Владимир Кожевников - Забытый - Москва

Ты сама должна пожаловаться Даниле Феофанычу, что я подумываю остаться в Нижнем. А тебе хотелось бы жить в Москве. Но меня в Москве не очень жалуют, видно, не очень нужен, значит будут держать на вторых ролях. А он, мол,(то есть я) считает, что лучше быть носом у мухи, чем хвостом у коня. И вот когда они станут гадать (если станут, конечно), на что бы я мог согласиться, пусть уже Дмитрий им подскажет: обучать и воспитывать брата Владимира. А заодно и за Окским рубежом присматривать.

Такой расклад должен устроить всех. Митрополита успокоит то, что я не рядом с Дмитрием, Вельяминовы обрадуются, что меня из Москвы опять долой. Тогда я и вернусь. Не сам, а по просьбе. Не бездельником - зятем великокняжеским, а хозяином Окского рубежа".

После получения Любой этого письма и последовавшей затем недели невиданной активности Данилы Феофаныча, мотавшегося от митрополита к Василь Василичу, от того к казначею княжескому Петру Иванычу Добрынскому, от него к Великому князю, а от князя опять к митрополиту, самому Даниле было поручено немедленно звать князя Волынского из Нижнего Новгорода обратно в Москву для воинского воспитания брата великокняжеского Владимира Андреича.

Составленная им соответствующая грамота была отправлена в Нижний.

* * *

Бобер, когда грамота была получена и предстояло объявить князьям, почувствовал что-то вроде угрызений совести. Дмитрий Константиныч после победы полюбил его великой любовью (тем более, что с самого победного дня так и не вышел окончательно из запоя), постоянно превозносил нового воеводу до небес и при каждой встрече обещал ему все, что тот только пожелает. Бобру совестно было разочаровывать его и разрушать так вроде бы крепко наладившиеся отношения.

Но реакция князя ошеломила. Конечно, он удивился, заахал, но нисколько не огорчился, а как будто бы даже с облегченьем глянул, словно сбросил с плеч тяжкий груз.

"Вот тебе раз! Неужели я был ему в тягость?! Требования мои... Стало быть, с отъездом моим все заведенное прахом, что ли, пойдет?! Это было бы очень жалко..."

Младшие князья тоже особо не огорчились, хотя выглядели озабоченней отца. Рассудительный Василий (он не совсем еще оправился от ран и оставался в Нижнем) вздохнул:

- Жаль. Боюсь, тот порядок, что с тобой навели, не удержится.

- Да ведь еще не навели, Вась! Его еще наводить и наводить! Ты хоть Суздаль-то свой не упускай.

- Суздадь в сравнении со всем княжеством невелик... - и опять вздох.

Иван без улыбки похлопал по плечу:

- Ну что ж... Я знал, что ты у нас долго не задержишься. Там, конечно, дела поинтересней. Но и на том спасибо. За помощь, за науку. Уж чему научились, теперь не разучимся!

- А чему не успели?

- А чему?

- Стрелять не научились. Стрелков как не было, так и нет. Ты, как самый боевой и напористый...

- Ну уж... - Иван смутился.

- ...Не "ну уж", а слушай: как самый напористый - возьми подготовку стрелков в свои руки! Дело важнейшее! Без него битв не выигрывать, а кроме тебя не справится с этим никто. Так что смотри, придет через год еще какой Пулад, не останься перед ним голеньким. И не подумай, что это от меня тебе благие пожелания и все. Когда-нибудь нам вместе на татар пойти придется. И думаю, что скоро, так что...

- Лaднo, постараемся.

Семен крепко пожал руку, несмело улыбнулся:

- Что ж, прощай, князь. Спасибо за помощь.

- Помощь помощью, а сами не плошайте. Мы с тобой давно решили: в нашем деле что главное?

- Не бздеть?

- Это шутка. А всерьез если, так ты тогда правильно сказал: разведка! Гришкин двор, вся разведка в твоем конце города. Но люди непростые, необычные - сам понимаешь. Возьми это дело полностью на себя. Иван вряд ли этим будет заниматься, да и другие кто... Так что вся надежда на тебя! Гришка - разведчик толковый, с ним поладь, он тебе...

- Но Гришка ведь за тобой собрался!

- Что-о-о?!!

- А ты не знал?

- Не-е... - Дмитрий, ошарашенный такой необычайной преданностью атамана, подумал сразу о Дарье: "Господи! Она, что ли? Еще один камень на шею!"

- Так что не Гришка, а без него я и не представляю, как с разведкой управляться.

- Я с ним поговорю. Он останется. По крайней мере, пока тебя во все тонкости не посвятит. Или замену себе не найдет. Но если найдет, ты в стороне от разведки останешься, они так и будут там по себе "шу-шу!", а перед тобой, как перед обычным воеводой - и все. Я бы так не хотел.

- Я бы тоже. Если его остаться не заставишь, пусть меня в дела посвящает - во все!

- Вот это слова настоящего воеводы! Рад за тебя, Семен, и уверен, что разведка у тебя сохранится. Настоящая!

* * *

После разговора с Семеном Бобер вскочил на коня и помчался к Григорию. Двор сиротливо мок под осенним дождем. Ни души. Вошел в сени. С лавки испуганно вскочила девушка, кинулась в горницу с криком:

- Хозяйка! Князь!

Навстречу выскочила Дарья, вроде и улыбающаяся, но вся в слезах, схватила за руки, прижалась:

- Ой, князь, тебя как Бог послал!

- Где он?

- Да вон, в горнице. Пьет второй день и плачет. Не знаю, что и думать!

- Пьет?!

Гришка сидел спиной к двери, подперев ухо кулаком, чуть раскачивался и негромко выл что-то низким утробным басом.

- Эй, хозяин! По какому случаю пир?

Гришка повернулся резко, чуть не свалился с лавки. Со стола полетели миски. Он зыркнул на князя и сразу потупился:

- Случай есть. Князь мой уезжает, а меня - опять чертям на съеденье.

- Ты чего бормочешь?! - Дмитрий подошел вплотную, Гришка встал, огромный, всколоченный, взял князя за грудки и бережно поднял на уровень своего лица:

- Уезжаешь?

- Уезжаю, - Дмитрий легко висел на Гришкиных ручищах и чувствовал, как болтаются ноги.

- Я с тобой!

- Зачем?!

- Ни зачем! Я с тобой! - и отчаянно страдая и труся заглянул Дмитрию в глаза. И не обжегся! И сразу понял! И расплылся в улыбке. Но сразу опять нахмурился обиженно.

- Да к чему тебе?! У тебя теперь дом какой, дело важное, народу сколько под рукой! Князья с тобой советуются, среди первых людей в городе! А со мной? Кто ты?! Кем ты? Ты о жене, о детях подумал?!

- Подумал. Если с собой не возьмешь, я назад в лес уйду. Дашка повесится. Дети сиротами останутся.

- Очумел?! А ну пусти!

Гришка покорно опустил его на пол, а сам сел.

- Даша, что он говорит?

Дарья плакала:

- Он без тебя не может, князь. Присох. А я... Если он в лес опять, я с ним не пойду. Я лучше вправду удавлюсь.

- О Господи! - Дмитрий садится рядом с Гришкой и беспомощно оглядывается на Дарью. Та бросается к нему, садится с другой стороны, хватает руку и жмет, жмет ее к своей груди так, что в нем начинает шевелиться желание.

- Да что же это? Да вы с ума посходили! Тут у вас все есть, что человеку надо. И все это бросить?! Ради чего?!

Дарья улыбается, плачет и все сильнее жмется грудью и клонится к нему. "Ну ты-то, положим, понятно, но этот-то дуралей несусветный!" - и тут он слышит Дарьин шепот (она трогает губами его ухо):