление о том, как жили, в каких условиях работали тысячи молодёжи, среди которой «лишь редкие успели дорасти до 25 лет».

Я видел эту молодёжь «на месте действия» в 1928 году, когда среди огромного голого поля лишь кое-где торчали железные скелеты будущего гиганта, создаваемого энергией этой молодёжи в тучах пыли, оглушительном грохоте железа, в скрежете и шорохе камнедробилок, бетономешалок.

Очень трудно было представить, что муравьиная суета маленьких людей способна оковать пустыню железом, думалось, что, пожалуй, не хватит железа, да и сил тоже не хватит. Но вот — хватило! И этот факт вместе со многими другими ещё раз укрепляет убеждение, что сил молодёжи нашей с избытком хватит на дело осуществления всего плана социалистической стройки Союза Советов.

Пишут тридцать два автора. Не скрывая своих недостатков, показывая, как недостатки преодолевались, как возникало в индивидуалисте сознание социального и государственного смысла труда.

Один из авторов, С.М.Цмыг, прямо говорит о невнимании к труду, о «разгильдяйстве» как о вредительстве, но эта правильная оценка разгильдяйства свойственна всем. Очень верно сказано Цмыгом об отношении очеркистов к ударникам, о «нотках народнического восхищения» в рассказах о них. «Об ударниках пишут как о «чудо-богатырях». Проскальзывает «романтическое любование ими». «А как ударники добились успеха, что они для этого сделали, — спокойного делового рассказа, который научил бы других, как правильно, без сверхурочных часов, без излишней затраты энергии, производительно и экономно организовать труд, — об этом, не говорят. И, посвятив герою труда торжественную заметку, забывают о нём».

Очень верные, ценные слова! И вообще в книге много простой, хорошей правды, — правды смелых, сильных людей, большевистской правды.

«Да, мы ломали станки, — рассказывает один из авторов, — ломали, конечно, не только потому, что «юность непрактична» и самонадеянна, а потому, что сложнейшие станки попадали в руки примитивных деревенских людей».